Функциональный стиль

Обратим внимание на начало рассказа И. Панаева: ...явился к нам в класс..., сел на свои стул, провел рукою по волосам и т. д. Казалось бы, кого могут интересовать такие подробности (высморкался в кончик платка)? Ведь к главной мысли они имеют весьма отдаленное отношение. Однако психологически эти мел­кие детали, подробности очень важны. Они дают яркое представление об учителе, создают его образ.

В этом и заключается специфика художественной речи. Слово здесь конкретизирует понятие, переводит понятие в образ. Писатель стремится так построить речь, чтобы она способствовала образной конкретизации слов и будила читательское воображение.

Важная черта художественного стиля — индивидуальность слога. Каждый большой писатель вырабатывает свою манеру письма, свою систему художественных приемов.

Мастера слова создают удивительно яркие изобразительно-выразительные средства языка (тропы), по­стоянно пополняя его сокровищницу, откуда любой носитель языка пригоршнями может брать несметные драгоценности.

Эпитет и сравнение. Сколько их придумано! Многие стали привычными, потеряли свою яркость. Но вот читаем первое четверостишие стихотворения А.А. Блока "Равенна":

Все, что минутно, все, что бренно,

Похоронила ты в веках.

Ты, как младенец, спишь, Равенна,

У сонной вечности в руках, —

и поражаемся масштабности и неожиданности сравнения. Оно образно, поэтично, картинно: легко представить себе мать, баюкающую ребенка. Неожиданность и поэтическая смелость сравнения в том, что младенец — это город, притом город, которому почти две тысячи лет. Однако по сравнению с вечностью он — младенец.

Эпитет сонная (вечность) тоже очень поэтичное и глубокое определение. Лишь люди и города, век которых краток, волнуются, шумят; вечность же — бесконечная, бессмертная, мудрая — взирает на все сонным оком; все минет, все пройдет, останется лишь она одна — вечность.

Самое удивительное и распространенное среди изобразительно-выразительных средств — метафора, или скрытое сравнение. Вспомним строки С.А. Есенина: "ситец неба такой голубой". Это выражение содержит в себе скрытое сравнение: ситец неба значит небо как ситец, похоже на ситец, и этот ситец насыщенного голубого цвета. Мы представляем себе бездонное небо, как бы затянутое ярко-голубым ситцем. Возможны, наверное, и другие представления, другие ассоциации. Каждый читатель по-своему воспринимает, переживает образ, заложенный в этом поэтическом выражении. Механизм же создания образа — перенос значения слова ситец на слово небо.

Некоторые писатели оригинально используют очень распространенный троп — аллегорию, т. е. воплощение отвлеченного понятия или идеи в конкретном художественном образе. Так, название романа И.А. Гончарова "Обрыв" — это символ духовного "обрыва", душевной драмы героини романа. Несут в себе аллегорию и названия таких драм А.Н. Островского, как "Гроза", "Лес" и др.

Очень выразительным может быть и олицетворение — перенесение свойств человека на неодушевленные предметы и отвлеченные понятия. Например, в трагедии А.С. Пушкина "Скупой рыцарь":

Я свистну, и ко мне послушно, робко

Вползет окровавленное злодейство,

И руку будет мне лизать, и в очи

Смотреть, в них знак моей читая воли.

Оригинальными часто бывают и стилистические фигуры.

Например антитеза, т. е. противопоставление. Эта фигура стала характерной приметой, особенностью стиля М.Ю. Лермонтова. Вспомним строки "Думы":

И ненавидим мы, и любим мы случайно,

Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви,

И царствует в душе какой-то холод тайный,

Когда огонь кипит в крови.

Очень выразительна фигура речи градация — такое расположение слов, при котором каждое последую­щее содержит усиливающееся значение, благодаря чему нарастает общее впечатление, производимое группой слов. Градация позволяет передать глубокие переживания человека в минуту потрясения. Вот, например, как в шекспировской трагедии описаны чувства Гамлета (пер. Мих. Лозинского):

О, если б этот плотный сгусток мяса

Растаял, сгинул, изошел росой!

Каким докучным, тусклым и ненужным

Мне кажется все, что ни есть на свете. <...>

Нет, покажи мне, что готов ты сделать?

Рыдать? Терзаться? Биться? Голодать?

Напиться уксусу? Съесть крокодила?

Я тоже.

Однако неверно было бы понимать индивидуальность слога как абсолютную новизну. Каждый писатель не только создает новые метафоры, новые средства выражения, но и использует достижения предшест­венников, запас накопленных ранее поэтических формул, литературных стандартов. Однако эти традиционные литературные средства подвергаются обычно обновлению.

Так, во времена Пушкина в поэзии был широко распространен описательный оборот (перифраза) утро года — весна. От частого употребления этот оборот потерял выразительность. В романе "Евгений Онегин'' Пушкин также использует этот оборот, но в обновленном, переработанном виде:

Улыбкой ясною природа

Сквозь сон встречает утро года

И благодаря этому поэтический образ становится более выразительным, так как обогащается новыми деталями: природа сквозь сон, улыбкой встречает утро года.

Таким образом, суть индивидуальности не в абсолютной новизне метафор, образов, соединения слов, но в постоянном обновлении поэтических формул и их смене.

Однако совершенно неприемлемы в языке художественной литературы штампы — механически приме­няемые ходячие эпитеты, часто употребляемые сравнения, не способные вызвать какие-либо эмоции, шаб­лонные выражения.

Так, у плохих беллетристов луг всегда цветастый, багаж обязательно нехитрый, а офицер обычно под­тянутый.

Язык художественной литературы оказывает сильное воздействие на литературный язык, составляет главное его богатство.

Публицистическая речь

Публицистика, которую называют летописью современности, так как она во всей полноте отражает текущую историю, обращена к злободневным проблемам общества — политическим, социальным, бытовым, философским и т.д., близка к художественной литературе. Так же как и беллетристика, публицистика тематически неисчерпаема, огромен ее жанровый диапазон, велики выразительные ресурсы.

Однако при всей их близости публицистика — словесное искусство особого рода, она принципиально отличается от художественной литературы. Публицистика ориентирована на мысль, факт, документ.

Художник показывает общее через конкретное, индивидуальное. "Евгений Онегин" и "Герой нашего вре­мени" — это яркие картины жизни русского общества в XIX в. И общее показано здесь через характеры героев, их жизнь, поступки, через обстановку, детали быта и т. д.

Публицист же непосредственно анализирует, исследует типы, общие проблемы. Конкретное и инди­видуальное имеют для него второстепенное значение.

По-разному выражается и оценка в художественной литературе и публицистике.

Художественная речь условна. Мир, творимый художником, вымышлен, воображаем. Автор не выносит прямых, непосредственных оценок ни героям, ни их поступкам, фразам. Он исподволь, непрямо подводит читателя к таким оценкам. Задача писателя, романиста — изображать, рисовать, показывать действительность и только посредством созданных им картин, персонажей выражать свои симпатии и антипатии. Здесь функция убеждения, оценки вторична. Публицист же прямо и открыто агитирует, убеждает, пропагандирует. Здесь функция убеждения первична, она выражена в слове (в предметном значении, в его эмоциональных и оценочных оттенках) и не опосредствована другими факторами и категориями (образом, например).

Что же представляет собой язык публицистики?

Тематическая неограниченность газетно-публицистического стиля определяет необычайную широту и разнообразие его лексики. С этой точки зрения публицистика — наиболее богатая разновидность литературы.

Каждый стиль по-своему распоряжается словом. Научная речь стремится ограничить значение слова понятием — четким, очерченным, стабильным. В разговорной речи слово имеет часто широкое, слабо дифференцированное, расплывчатое значение. Для слова в художественной литературе характерно обнажение его внутренней формы, заложенной в нем образности.

Принципиальное отличие публицистического слова заключается в большой роли в нем эмоционального, приобретающего в рамках газетно-публицистического стиля оценочный характер.

Публицистика — это литература по общественно-политическим вопросам. Предмет публицистики — жизнь в обществе, политика, экономика — касается интересов каждого человека. А там, где есть интерес, не может быть безразличия, индифферентности.

Невозможно бесстрастно писать о том, что волнует миллионы людей, например об этнических кон­фликтах, о ценах и инфляции. Необходима оценка социальных, политических явлений, тенденций, процессов.

По самой своей природе публицистика призвана активно вмешиваться в жизнь, формировать обще­ственное мнение.

Газетно-публицистический стиль выполняет функции воздействия и сообщения (информирования). Журналист сообщает о фактах и дает им оценку. Взаимодействие этих двух функций и определяет употребление слова в публицистике.

Функция сообщения обусловливает употребление нейтральной, общестилевой лексики, в которой особую роль играет политическая, экономическая лексика. Это связано с тем, что главный интерес публицистики — общественно-политические проблемы. Ср. маркетинг, менеджмент, бизнес, биржа, демократия, идеология, приватизация и многие другие. В принципе весь лексикон литературного языка открыт для публицистики. И главный критерий употребления, отбора речевых средств — общедоступность.

Функция воздействия, важнейшая для газетно-публицистического стиля, обусловливает острую потреб­ность публицистики в оценочных средствах выражения. И публицистика берет из литературного языка практически все средства, обладающие свойством оценочности: оценочные слова (верхушка, веха, писака, штурмовщина и многие другие), библеизмы ("Козел отпущения " в образе экономической реформы — это социальный громоотвод, заголовок Время собирать камни).

Однако публицистика не только использует готовый материал. Под влиянием воздействующей функции публицистика преобразует, трансформирует слова из разных сфер языка, придавая им оценочное значение. Для этой цели используется специальная лексика в переносном значении: заповедник расизма, инкубатор преступности, конвейер милитаризма; лексика спорта: раунд, тур (переговоров), предвыборный марафон, объявить шах правительству; наименования литературных жанров, лексика театра: драма народа, правовая трагедия, политический фарс, пародия на демократию и др.

Материалом для создания оценочной газетно-публицистической лексики служит весь словарь литера­турного языка, хотя некоторые его разряды особенно продуктивны в публицистике.

Воздействующая функция публицистики ярко проявляется и в синтаксисе. Из разнообразного синтак­сического репертуара публицистика отбирает конструкции, обладающие значительным потенциалом воз­действия. Именно выразительностью привлекают публицистику конструкции разговорной речи. Они, как правило, сжаты, емки, лаконичны. Другое важное их качество — массовость, демократичность, доступность. Вот характерная иллюстрация:

Сатина у нас запомнили по одной фразе. Она стала знаменитой, превратилась почти в лозунг. Ну да, это та самая фраза, которую положено было помнить наизусть каждому школьнику, хоть разбуди его среди ночи и спроси а скажи-ка нам, дружок, человек — это как звучит? <...>

Ага, скажет догадливый читатель, все ясно, Сатин, этот бездельник и пустельга, понадобился автору лишь для тою, чтобы, сравнив его с вечным трудягой Сизифом, таким нехитрым способом выстроить две литературные модели контрастного отношения к труду (В. Свинцов).

Отрывок очень характерен для современной публицистики. Он построен по типу разговорной речи, по типу диалога. Автор как бы ведет разговор с воображаемым читателем. И вкрапления разговорности, конечно, оживляют изложение.

Публицистика широко использует возможности не только разговорной, но и книжной речи. Для выра­жения сильных чувств, для убеждения читателя, воздействия на него, для полемического заострения темы публицистика использует богатый арсенал риторических средств: параллелизм предложений, анафору и эпифору, антитезы и другие стилистические фигуры. Например:

Нас так долго учили любить ее запретные плоды, что восприятие Америки в российском обыденном со­знании оказалось перекошенным.

Нам долго внушали, что негров бьют, и когда белые полицейские в Лос-Анджелесе и вправду избили негра Родни Кинга, сообщения об этом лишь напоминали пропаганду былых времен.