Модерн на страницах русских журналов

     Примерно  у 1872 году художники вновь собираются во Франции и работают в окрестностях Парижа и полностью посвящают себя поискам ярких и чистых сочетаний цвета. Пленэр был подлинным наслаждением для живописцев. Они, прежде всего, стремились передать впечатление игры цвета и света, которыми наполнена природа. [4]

     Примерно  через два года поисков, увлеченной, напряженной работы наступает период объединения. Новое направление  живописи находит полное развитие, которое завершается первой публичной  демонстрацией работ этих художников. Первая выставка импрессионистов познакомила зрителей с их искусством, но не принесла им ни моральной поддержки, ни ожидаемого материального успеха. Огорченные неудачей некоторые художники перестали выставляться в последующих выставках импрессионистов.

     Десятилетие с 1870 по 1880 год – наиболее плодотворный период развития импрессионизма. После долгих поисков настала пора радостного творчества, раскрывающегося во всей широте. В этот период гармонического развития импрессионизма Моне, Ренуар, Камиль Писсарро, Сислей создали картины, свидетельствующие о тонкой передаче окружающего мира. Художники черпали свое вдохновение в самых разных картинах природы: в потоках воды, в шуме листвы деревьев, в красоте цветов, в мерцании красок неба, в залитых солнцем фигурах современников, занятых повседневными делами. Пейзажи импрессионистов прозрачны, светлы и поразительно звонки в цветовой характеристике природы. Они нашли то удивительное сочетание красок, когда последние накладывались одна на другую, местами просвечивая сквозь последующий слой, наложенный на поверхности просохшей фактуры полотна, создавали неповторимую гармонию цвета, наиболее выразительную для раскрытия именно такого состояния природы.

     Как уже отмечалось ранее, в 90-х годах  в искусстве Германии возникает  югендстиль. Основатели немецкого модерна – художники новаторы Отто Экман, Петер Беренс, Август Эндель. Они считали, что все созданное человеком, является искусством. Основные черты югендстиля состоят в показе человеческих страстей (например, весьма популярен был мотив поцелуя). Знаменитый «Поцелуй» П. Беренса (1898) стал одним из первых решений этого мотива. Поместив в центре две головы, что слились воедино, художник окутал их волосами, превратив их в узор, орнамент. Очень часто художники изображают юных героев (Ф. Ходлер, «Весна», подчеркивая мотив пробуждения чувств и становление жизненных сил. Объединение разных «живых» форм проявляется в частом изображении сатиров, кентавров, сфинксов. Этому стилю присуще и изображение отдельных частей природы (цветок, листок, птичка, бабочка, которые выступают как определенное понятие, символ). Особенно любимыми птицами были лебедь и фазан: один символ обреченности, второй – солнечности. Входящие в орнамент стилизованные цветы, птицы, поверхности воды, зеркал и пр. были очень распространенными.[5]

     Югендстиль  не ограничился одним жанром. Активно  возводятся новые здания, вокзалы  с декором в югендстиле. Архитектура  этих строений тяготеет к открытости и «выставочности». Это было началом  пути к современной архитектуре  и искусству бытовых вещей. Именно югендстиль стремился объединить полезность и художественную форму. Бытовые «мелочи», одежда, мебель, саквояжи, кошельки – все это обновлялось. Распространяется мода и на металлические предметы: мебель, посуда, женские украшения, которые в послушных руках мастера передают игру теней, сочетают в себе восточный орнамент и европейскую форму.

     Художники модерна ничего не знали о глубинной  сути восточного искусства. Они ничего не понимали в восточной философии, но каким-то интуитивным образом  почувствовали самую суть восточного искусства. Именно как художники. Заслуга художников модерна заключается в том, что они увидели восточную красоту, что было доступно далеко не всем.

     Известно  достаточно много презрительных  высказываний того времени о восточном  искусстве, которое трактовалось порой как безобразное. Известно, что даже великий Сезан, стараясь видимо унизить живопись Гогена, назвал его картины «плоскими китайскими картинками». Следует сказать, что многие художники модерна, завороженные Сезаном, пошли именно за ним, а модерн с его восточными привязанностями был вытеснен кубизмом, конструктивизмом, футуризмом.

     Остановимся теперь на русском модерне, ибо он имеет свою, ярко выраженную русскую  «физиономию». Примат художественных образов и форм, косвенно выражающих содержание современности, над формами ее непосредственного отображения – основная отличительная черта искусства конца ХІХ - начала ХХ в.[5]

     Вступление  русского капитализма в империалистическую стадию своего развития, которое падает на 90-е годы, оказало решающее влияние на все сферы духовной жизни общества. Критическое отношение художников к действительности трансформируется, приобретая форму поиска красоты и гармонии. Сознание же того, что эта красота не является порождением этого буржуазного мира «пользы», а создана талантом и художественной фантазией художника, сказалась не только в тяготении к сказочным, аллегорическим или мифологическим сюжетам, но и в самой структуре художественной формы, переводившей образы внешней реальности в область фольклорных представлений, воспоминаний о прошлом или непредвиденных предощущений будущего.[5]

     Оппозиционность искусства прозы буржуазных отношений приобретает не столько нравственно-эстетическую и социальную окраску, сколько собственно эстетическую: главное зло, которое приносит с собой буржуазный мир – равнодушие к красоте, атрофия чувства прекрасного. В воспитании этого чувства всеми доступными искусству средствами видится теперь гуманистическая миссия художника. Большая роль в этом процессе принадлежала группам художников «Мир искусства», яркими представителями которой были художники А. Бенуа, В. Серов, М. Врубель и др. и «Голубая роза» (Борисов-Мусатов, Сарьян, Кузнецов, Судейкин).  Вообще русский модерн не отличается такой чистотой стиля как западноевропейский, и поэтому достаточно трудно определить, кто есть кто среди художников, даже объединенных в отдельные группы. Более четко модерн представлен в творчестве Сомова, Головина, Бакста, Борисова-Мусатова, Рериха и Врубеля. Правда, что касается книжной и журнальной графики, то тут наши художники были гораздо ближе к классическому модерну.

     Важной  особенностью данного периода является выравнивание прежде неравномерного развития отдельных видов искусства: рядом  с живописью становится архитектура, декоративно-прикладное искусство, книжная графика, скульптура, театральная декорация.

     В архитектуре, в короткий период господства стиля модерн, наиболее полно воплотившем  основные тенденции, жанры, направления  развития русского модерна, был Ф.О. Шехтель. Творчество этого мастера  охватывает, по существу все виды архитектурного строительства – частные особняки, доходные дома, здания торговых фирм, вокзалов.[5]

     Типичным  и наиболее совершенным образцом раннего модерна в Росси является особняк Рябушинского в Москве, построенный  Шехтелем в 1900-1902 гг. Архитектор уходит от традиционных заданных схем построения, утверждая в планировке здания принцип свободной асимметрии. Каждый из фасадов особняка скомпонован по-своему. Здание представляет собой сочетание пластично, скульптурно трактованных объемов, образующих уступчивую композицию. Это свободное развитие объемов в пространстве демонстрирует свойственный модерну принцип уподобления архитектурной постройки органической форме. Характерным приемом модерна является применение в застеклении окон цветных витражей. Здание опоясывает широкий мозаичный фриз со стилизованными изображениями ирисов, объединяющий разнохарактерные по композиции фасады.

     Прихотливо-капризные  извивы линий являются одним из самых  распространенных орнаментальных мотивов  модерна. Многократно повторяясь в рисунке мозаичного фриза, в ажурных переплетах оконных витражей, в узоре уличной ограды и балконных решеток, этот мотив особенно богато разыгран в декоративном убранстве интерьера, достигая своего апогея в причудливой форме мраморных перил, мраморной же лестницы, трактованных в виде взметнувшейся и опадающей волны.[5]

     Оформление  интерьеров - мебель и декоративное убранство также выполнены по проектам Шехтеля. Чередование сумрачно-затененных и светлых пространств, разнообразие фактурных контрастов, обилие материалов, дающих причудливую игру отраженного света (мрамор, стекло, полированное дерево), окрашенный свет оконных витражей, наконец, причудливая конфигурация пространственных ячеек и асимметричное расположение дверных проемов, многократно изменяющее направление светового потока – все это свидетельствует о стремлении к преображению реальности в особый романтический мир.

     Сферой  наиболее эффективного, уже не только визуального, а универсального преображения действительности становится в то время театр. Театр просто нуждался в модерне, а модерн нуждался в театре. Модерн насквозь театрален, если под театральностью понимать иллюзию жизни. И театр, в свою очередь – это всегда игра. Оба они – и театр, и модерн – склонны к романтизму, синтетичны. Театр объединяет музыку, живопись, актера, а модерн стремиться свести воедино архитектуру, живопись, прикладное искусство.[5]

     Русские художники первыми почувствовали  эту родственность и ринулись на подмостки, заполнив сцену не только своими роскошными декорациями, но и своим человеческим, личностным началом.

     Вершиной  достижения модерна – классическим выражением его идеи – стала постановка «Маскарада» Лермонтова в оформлении Головина: красочно орнаментальное, романтичное, загадочное – оно воплощало основную идею модерна: мир – театр, мир – маскарад. Но эта же постановка стала и последним, самым значительным явлением модерна на сцене. После чего пришло другое – революционное время, которому эстетика модерна была органически чужда. И так же, как и на Западе, его сменили урбанистические течения.

     Таким образом, в течение второй половины ХІХ - начала ХХ столетий, всего на протяжении 20-30 лет родился, расцвел и угас модерн – стиль, развивающий идеи символизма, стремящийся создать вокруг людей эстетически наполненную предметную среду. Нет европейской страны, где, так или иначе, не проявился бы модерн. Имея собственные национальные названия, модерн тем не менее имеет много общего, которое позволяет говорить об общеевропейском художественном направлении. [5]

     Модерн не вписался в техническую цивилизацию, потому что слишком благоговел перед природой, рисуя свои картины и строя свои дома по ее законам, по законам органических природных форм. Кроме того, он был неисправимым романтиком.

     В условиях существования модерна, когда сферы приложения изобразительного творчества необычайно расширяются, формируется новый тип универсального художника, который «умеет все» - написать картину и декоративное панно, исполнить виньетку для книги и монументальную роспись, вылепить скульптуру и «сочинить» театральный костюм. Чертами такого универсализма отмечено творчество Михаила Врубеля. Неординарность художественного мышления, новизна формы дала возможность художнику открыть новую эпоху в искусстве.[5]

      Говоря  о синтезе искусств в модерне, можно выделить «книжный», «театральный», «интерьерный» и «уличный» варианты синтеза. В целом же стиль модерн знаменовал собой старое и новое, конец и начало. Их взаимосвязь запечатлел английский поэт Томас Элиот: «В моем начале – мой конец, в моем конце – мое начало».[4]

     Неординарность  художественного мышления, новизна  формы дала возможность художнику  открыть новую эпоху в искусстве.[5] 
 
 
 

2. Художественная критика стиля модерн по статьям русских художественных журналов. 

2.1 Размышления о русском модерне. 

      Всем  нынче нравится модерн. Покажите на улице дом начала нашего века самой  простой бабушке, которая и слова-то “модерн” не знает, с готовностью  похвалит. Порасспросите самую “продвинутую”, а точнее “задвинутую” на современности  молодежь, выясните, не без удивления, что и им современная архитектура нравится. И не только здешняя, которую и архитектурой-то назвать бывает трудно, но и европейская, и американская.

Предреволюционная — нравится, как и живопись “Мира искусства”, и стихи акмеистов. Быть может, нравится бесспорный талант тех мастеров, высокое художественное качество? Но вот классицизм радует далеко не всех, а конструктивизм, пожалуй, и никого не радует. Студенты Архитектурного института ныне приводят своими вкусами и источниками вдохновения в ступор иных профессоров старшего поколения, воспитанных на образцах конструктивизма и классицизма. И заказчики нынешние липнут на модерн как мухи на мед. И в искусство книги формы модерна мягко, но уверенно возвращаются. И в оформлении лучших наших журналов чувствуется композиция, а еще больше — линия модерна.

      Все это началось, по крайней мере, в 60-е годы. Стихи Н.Гумилева, М.Цветаевой не только перепечатывали на машинке, но и переписывали от руки. Если томик поэта “Серебряного века” прорывался в Библиотеке поэта, он сразу обретал двадцати тридцатикратную рыночную цену. Скромный сборник “Тарусские страницы” произвел впечатление разорвавшейся бомбы. Школьники нашего поколения с изумлением вспоминают, как сначала открывали для себя А.Ахматову, позже — Ф.Тютчева и только потом — А.Пушкина! “Возвращенные имена”? Верно. Но верно и то, что когда в 1960 году вышел впервые однотомник И.Шмелева, в восхищение приводил не написанный в традициях бытописательства Х1Х века “Человек из ресторана”, а вполне принадлежащая эстетике модерна “Неупиваемая чаша”.