Мемлекеттік басқарудың әлеуметтік-экономикалық тиімділігі

Тансилло. Потому-то они и не обозначаются одно другим, как то самое, через  то же, но лишь как подобное подобным.

Чикада. Все же развейте вашу мысль!

Тансилло. Итак, бесконечное вдыхание, выраженное посредством вздохов и обозначенное ветрами, подвластно не Эолу в Эолии, но названным двум светочам. Они не только в высшей степени невинно, но и чрезвычайно милостиво убивают безумца, заставляя его в глубокой страсти умирать, созерцая все прочее. Они, находясь взаперти и в укрытии, делают его бурным, а становясь открытыми, -делают его спокойным. Ведь в ту пору, когда глаза человеческой мысли заволакиваются в нашем теле туманным покровом, душа с большей силой делается взволнованной и опечаленной, чем разрываемая и толкаемая, она делается возвышенной и спокойной, насколько надо, чтобы удовлетворить требованиям своей природы.

Чикада. Как может наш конечный ум следовать за бесконечным объектом?

Тансилло. Благодаря имеющейся  в нем бесконечной мощи.

Чикада. Но она тщетна, если когда-либо станет действовать.

Тансилло. Она была бы тщетной, если бы сопутствовала конечному действию, в котором бесконечная мощь была бы исключена, а не сопутствовала  бесконечному действию, где бесконечная  мощь является положительным совершенством.

Чикада. Если человеческий ум по природе  и действию конечен, как и почему возможность его бесконечна?

Тансилло. Потому что ум вечен, и  оттого всегда наслаждается, и не имеет  ни конца, ни меры своему счастью; и  потому-то, так же как он конечен  в себе, так он бесконечен в объекте.

Чикада. Какая разница между  бесконечностью объекта и бесконечностью возможности?

Тансилло. Эта последняя бесконечно-конечна, первый же бесконечно-бесконечен. Однако вернемся к исходному месту: изречение  там гласит: Новые ветры Эолии; это позволяет предположить, что  все ветры (в бездонных пещерах  Эола) обратились бы во вздохи, если бы мы смогли сосчитать те, которые проистекают от страсти, движимой без конца желанием высшего блага и бесконечной красоты.

Чикада. Рассмотрим-ка теперь пылающий факел, вокруг которого в надписи  значится: На жизнь, а не на час.

Тансилло. Постоянство в такой  любви и горячее желание истинного  блага, которыми пылает в нынешнем временном  состоянии Энтузиаст, показаны, думается мне, в следующем стихотворении:

[37]

Уходит из дому крестьянин рано,

Едва встает с груди Востока  день;

Когда ж начнет жечь солнце слишком рьяно,

Томимый зноем, он садится в тень.

И снова до вечернего тумана

Он трудится в поту, изгнавши лень;

Потом он спит. Я ж не смыкаю очи

Ни на заре, ни в полдень, ни средь  ночи.

Затем, то два пылающих луча,

Что взоры солнца мне бросают,

С пути души моей не исчезают.

Их ярость неизменно горяча

И, волею судьбы моей, жжет властно

Мне горестное сердце ежечастно.

Чикада. Это стихотворение скорее в соответствии с действительностью, чем по существу, объясняет смысл  изображения.

Тансилло. Мне не к чему стараться, чтобы дать вам увидеть, в чем тут сущность: чтобы заметить ее, нужно лишь вглядеться с большей внимательностью. Очи солнца - это лучи, с помощью которых божественная красота и доброта являют себя нам. И они - пылающие, так как не могут быть восприняты умом без того, чтобы вследствие этого не возжечь страсть. Два луча солнца - это два вида откровения, которые теологи-схоластики называют утренним и вечерним. Отсюда наша умственная работа, наша просветительница, как воздух-посредник, доводит эти два откровения до нас или в добродетели, которая восторгается ими в самой себе, или же в действии, которое рассматривает их по результатам. Горизонт, путь души в этом месте есть часть высших сил, где смелой восприимчивости ума помогает мужественный толчок страсти, обозначенный в виде сердца, которое пылая, всегда печалится; поэтому все плоды любви, которые мы можем собрать в этом состоянии, не настолько сладки, чтобы не быть связанными с некоторой печалью, во всяком случае с той, что проистекает от сознания неполного использования. Так сугубо бывает в плодах физической любви, условия которой я не смог бы выразить лучше поэта-эпикурейца:

От лица человека, которое блещет красою,

Прибыли нет, кроме образов от предвкушения нежных,

Кои несбывшейся часто надеждой уносятся в ветер.

Жаждущий ищет порою во сне, где  бы выпить, но влаги

Не получает нигде, чтобы жар  утолить в своих членах.

Образы жидкостей он вызывает и  тщетно томится,

Воображая себя утоляющим жажду  в потоке.

Так и в любви, постоянно с  влюбленными шутит Венера.

Зрением не в состоянье любовники  тело насытить;

Тщетно блуждают дрожащие руки по целому телу

И ничего соскоблить с упоительных  членов не могут.

Тою порой, когда в юных летах  наслаждаются двое,

Членами всеми обнявшись, когда  предвещает им тело

Сладость, Венера старается женщинам пашню засеять,

Жадно друг к другу любовники  жмутся, сливается вместе

Влага их губ и дыханье, в уста их впиваются зубы.

Все понапрасну! Они ничего соскоблить тут не могут

Или проникнуть друг в друга, чтоб с телом смешать свое тело.

Подобным образом он судит о  роде вкуса, который мы можем получить от божественных вещей: когда мы стараемся  проникнуть в них и вкусить, то получаем больше огорчений в желании, чем наслаждений в общении  с ним. И поэтому мудрец Еврей мог сказать, что умножающий знание умножает печаль, так как от большего накопления рождается большее и более высокое желание, а отсюда следует большее огорчение и боль из-за отсутствия желаемого. Поэтому эпикуреец, который вел более спокойную жизнь, говорит о вульгарной любви:

Но избегать должно образов тех, и от пищи любовной

Ум отвращать, направляя его  на другие предметы;

Тем оградим мы себя от тревог и  от верных страданий:

Зреет ведь рана любви и растет, когда пищу находит.

Изо дня в день матереет безумство, скопляются беды;

Кто избегает любви, не лишен наслаждений  Венеры,

Наоборот, без труда он их с большим  удобством вкушает.

Чикада. Что вы понимаете под  меридианом сердца?

Тансилло. Более высокую и более  выдающуюся часть или область  воли, где она ярче, сильнее, действительнее и прямее подогревается. Надо понимать, что такая страсть как бы находится не в начале, которое растет, и не в конце, который пребывает в покое, но как бы посредине, где пламенеет.

Чикада. А что значит эта горящая  стрела с пламенем на месте железного острия, вокруг которой обвилась лента с надписью: Любовь вселяется в миг. Скажите, как вы понимаете это?

Тансилло. Мне кажется, это говорит  о том, что любовь никогда его  не покидает и равным образом вечно  его печалит.

Чикада. Я хорошо вижу ленту, стрелу и огонь; понимаю, что написано: Любовь вселяется, но того, что идет дальше, не могу понять: то есть, что любовь, как проникнувшая или вселившаяся, вселилась; это такое же трудное выражение, как если бы кто сказал, что его девиз есть: выдумка как выдумка, дверь как дверь, понимаю все это, как понимаю, все это стоит столько, сколько стоит, уважаю все это, как тот, кто все это уважает.

Тансилло. Легче решает и осуждает тот, кто меньше вникает. Это в  миг не означает дополнения к глаголу  вселиться; это - имя существительное, взятое для обозначения мгновения времени.

Чикада. А что вы хотите сказать, говоря: любовь поселяется в миг?

Тансилло. А что хотел сказать  Аристотель в своей книге "О  времени", говоря, что вечность есть миг и что время в своем  целом есть не что иное, как миг?

Чикада. Как это может быть, если нет такого минимума времени, который  не имел бы нескольких мгновений? неужели  он хотел сказать, что в один миг  был потоп, Троянская война, да еще  и мы, присутствующие здесь? Хотел  бы я знать, как же этот миг делится на столько веков и лет, и не можем ли мы в той же мере сказать, что линия есть точка?

Тансилло. Как время едино, но пребывает  в различных временных явлениях, так и мгновение едино в  различных и во всех частях времени. Совершенно так же, как я - один и тот же, что был, есть и буду, я тот же здесь, в доме, в храме, в поле и всюду, где нахожусь.

Чикада. Почему вы утверждаете, что  миг является всем временем?

Тансилло. Потому что, если бы не было мгновения, не было бы времени: поэтому  время в своей сущности и в своей субстанции есть не что иное, как мгновение. И этого достаточно, если вы это поняли (потому что не хочу разглагольствовать о четвертой книге "Физики"). Отсюда надо понять смысл изречения, что любовь сопровождает не меньше, чем время в целом, ибо этот миг не означает точку во времени.

Чикада. Нужно, чтобы это значение было как-то подчеркнуто, если мы не хотим, чтобы получилось порочное и двусмысленное  изречение; тогда мы могли бы свободно понять, что Энтузиаст хочет сказать  то ли, что его любовь длится одно мгновение, то есть один атом времени и не больше, или же он хочет сказать, что она должна, по вашему толкованию, продлиться навсегда.

Тансилло. Несомненно, что, если бы здесь  были включены оба этих противоречивых смысла, изречение было бы шуткой. Но на самом деле это не так, если хорошо вдуматься: ведь одного мига, являющегося атомом и точкой, когда любовь входит или вселяется, не может существовать; необходимо, значит, понять миг в другом значении. А чтобы покончить с толкованиями прочитаем стихи:

[38]

Есть время сеять, время - собирать;

Ломать - и строить; плакать и  смеяться;

Трудиться - и безделью предаваться;

Держать - и двигать; бегать - и лежать;

Есть время класть - и время  поднимать;

Целить - и ранить; ждать и устремляться;

Меня ж за мигом миг, за годом  год

Любовь пытает, дыбит, ранит, жжет.

Она мне сокрушает члены,

Она меня ввергает, как палач,

Из стонов в стоны и из плача  в плач;

И нет моим мученьям перемены,

И их однообразный ход

Ни роздыха, ни смерти не дает. Чикада.

 Смысл этого я понял довольно  хорошо и признаю, что все  отлично согласовано. Поэтому,  мне кажется, время перейти  к другому.

Тансилло. Здесь видны: змея, умирающая  на снегу, куда ее бросил землепашец, и  голый мальчик, попавший меж огней, как это бывает, и изречение: То же самое, так же, но не то. Эти слова мне кажутся большей загадкой, чем другие, поэтому я не уверен, что дам тут действительное объяснение. Все же думаю, что это должно означать ту самую тяжелую судьбу, которая мучает как змею, так и мальчика (то есть преднамеренно, безжалостно, смертельно) разными и противоположными средствами, проявляющимися то в холоде, то в жаре. Но, мне кажется, это требует дальнейших и различных соображений.

Чикада. Это в другой раз. А сейчас - читайте стихи.

Тансилло.

[39]

Змея! Томясь на плотном снежном  слое,

Ты корчишься, дрожишь, ты кольца вьешь

И, чтоб смягчить страдание такое,

С пласта на пласт от холода ползешь.

Не видит лед твое томленье злое,

Он глух к тому, что ты его  зовешь, -

Будь иначе, он на твои мученья

Ответил бы хоть каплей сожаленья.

А я меж тем в неистовом  огне

Вращаюсь, корчусь, мерзну и пылаю;

В моей богине я не примечаю

Ни склонности, ни жалости ко мне;

Она, как лед, не видит и не слышит,

Какою стужею мой пламень дышит.

[40]

Ты хочешь ускользнуть, но тщетно, змей!

Смыкаешь пасть, но пасть твоя зияет,

Свиваешься, но сила иссякает,

Ты льнешь к земле, но снег лежит  на ней;

Ждешь милосердья, но к мольбе твоей

Крестьянин глух и колом угрожает;

Звезда, заступник, место, хитрость, труд

Тебя уже от смерти не спасут.

Мне мил твой снег, тебе же мил мой  зной;

Ты ежишься, я растворяюсь в  боли;

Я рвусь к твоей, а ты к моей недоле;

Но не дано свершить обмен судьбой;

И ты и я давно уж не невежды.

К нам злобен рок - оставим же надежды!

Чикада. Пойдемте отсюда и попытаемся по дороге распутать этот узел, если сумеем.

Тансилло. Хорошо.