Автор работы: Пользователь скрыл имя, 23 Ноября 2011 в 20:17, статья
Настоящую статью необходимо начать с ответа на вопрос, насколько объект вещных прав как определенное правовое явление формируется под воздействием структурных особенностей вещного правоотношения. Методологической основой решения данной проблемы должны стать исходные положения диалектического материализма, согласно которым существуют базисные и надстроечные явления, причем первые определяют вторые, а не наоборот.
Постсоветское законодательство базирующееся в целом на Модельном Гражданском кодексе СНГ подошло к рассмотрению объекта вещных прав исходя из следующих позиций изложенных в законодательных источниках государств, расположенных на постсоветском пространстве и цивилистической доктрине.
Статьи 132-139 Гражданского Кодекса Армении, принятого национальным собранием 5 мая 1999 года (далее ГК Армении)22 текстуально определяя объекты гражданских прав не содержат упоминания термина «вещь», а оперируют термином «имущество», что однако не означает не тождественности ст. 132 ГК Армении и ст. 128 ГК РФ в части объема понятия вещи.
Достаточной степенью категоричности отличается азербайджанское гражданское законодательство. Ст. 135.1. Гражданского кодекса Азербайджана23 (далее - ГК Азербайджана) указывает, что только физические объекты считаются вещью. Однако, анализ ст. 135 и ст. 137 ГК Азербайджана приводит к выводу, что азербайджанское законодательство достаточно широко трактует понятие объекта вещных прав подводя под него не только вещи, в отношении понятия которых оно занимает достаточно жесткую позицию, но и различного рода субъективные права.
Гражданский кодекс Республики Беларусь24 в полной мере повторяет положения ГК РФ об объектах гражданских прав, вплоть до нумерации статей.
Статьи 841-849 Гражданского Кодекса Латвии25 (далее – ГК Латвии) содержат достаточно широкое понимание вещи как объекта вещных прав, подводя под это понятие как материальные объекты, так и различного рода права на данные объекты.
Гражданский Кодекс Узбекистана26 (далее – ГК Узбекистана) содержит ряд статей имеющих прямое отношения к определению объектов вещных прав, при этом толкование данных статей должно быть системным. Статьи 81 , 83 и, в особенности, статья 169 ГК Узбекистана предполагают, что объектами вещных прав может быть любое имущество, вплоть до объектов интеллектуальной собственности.
Статьи 166 и 167 Гражданского Кодекса Туркмении27 (далее – ГК Туркмении), а также статья 175 ГК Туркмении дают основания сделать вывод о расширенном толковании в гражданском законодательстве Туркменистана понятия объекта вещных прав и подведения под это понятие разнообразного рода имуществ.
Статья 140 Гражданского Кодекса Таджикистана28 (далее – ГК Таджикистана) содержат понятие имущества как достаточно обширной категории, включающей не только вещи, но и имущественные права. Однако, положения гражданского законодательства Таджикистана позволяют сделать вывод, что объектами вещных прав являются именно вещи как телесные (материальные) объекты. Это подтверждается как общим массивом нормативного материала, так и логико-смысловой характеристикой соответствующих предписаний.
Статья 115 Гражданского Кодекса Казахстана29 (далее – ГК Казахстана) в целом сопоставима со статьей 140 ГК Таджикистана, в части широты понимания объектов гражданских прав. Однако гражданско-правовая доктрина Казахстана склонна к подразделению объектов гражданских прав на свои и чужие блага. Как пишет М.К. Сулейменов: «Деление объектов гражданских прав на блага и права как раз отражает деление благ на свои и чужие. Свои блага в ГК (имеется в виду ГК Казахстана – М.Д.) обозначены как блага, чужие блага как права (право на чужие блага). Естественно, на свое благо тоже есть права (в частности право собственности на вещь, исключительное право на объект интеллектуальной собственности), но это право неразрывно связано с самим благом и без него не мыслимо. Применительно к управомоченному субъекту свое благо и право на него существуют слитно и неразрывно (поэтому можно говорить просто о благе), чужое благо существует только в виде имущественного права (поэтому можно говорить только о правах)»30. Следовательно, поскольку вещное право есть право абсолютное, то и объектом его являются вещи в отношении которых обладатель вещного права может совершить определенные действия самостоятельно без необходимости привлечения иных лиц. Т.о. объекты вещных прав и вещи в законодательстве Казахстана суть понятия тождественные.
Отдельного рассмотрения заслуживают подходы современного российского гражданского права к этой проблеме.
Одним из интереснейших исследований последнего времени является кандидатская диссертация М.М. Валеева. Выявляя нечто общее в философском осмыслении понятия вещи М.М. Валеев приводит следующие положения: «1) вещь всегда противопоставляется субъекту независимо от того, кто и что расматривается в качестве такового – общественный человек К. Маркса или абсолютная идея Гегеля; 2) категория вещи всегда применяется для описания структуры мира неважно – внешнего по отношению к человеку или же внутреннего (например, вещь как совокупность ощущений у Беркли); 3) с одинаковым успехом вещью в философском смысле можно назвать как материальные, так и идеальные объекты (пример тому – кантовская вещь в себе)», и далее он резюмрует: «вещь – это категория, применяемая для описания любых (материальных или идеальных) противопоставляемых субъекту элементов строения мира»31. Далее стремясь дать правовое определения вещи, М.М. Валеев приводит ряд признаков которые по его мнению обособляют понятие вещи как объекта гражданских прав. Выявив которые он дает следующее итоговое определение: «Вещь в гражданском праве – это объект гражданского правоотношения, потребительная стоимость и интерес к присвоению которой определяется в первую очередь его материальностью и телесностью (пространственной определенностью)»32.
В целом, соглашаясь с предложенным автором определением, мы не можем не отметить некоторых аспектов, явно излишних в части сущностных характеристик вещи как объекта гражданских прав. В частности, нельзя согласиться с высказыванием М.М. Валеева, что «первым и главным качеством можно считать наличие у вещи полезных свойств, потребительной стоимости», учитывая то, что это приводит автора к умозаключению, что «если вещь не обладает полезными свойствами и не представляет ценности для лиц, она вообще не станет объектом присвоения и не будет вовлекаться в правовой оборот»33. Представляется что использованный критерий достаточно относителен и носит сугубо экономический характер. Сразу возникает вопрос, а кто будет определять наличие или отсутствие полезных свойств и ценности объекта? Следуя логике автора необходимо будет признать, что в том случае, если собственник вещи совершил акт отказа от этой вещи, она перестала обладать качеством объекта гражданских прав и должна ожидать когда станет ценностью для другого субъекта. Однако, это напрямую противоречит как положениям господствующей доктрины, так и установлениям гражданского законодательства, в частности статьям 225-229 и статье 236 ГК РФ.
Е.А. Суханов пишет: «Объектом вещных прав могут служить только индивидуально определенные вещи, а потому с гибелью соответствующей вещи автоматически прекращается и вещное право на нее. Объектом же обязательственного права является поведение обязанного лица – должника, причем обязанность последнего может переходить и к другим лицам в порядке правопреемства даже после смерти гражданина или прекращения юридического лица. Объектом вещных прав не могут быть не только другие (обязательственные) права, т.е. по сути поведение обязанных лиц, но и вещи, определенные родовыми признаками, ибо осуществление хозяйственного господства невозможно в отношении не индивидуализированного, абстрактно представляемого имущества. Таким образом, вещные права получают свой особый правовой режим, отличный от режима их традиционного антипода – обязательственных прав»34. Далее Е.А. Суханов отмечает: «объектом обязательственных прав могут быть и вещи, определенные родовыми признаками (обязательство поставить определенное количество однородных товаров, и даже часть вещи (например, при найме комнаты или ее части на время дачного или курортного сезона или в случае известного обязательства шекспировского героя «отдать пол царства за коня»). Для вещных прав такая ситуация исключается, ибо данные абстрактные объекты не могут находиться в чьем-либо конкретном владении и стать предметом хозяйственного господства»35.
С. Скрябин предлагает для определения понятия вещи использовать следующие четыре признака: 1) вещи – это материальная субстанция, нечто лежащее вне личности человека. Иначе говоря, любая вещь должна иметь внешнее выражение – тело вещи; 2) индивидуальная определенность вещи. Это качество вещи надлежит рассматривать как совокупность индивидуальных свойств и качеств, как внутренних, так и внешних, с помощью которых происходит обособление вещи от подобных вещей; 3) с вещью связан имущественный интерес. Имущественный интерес может иметь самое различное значение, но он всегда связан с ценностью вещи, ее полезными свойствами и качествами, ее возможной передачей другому лицу и др.; 4) вещь выступает объектом непосредственного господства обладателя вещного права. В большинстве случаев реализация субъективных вещных прав заключается именно в непосредственном воздействии на вещь, управомоченное лицо использует тем самым полезные свойства и качества вещи для удовлетворения своих потребностей36. Согласно точке зрения А.П. Сергеева «под вещами необходимо понимать данные природой и созданные человеком ценности материального мира, выступающие в качестве объектов гражданских прав»37. Итак, можно констатировать, что вещью является, данный природой или созданный человеком, предмет материального мира, способный быть в его обладании. Данное понятие есть ничто иное, как проекция в правовую сферу естественных свойств явления объективной действительности. Но, необходимо помнить, что это первый уровень осмысления самого понятия вещи. Поскольку, как было указано ранее, вещь и объект вещных прав понятия суть синонимичные, то и ограничиваться этим уровнем не представляется возможным. Поэтому более высокий уровень это уровень правовой (юридической) конструкции в отношении данного явления объективной действительности. Нам могут возразить, что это проявление правового фетишизма или же смешение различного рода правовых явлений. Отнюдь, это не является ни первым, ни вторым. Это лишь попытка придать правовому явлению значение правового. Ведь с точки зрения права нас волнует, каков правовой режим в отношении того или иного предмета материального мира, а не сам этот предмет. Может быть, с точки зрения обыденного восприятия это кажется абсурдным, но с точки зрения правовой это абсолютно естественно. Дальнейшее повествование будет посвящено нахождению единства и дифференциации объектов вещных прав и объектов прав обязательственных и исключительных.
Основной проблемой гражданско-правовой науки, законодательства и правоприменения на сегодня является проблема обеспечения определенного баланса интересов при реализации субъективных гражданских прав в отношении различного рода объектов имеющих имущественную ценность. Как найти ту границу, где обладатель права на объект интеллектуальной деятельности будет защищен в полной мере и при этом не пострадают интересы обладателя права на объект материальный – объект вещных прав.
Чему отдать приоритет, какому лицу, какому праву, какому объекту? Данная проблематика становиться еще более актуальной в свете вступления в силу с 1 января 2008 года части четвертой ГК РФ.
Пункт 1 статьи 1227 ГК РФ закрепляет, что «интеллектуальные права не зависят от права собственности на материальный носитель (вещь), в котором выражены соответствующие результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации»38. Следовательно, и имущественное право как составной элемент интеллектуальных прав независим от права собственности на материальный объект. Из этого видно, что изначально законодатель, а вслед за ним и цивилистика, а может и наоборот, презюмирует некое размежевание этих различных по своим свойствам объектов. На чем же строится указанная дифференциация? Попробуем исследовать это.
Первоначально в гражданский оборот были введены именно вещи – объекты суть материальные, ограниченные в пространстве, способные быть в обладании только одного лица в один и тот же момент времени. В отношении этих объектов была использована юридическая конструкция субъективного права собственности. Предложенная конструкция учитывала как естественные свойства объекта, так и иные детерминанты (экономические, социальные и т.п.) Оттачиваясь и отшлифовываясь на протяжении истории человечества со времен Древнего Рима и заканчивая современностью она доказала свою жизнеспособность и эффективность. Параллельно ей для обслуживания оборота была предложена иная конструкция – субъективного обязательственного права – права требования – права на действия другого лица как то дать, сделать, воздержаться от действий (dare – facere – non facere). Однако постепенно определенного рода детерминанты – а, прежде всего технический и интеллектуальный прогресс, развитие экономических отношений, вызвали к жизни необходимость ввести в гражданский оборот результаты интеллектуальной деятельности – идеальные объекты. Но любой идеальный объект, выражаясь вовне, приобретает определенную форму, становясь частью материального мира, «накладываясь» как объект прав на иной объект – объект материальный. В результате перед нами оказывается объект реальной действительности, отражающий в себе два объекта субъективных гражданских прав39. Именно указанное свойство предопределило необходимость четко отграничить, а точнее просто «вычеркнуть» даже в порядке предположения результат интеллектуальной деятельности в части правового режима в отношении вещи, в которой данный результат, пусть не единично, но все-таки выражен. Это хорошо видно на следующем примере. Человек приобретает в магазине диск (материальный носитель) с записью своего любимого кинофильма (произведение искусства). С точки зрения позитивного права приобретается лишь вещь, произведение приобретено быть не может, и что еще более важно, и никакое имущественное право на произведение не приобретается. Точнее, конечно в ограниченных пределах существует возможность свободного воспроизведения, однако, это нечто другое. Закон не предусматривает возможность приобретения покупателем права просмотра, то есть потребления полезных свойств результата интеллектуальной деятельности. Еще В.А. Дозорцев отмечал, что исключительное право не включает в себя права потребления полезных свойств результата интеллектуальной деятельности. Но ни у кого не вызывает сомнений тот факт, что человек приобрел диск с фильмом именно для просмотра, однако все это находится уже за рамками позитивного права. Представленный пример очень хорошо иллюстрирует ту границу, которой законодатель отделяет один объект от другого. Причины этого сугубо экономические. Большая часть норм части четвертой ГК РФ нацелена именно на извлечение прибыли от использования результатов интеллектуальной деятельности. Прибыль же может извлекаться, прежде всего, посредством неоднократного воспроизведения в материальную форму идеального объекта, которым является результат интеллектуальной деятельности. По крайней мере, в отношении объектов авторских прав. Изложенное неопровержимо свидетельствует об экономической детерминанте процесса правовой объективации и верности тезиса Е.А. Суханова об отождествлении правового режима и самого объекта гражданских прав40.