Авиаконструкторы

После войны отца направили на работу в Хабаровский крайком КПСС инструктором рыбного отдела.

С этих пор большую часть времени  отец проводил в командировках, облетел  все побережье Охотского моря и Камчатки. Все семейные заботы взяла на себя мать. Как и все  члены семьи Леоновых, она была очень моторным, энергичным человеком  – все успевала, все у нее  ладилось. Сергей тем временем успешно  учился в школе, прошел первые шаги общественного признания, избирался  председателем совета отряда, в неполные 14 лет стал комсомольцем.

В 1952 году семья Михеевых отправилась  на Крайний Север, на Чукотку. Отец к  этому времени окончил краевую  партшколу, и его командировали  третьим секретарем райкома партии в поселок Певек. Само путешествие  было для семиклассника С. Михеева, его сестры и матери весьма непростым  испытанием. По очень сложной траектории, с множеством взлетов и посадок, с бесконечными ожиданиями летной погоды они добрались наконец до аэродрома  Апапельхин, что в 18 километрах от Певека.

Стоим мы на самом краю земли, нас  встречает убогий катер, скорее буксир. Багаж свален на рубку. Стоим, держась  за поручень, на пронизывающем ветру. Зеленые волны, брызги, накопившаяся усталость от дороги. И вдруг механик  катера, укрепив патефон среди  чемоданов, заводит пластинку. Плывет мелодия «Сказки Венского леса». Перед нашими глазами возникает  поистине сказочная картина: как  по команде из воды появляются нерпы  и начинают игру над водой под  мелодию великого Штрауса. Механик  точно рассчитал: новым северянам  нужно было поднять настроение. Наверняка  он проделывал этот опыт с нерпами  уже не один раз.

Дальше последовали четыре года жизни на Севере. Они остались в  памяти на всю жизнь как одни из самых интересных, поучительных. Сергей Михеев влюбился в Север на всю оставшуюся жизнь.

Нас поселили в бараке. Вчетвером  мы занимали комнату площадью 18 квадратных метров. В остальных комнатах жил  народ разношерстный – большинство  – без права переписки, сосланные  после войны инженеры, офицеры, политические. Когда поднималась пурга и  ветер под названием «Южак» трое суток дул со скоростью 40 метров в секунду, все соседи собирались на кухне, как бы прижимались друг к другу. Шли разговоры, рассказы, открывались судьбы людей, и, как  правило, судьбы драматические. Память сохранила удивительную веру в жизнь, исходившую от соседей-переселенцев, их оптимизм, добро. Я впервые ощутил себя причастным к событиям, происходящим в стране.

Может быть, тогда на Севере в жизнь  С.В. Михеева прочно вошло твердое  правило: в жизни, а значит, и в  работе, нет мелочей. Впоследствии оно  будет реализовано во многих сложнейших проектах, лучших в мире боевых вертолетах, а также в быту, в обстановке, которую создает Сергей Викторович вокруг себя. Сам он объясняет это  влиянием матери. Евдокия Петровна стоически переживала все трудности  жизни на Севере, но всегда была в  порядке, быт семьи продумывался ею до мелочей.

10 кг багажа на человека –  это все, что можно было привезти  за тысячи километров на самолете  «Ил-14». Поэтому большинство людей,  кто попадал в те края, не  брали с собой почти ничего. К тому же многие считали,  что единственная цель жизни  на Чукотке – это заработок,  все остальное может подождать  до материка. Учитывая, что отец  с семьей ехал на Север надолго,  ему пошли навстречу – к  положенным на четверых 40 кг разрешили  взять еще 320. В результате мама  везла с собой швейную машинку,  столовый сервиз и многое другое. В первый же день, когда семья  приехала, и нужно было пригласить  сослуживцев отца, на столе вдруг  оказались накрахмаленная скатерть, сервиз с приборами, что в  тех краях и по тем временам  было практически фантастично.

Мать для С.В. Михеева была и  остается абсолютным авторитетом. Однажды  она сказала: «Не кури!», и это  стало наказом на всю жизнь. Сергей был совсем ребенком, когда она  впервые спросила: «Кем ты хочешь быть?», и спросила весьма серьезно. Четырехгодовалый сын ответил: «Сапожником». Через  пару лет мама повторила вопрос и  услышала в ответ: «Хочу быть кинорежиссером». На что она совершенно серьезно парировала: «Ой, Сережа, кинорежиссер, наверное, это  вино, женщины. Я тебе не советую». Прошло какое-то время, и Сергей уже сам  объявил матери, что хочет стать  летчиком. До сих пор С.В. Михеев не понимает глубину и природу интуиции матери. Он услышал в ответ: «Я думаю, тебе лучше строить самолеты». Так  случилось, что через два-три дня  эта тема возникла снова. В гостях у Михеевых кто-то подсказал: в Москве есть МАИ – Московский авиационный  институт, там учат строить самолеты. И эта фраза осталась для Сергея установкой до окончания средней  школы.

В Певеке Михеевы прожили 3 года. Отец получил повышение, работал уже  вторым секретарем райкома партии, ему выделили отдельную квартиру. В Певеке Сергей окончил 9 классов.

В 1955 году отца переводят на работу в Анадырь, в окружной комитет  партии.

В 1956 году родители вернулись в  Хабаровск, где Виктор Степанович до выхода на пенсию работал на заводе начальником цеха, главным инженером.

В Анадыре Сергей Михеев окончил среднюю школу. Проблема выбора профессии перед ним не стояла. В его сознании вариантов не было: он должен быть конструктором, а учиться должен только в Москве, и только в МАИ.

Я грезил самолетами. Рисовал их, вел  специальный альбом, перечитал об авиации все книги, которые мог  купить в Хабаровске.

Пролетающие над головой самолеты были для меня привычной картиной с детства. Дом деда стоял в  створе взлетной полосы Хабаровского аэродрома. Помню, как-то бабушка сказала, что видела в небе какие-то странные машины, похожие на больших стрекоз. Позднее я догадался, что речь шла о перегоне первых трех серийных вертолетов Ми-1 на Дальний Восток.

Получив аттестат зрелости, Сергей Михеев отправился в Москву поступать в МАИ. Навсегда в его памяти остался перелет в столицу, который в общей сложности занял 36 часов. Казалось, взлетам и посадкам не будет конца.

В Москве Сергей остановился у Б.М. Киселева – друга отца, который  жил с семьей в 6-метровой подвальной комнатке на улице Потылиха, на месте  старинной деревни Потылиха, располагавшейся  в излучине Москвы-реки у подножия Воробьевых гор. Это место, где он «высадился» в Москве, дорого Сергею Викторовичу. Много позже он приобретет карандашный рисунок Петра Кончаловского  начала ХХ века, изображающий эти места, который висит в домашнем кабинете С.В.Михеева на почетном месте.

Сергей Михеев стал студентом знаменитого  МАИ, чтобы через годы занять свое законное место в галерее великих  выпускников, которыми гордятся любой  уважающий себя выпускник МАИ, да и вся авиация.

Быстро пролетели первые два  года учебы – будущие конструкторы осваивали общие инженерные дисциплины и готовились получить первое распределение  – свою специализацию. 1 сентября 1958 года Сергей Михеев и его однокашники по группе испытали настоящий шок: группа в полном составе была зачислена на кафедру вертолетостроения. Для Сергея, как и для многих его друзей, это казалось чуть ли не крахом карьеры. Ведь в понимании студента МАИ того времени авиация — это прежде всего самолеты, скорость… О вертолетах же большинство никогда серьезно не задумывалось. В группе началась настоящая паника, студенты осаждали деканат с просьбой перевести на ту или иную кафедру. Но там были неумолимы: никого не перевели. Пришлось смириться.

На кафедре вертолетостроения  собрались замечательные преподаватели, многие из них – ведущие работники  ЦАГИ. Конструкцию читал живой  классик, легендарный Иван Павлович Братухин, аэродинамику вертолета –  Леонид Сергеевич Вильдгрубе, экспериментальную  аэродинамику – Апполинарий Константинович Мартынов, практические работы вели прекрасные знатоки своего дела Валерий Никитович  Далин, Федор Семенович Курочкин, Владимир Иванович Шайдаков.

Московский авиационный институт С.В. Михеев заканчивал уже «ярым  вертолетчиком», сам попросил о распределении  в ОКБ Н.И. Камова, где проходил испытания винтокрыл Ка-22. Это  само по себе было неожиданным, так  как большинство студентов старались  попасть в КБ М.Л. Миля, которое  в то время считалось более  престижным. Вспоминая слова одного из своих преподавателей, В.И. Шайдакова, который на своих занятиях любил  повторять студентам: «Чтобы хорошо строить, надо хорошо знать аэродинамику», С.В. Михеев просил распреде-ления в  отдел аэродинамики. Но жизнь распорядилась  иначе.

В ОКБ Н.И. Камова студентов-дипломников  закрепили за инженерами-наставниками. С.В. Михеев попал к А.Г. Сатарову, который предложил ему спроектировать 4-винтовой вертолет-кран на базе силовой  установки винтокрыла Ка-22 с двигателями  П.А. Соло-вьева. «Срисовать» было негде, да Сергею это и в голову не приходило. Диплом получился достаточно самобытным.

Все семеро студентов, готовивших дипломные  проекты в ОКБ Н.И. Камова, защищались в самом ОКБ. В один день с Михеевым защищались пятеро дипломников. Защита проходила в кабинете Н.И. Камова. За столом главного конструктора собралось  более 20 ведущих специалистов ОКБ  – начальники отделов, бригад. С.В. Михеев защищался последним. Защита всех его  предшественников проходила по сходному сценарию. 20 минут – доклад, затем  несколько вопросов комиссии. Однако в случае с Михеевым все обстояло по-другому.

Не успел я закончить доклад, как буквально градом посыпались вопросы. Отвечал – и тут же получал новый вопрос. Я все  больше заводился – «набирал обороты», в голосе появилась жесткость. Горячо спорил с комиссией, отстаивал свою точку зрения. О причинах столь  повышенного интереса к диплому  узнал лишь спустя 30 лет из книги  кадрового работника ОКБ Ю.Э. Савинского. Оказалось, шквал вопросов был вызван тем, что ОКБ во главе с самим  Н.И. Камовым накануне делало такой  проект! Поэтому всем было небезразлично, что же придумал студент… Но тогда  я и понятия не имел об этом. Я  так самоотверженно, бурно защищался, что Н.И. Камов, вручая мне после  защиты знак выпускника, погрозил пальцем: «Вы полегче с оппонентами-то». И добавил, уже не так строго: «Пойдешь работать в отдел перспективного проектирования». Так определилась моя судьба…

С ромбиком инженера – выпускника МАИ Сергей Викторович, по собственному выражению, ходил несколько лет  левым боком вперед, гордясь «поплавком»  маевца.

Попав в отдел перспективного проектирования, святая святых любой конструкторской  фирмы, С.В. Михеев оказался в самом  эпицентре деятельности ОКБ. Значение отдела, его роль в ОКБ видны  хотя бы из того факта, что располагался он прямо напротив кабинета главного конструктора. Сергею Михееву, фактически мальчишке, нередко приходилось, сопровождая  Н.И. Камова, носить тубус с плакатами, развешивать их. Однако вчерашний  студент регулярно присутствовал  на коллегиях, самых различных совещаниях, в том числе на высоком уровне, впитывал, как губка, техническую  мысль, идущую из первых рук, оказывался в курсе стратегических замыслов военачальников, конструкторов, руководителей КБ, предприятий, министерств. Каждый день шел буквально за три. Это была неоценимая профессиональная и жизненная школа.

Вместе с С.В. Михеевым в ОКБ  Н.И. Камова пришла его супруга Раиса  Александровна. В МАИ они учились  в одной группе, затем – на кафедре вертолетостроения, вместе проходили практику в ОКБ, в один день защищали дипломы. Поженились 11 февраля 1961 года. Товарищи по комитету комсомола  сделали молодым великолепный подарок  – подарили ключ от комнаты в  корпусе для преподавателей. Когда  дело шло к окончанию института, Сергею Михееву предлагали остаться в МАИ на комсомольской работе. Но он ушел в ОКБ, и комнату пришлось освободить. Михеевы уехали из города, снимали комнату в Подмосковье. В ОКБ молодым специалистам предоставили долгожданное жилье. На фирме Раиса  Александровна проработала вплоть до выхода на пенсию.

Я глубоко признателен судьбе за то, что рядом со мной оказалась  такая женщина, которая взяла  на себя всю заботу о детях, доме, предоставив мне возможность  всецело посвятить себя любимому делу.

Становление конструктора Сергея Михеева  шло стремительно. 12 лет (1962–1974), проведенных  в отделе перспективного проектирования, оттачивали конструкторский почерк, формировали веру в себя, свою звезду, судьбу конструкторского бюро.

Вот любопытный эпизод из жизни молодой  семьи Михеевых, который имеет  непосредственное отношение к судьбе Генерального конструктора. Однажды  Раиса Александровна задала мужу вопрос: «Сергей, кем ты будешь?»  — «Главным конструктором», – сходу  ответил Сергей Викторович. Как вспоминает она сама, такой ответ поразил  жену. Никакая видимая причина  или внешние обстоятельства не указывали  на это, поверить в это было невозможно. Почти за 10 лет до своего назначения главным конструктором Сергей Михеев уверенно и откровенно открыл самому близкому для себя человеку свою мечту.

Многие, наверное, не поверят, говоря о том, что в стремлении стать  главным конструктором я не имел в виду какие-то карьерные планы, расчет. Абсолютно точно: не мыслил кого-то «подсидеть». Должность никогда  не была для меня самоцелью. Хотя уже  на третий год работы в ОКБ Н.И. Камова мне приходилось исполнять  обязанности начальника отдела. На время сессии многие мои коллеги  по отделу, старшие по званию, являлись студентами-вечерниками, уходили в  кратковременные учебные отпуска, и другого выбора у руководства  просто не было. У меня было главное  – любимая работа. И жажда творчества. Быть Генеральным конструктором  для меня всегда означало иметь максимальную степень свободы творчества. Все  это – ощущение творца, человека, принимающего решения, – притягивало  меня. Конечно, «маршальский жезл» хочет  держать, наверное, любой честолюбивый человек, и я – не исключение. Но главной мотивацией для меня была и остается возможность творчества, полной самореализации как конструктора-творца.