Оглавление 

Введение

    Обеспечение безопасности личности от преступных посягательств представляет одну из основных обязанностей правового государства. Конституцией Российской Федерации гарантируется государственная защита прав и свобод человека и гражданина (ст. 45).

    Осуществление этой важнейшей государственной функции, непосредственно связанной с обязанностью государства признавать, соблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина (ст. 2 Конституции РФ), требует создания системы гарантий, включающей многообразные организационные средства и правовые формы решения этих задач. Сфера общественных отношений, возникающих в процессе организации и реализации государственной защиты личности от угроз и посягательств преступников, охватывает широкий круг правового регулирования, осуществляемого правовыми системами уголовного, уголовно-процессуального и уголовно-исполнительного права. Системообразующим в этом комплексе правовых связей и институтов выступает широко понимаемое уголовно-правовое воздействие, основным предметом, целью и содержанием которого следует признать уголовно-правовую защиту прав и интересов личности потерпевших от преступных посягательств.

         Личная свобода  человека составляет важнейшее благо, нормальное условие развития личности и общества. Всеобщая декларация прав человека, утвержденная Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г., в ст. 3 и 4 провозгласила, что каждый человек имеет право на свободу и на личную неприкосновенность.¹ В свою очередь право на свободу и личную неприкосновенность гарантирует ст. 22 Конституции РФ.

   Приоритетная охрана интересов ребенка признана международным сообществом в качестве одного из основных принципов современного права, получившего нормативное закрепление в ст. 3 Конвенции о правах ребенка (1989), который согласно Конституции РФ является частью ее правовой системы. Российский уголовный закон, оформивший предписания относительно охраны несовершеннолетних в самостоятельную главу, обнаруживает высокую степень соответствия требованиям международного сообщества в части защиты прав ребенка.

      Цель  исследования: изучение нормативно-правового регулирования ответственности за подмену ребенка.

      Задачи  исследования:

1. Рассмотреть развитие законодательства об ответственности за преступление – подмену ребенка.
2. Сформулировать и определить место преступления – подмена ребенка в системе преступлений против семьи.
3. Изучить особенности состава преступления, связанного с подменой ребенка.

         Объект исследования: общественные отношения, возникающие в сфере регулирования уголовной ответственности за преступления, связанные с подменой ребенка, урегулированные нормами Уголовного кодекса РФ.

     Предмет исследования: нормы уголовного права, регламентирующие уголовно-правовую характеристику подмены ребенка.

1. История развития российского законодательства о преступлениях,  связанных с подменой ребенка

   В российском уголовном праве преступления против интересов семьи, к которым и относится подмена ребенка, рассматривалось в рядке преступлений против свободы личности. Похищение людей понималось как физический захват личности в различных целях, по свойству которых оно распадалось на работорговлю, сокрытие или изменение происхождения младенца и похищение женщин.

  Уже римское право предусматривало в ряду тяжких преступлений похищение людей, понимая под ним обращение человека свободного в состояние несвободы. Право каноническое взглянуло на это деяние как на тяжкую кражу. Из современных законодательств французское и бельгийское не содержат о нем особых постановлений, довольствуясь общими постановлениями о заключении и задержании; напротив, кодексы германской семьи предусматривают его, под именем Menschenraub, особо, как "квалифицированное полное лишение свободы".

  У нас еще в московском периоде под угрозою наказаний запрещалась продажа людей свободного состояния в несвободное и продажа азиатам; Лондонский трактат 1840 г., подкрепленный Брюссельской конференцией 1889 г., прибавил сюда запрещение торга неграми, так что в Своде законов, а затем и в Уложении оказались предусмотренными отдельно продажа в рабство и торг неграми. Их закон помещает в ряду преступлений против законов о состояниях, хотя несравненно более важный и характерный признак их составляет лишение свободы².

     Продажа в рабство с отменою крепостного  права ограничивается умышленною продажею или передачей лица, состоящего под покровительством русских законов, азиатам или иным иноплеменным народам. На Западе такое деяние уже стало анахронизмом, у нас оно еще настоятельно нуждалось в уголовном законе, и примеры его бывали на восточных окраинах страны.

  Виновником этого деяния может быть всякое лицо. Предметом его признается свобода, как русских подданных, так и иностранцев, на российской территории пребывающих. Самое действие состоит в умышленной продаже или передаче другого лица азиатам или иным иноплеменникам. Под продажей поэтому понимали не одно лишь соглашение между продающим и покупающим, а действительную, физическую передачу человека или самим виновным, или его участниками; след., деяние это непременно предполагает похищение человека посредством насилия, обмана или хитрости. Передан он должен был быть в рабство или иное состояние полной несвободы, которым обнимается и отдача в гарем, что передача предполагается в состояние полной несвободы, вытекает из требуемого законом назначения ее азиатам или иным иноплеменным, т.е. диким, нецивилизованным народам. Передача народам цивилизованным или в пределах собственного отечества, хотя бы соединенная с ограничением свободы, напр. в военную службу, упоминаемая германским и финляндским (§ 193) законодательствами, или в публичные дома (торг женщинами), Уложением о наказании в период его действия еще не предусматривается наказание - срочная каторга (1410 Ул.).

  Торг африканскими неграми и участие в нем наказуемы как разбой на морях. По отношению к этому деянию в российском праве того времени замечаются две особенности: а) оно весьма тяжко наказывает здесь и деятельность приготовительную, арматорство, состоящее в приготовлении и вооружении судна заведомо для торга неграми; и б) оно устанавливает конфискацию судов, употреблявшихся или приготовленных для торга неграми (1411 Уложения).

     Похищение женщин предусматривается особо - как  деяние, весьма тяжкое для их целомудрия и доброго имени или же нарушающее права иных лиц по отношению к похищенной (1529, 1530,. 1549, 1580, 1582 Улож.)³. Если деяние направляется против благ самой похищаемой, то оно наказуемо лишь при условии учинения его против воли похищаемой, т.е. путем насилия и обмана; при определении наказуемости закон обращает внимание, с одной стороны, на цель деятельности, различая: 1) похищение для изнасилования (для непотребства, по Уг. ул.), наказуемое как покушение на изнасилование, но со значительным смягчением кары при добровольном отказе от самого изнасилования; 2) похищение для причинения вреда доброму имени похищенной; и 3) похищение для вступления с нею в брак. С другой стороны, закон обращает внимание на то, похищена ли девушка или замужняя женщина, а также на последствия деятельности. Во-втором случае похищение наказуемо как при учинении его против воли похищенной, с теми же различиями по цели и объекту, так и с согласия похищенной, и притом последняя также привлекается к ответственности по требованию потерпевших - родителей, заступающих их место или супруга. Финляндское уложение говорит о похищении женщины для непотребства или для вступления с нею в брак, учиненное против ее воли или по ее воле, но без согласия лица, разрешение которого требуется при выходе замуж (§ 199 и 200).

  Дела о лишении свободы, за исключением случаев наибольшей тяжести, подлежат частному порядку преследования.

  Похищение детей также помещено законодательством того времени в ряду посягательств против прав состояния (1407-1409 Улож.). Однако, хотя опасность сокрытия этим деянием истинного происхождения ребенка здесь и встречается часто, но не всегда, более устойчив другой признак - лишение ребенка свободы вопреки воле родителей или лиц, место их заступающих; напротив, случаи, где посягательства на это право нет, должны быть выделены в группу преступлений против прав состояния ребенка и не могут быть рассматриваемы как посягательство на свободу⁴.

  Согласно сказанному, субъектом этого деяния могут быть все лица, кроме родителей и заступающих их место; наше законодательство к похищению относит и подмену детей, субъектом которого могут быть и родители; ту же неточность делает и Угол. уложение 1903 г. (ст. 502), хотя похищение детей оно относит к посягательствам против личной свободы.

  Предметом посягательства должен быть ребенок. В отношении возраста его имеет значение руководящий взгляд на самое посягательство. Если оно рассматривается как преступление против прав состояния, то необходимо ограничиваться возрастом нежным, пока ребенок не сознает своего происхождения и не может дать определительных указаний о своих родителях; так, наше право говорит о похищении и подмене "младенца", о задержании "дитяти" или "ребенка", что предполагает возраст не свыше 6-7 лет, а в некоторых случаях и менее. Напротив, при взгляде на это деяние как на посягательство против свободы возраст может быть поставлен выше: Уголовное уложение 1903 г. поднимает его до 14 лет, а Финляндское уложение - до 15 л. (§ 194).

  Со стороны внутренней, деяние должно быть умышленным. Наличность особой цели, или, по выражению действующего законодательства, намерения скрыть происхождение или состояние ребенка, влияет только на наказуемость.

 В  отношении способа деятельности  посягательства против детей  распадаются по русскому праву на а) похищение детей, б) подмен их и в) самовольное удержание.

  Похищение есть физический захват ребенка из-под охраны родителей или лиц, их заступающих, вопреки их воле. Но деяние это может быть учинено и одним из родителей, в случае если он лишен своей родительской власти над детьми. Похищение предполагает захват ребенка в свое обладание навсегда, и от него отличается самовольное взятие ребенка на время, напр. на бал или для иной цели. Оно предполагает физическое овладение ребенком силою или хитростью, изъятие его из охраны управомоченных на то лиц вопреки их воле; воля же ребенка при этом не имеет значения. Уголовное уложение 1903 г. к похищению приравнивает сокрытие⁵. Действие должно быть умышленным, т.е. виновный должен сознавать, что на ребенка он не имеет права, и желать овладеть им навсегда. По цели деятельности закон различает похищение с намерением скрыть истинное происхождение или состояние ребенка и похищение без такого намерения. В первом случае, более тяжко наказуемом, необходимо намерение выдать ребенка за происходящего от иной матери, скрыв происхождение его от матери настоящей; безразлично при этом, выигрывает ли ребенок вследствие изменения или сокрытия его происхождения или проигрывает или состояние его не изменяется: предметом посягательства становится не его личное право, а тот общественный строй, в основании которого лежит родопроисхождение.

  Подмен детей есть умышленная замена младенца одной матери младенцем другой. По самому свойству деяния оно возможно лишь относительно детей самого нежного возраста, когда индивидуальные особенности не успели еще выясниться. Подмена предполагает деятельность над двумя младенцами; выдача ребенка одной матери за ребенка другой женщины, на самом деле не рожавшей и симулировавшей беременность; этим понятием не обнимается и нашим законодательством не предусмотрена. Подмен младенца может быть или с согласия и по желанию родителей его, или без такого согласия. В первом случае, если согласие было обоюдным, получается, собственно, понятие обмена детей, признаваемого подменом и наказуемого как таковой только при намерении скрыть или изменить истинное происхождение или состояние ребенка; иными словами, здесь нет посягательства на свободу, а есть посягательство на права состояния. Во втором случае, а также, если родители только одного младенца соглашались на подмен, последний в отношении к родителям соглашавшимся будет похищением детей, наказуемым как при намерении скрыть истинное происхождение младенца, так и без такого намерения.

     Ст. 1409 Уложения предусматривает преступление, хотя и отличающееся способом исполнения от похищения, но имеющее вместе с  тем большое с ним сходство. Статья эта постановляет: кто заблудившееся, неизвестное ему дитя оставит у себя, вместо того чтобы довести об этом до сведения местного начальства или полиции, то он подвергается, смотря по продолжительности задержания, денежному взысканию (в различных размерах) и заключению в тюрьме. От похищения это преступление отличается тем, что виновный, совершая преступление, не прибегает к грубым, насильственным средствам, он не похищает ребенка, а только оставляет его у себя. Но отношения, возникающие в обоих случаях, совершенно одинаковы. Ребенок находится вдали от забот семьи до тех пор, пока он не будет ей возвращен, и вследствие этого преступление, предусмотренное ст. 1409, должно быть признано длящимся. В этом убеждении поддерживает нас и самый текст закона. Так, ст. 1409 устанавливает различные сроки наказаний, сообразуясь с тем, как долго "продолжалось" задержание. На наказуемость этого преступления имеет большое влияние тот факт, был ли заблудившийся ребенок известен или неизвестен лицу, его задержавшему. Последний случай Уложение приравнивает, смотря по цели похищения, с подменом ребенка.

     Подмен  ребенка (suppositio partus), по мнению некоторых  ученых, в римском праве был, наравне с отцеубийством, признан преступлением, не подлежащим действию давности. Подобное воззрение имеет в настоящее время только исторический интерес, и большинство современных криминалистов причисляет подмен ребенка к длящимся преступлениям. Гооребеке (стр. 71) делает по этому поводу весьма верное замечание. Он говорит, "если подмен ребенка совершен его родителями, то благодетельное влияние давности не может на них простираться до тех пор, пока они будут выдавать чужого ребенка за своего собственного. Причина этого кроется в том, что поддерживаемые ими родственные отношения могут быть рассматриваемы как действия, тесно связанные с преступлением, как действия, в которых оно постоянно воспроизводится. Но предположим, что акушерка, без ведома родильницы, вместо ее живого ребенка подложит мертвого. Отношения, возникающие из этого преступления, не придадут вине акушерки характера длящегося преступления; они не отстранят течения давности". Итак, подмен ребенка должен быть признан длящимся преступлением во всех случаях, когда он совершен родителями. Течение давности может здесь начаться только с момента восстановления прав состояния подмененного ребенка, то есть с момента возвращения его настоящим родителям. Во всех же остальных случаях, то есть когда подмен ребенка совершается без ведома родителей, преступление это должно быть признано простым. Оконченным его следует считать с самого совершения подмена.