Проблемы соотношения государства и права

управления, поддержания  и укрепления порядка в общественной жизни, регулирования отношений  между людьми, установления связей между общественными и политическими  институтами, отношения с иными государственными системами – вот основные факторы, определяющие главное во взаимодействии (сущность, характер, масштаб) государства и права. Последние – это материализованное следствие реализации разнообразных общественных потребностей и интересов. Они образуют собой единую сферу, распадающуюся в процессе деятельности на два самостоятельных, но взаимодействующих явления. В рамках же политико-юридической системы – соответствующие институты, идеи, нормы, ценности, отношения – государство и право выступают в качестве составных элементов, связи между которыми и их деятельность во многом определяют сущность и основные тенденции развития данной системы. Государство и право сами по себе, видимо, обладают меньшей самостоятельностью, чем их соединение в нечто единое целое.

Являются ли причинные  связи, отношения стороной, частью взаимодействия между государством и правом? Нередко  на этот вопрос дается отрицательный  ответ, исходя при этом из того факта, что государство и право сами являются производными от одной, общей  для них причины. Однако, как представляется, это несколько упрошенное решение  проблемы. В строго детерминистском  плане, конечно, государство и право  – не причина и следствие друг для друга. Если же взглянуть на проблему причинности шире, то на поставленный вопрос можно ответить положительно, рассматривая в данном случае причинные  отношения только как один из аспектов детерминации. В процессе «производства» государства и права имеет  место не простое причинение, предполагающее порождение одной причиной одного следствия (данная абстракция значительно упрощает действительную ситуацию). Обычно (и  не без оснований) говорят о внешних  и внутренних причинах, о сумме  причин, об условиях-факторах, без которых  не может возникнуть следствие.

Поверхностное рассмотрение отношений государства и права  может привести к выводу, что первопричиной  возникновения и развития, например, права есть государство, что именно правотворческая деятельность государственных  органов – подлинный и единственный источник права. Так выглядит эта  связь на первый взгляд. Более глубокий анализ показывает: право возникает  и существует не потому, что есть государство, что есть государственные  законодательные органы, а потому, что определенные общественные отношения, потребности, интересы не могут быть выражены, структурированы, реализованы нормально вне и помимо правовых форм. Они являются первой объективной и исторически-логической причиной возникновения, существования и функционирования права.

Право, однако, настолько  сложное явление, что оно не может  иметь только одну-единственную причину, например, в лице экономики. Для его  возникновения объективно необходим еще ряд причин и условий социального, духовного, политического, идеологического характера, среди которых выделяется государство. Последнее не является причиной, не прибавляющей к праву ничего нового, кроме того, что произведено, например, экономикой или социальной структурой общества. Нельзя сказать, что государство только юридически оформляет определенные общественные потребности и интересы. Это «только» порой имеет решающее значение во всем сложном и противоречивом процессе правообразования. Государство непосредственно творит право, его нормотворческая деятельность есть источник права, которое в этой деятельности приобретает свои формы, а в самом государстве – гарантию своей реализации.

«Материал», из которого «делается» право, – воля, интересы, мотивы, цели, идеи, доктрины, общественное мнение, ценности – государство обрабатывает, систематизирует, «подгоняет», «шлифует», придает ему  нужную форму, определяет его юридическую  силу (закон, подзаконный акт) и, наконец, предлагает вновь это обществу, напомнив заодно о государственном принуждении, если последует отклонение от нормы  права. Социальные и иные отношения  можно охарактеризовать как внешнюю  причину (это вовсе не означает ее второстепенность) права в том  смысле, что они есть нечто отдельное, внешнее по отношению к нему. Государство  – внутренняя причина права, если их рассматривать как составные  элементы политико-юридической системы  общества.

Если во взаимодействии общественных отношений – причины и права  – следствия рассматривать государство  как опосредствующее звено, то оно  не является поводом, провоцирующим  фактором или своего рода спусковым  крючком, способствующим появлению  права – следствия. Государство, видимо, можно по такой схеме считать  условием, так как «обусловленность»  – это вид детерминации. Оно  также, если не наравне (а такое вполне возможно), то наряду с внешними причинами, продуцирует право, обусловленное  по отношению к государству-условию. Без последнего право не может  возникнуть и сформироваться. В ходе совместного применения со стороны  общественных отношений и государства  право приобретает известную  независимость. Вообще весь процесс  становления права есть процесс  приобретения им относительной самостоятельности. Государство в своем развитии, естественно, может изменяться (например, его форма), в то время как его социально-экономическая основа остается относительно постоянной. Но изменение в нашем примере формы государства обязательно повлияет на содержание права. Здесь будет иметь место тот случай, когда государство-условие непосредственно меняет характер права-следствия, минуя причину.

В юридической литературе отношение между государством и  правом иногда характеризуют как функциональную связь. Все-таки функциональная зависимость не тождественна причинной связи (последняя выражает более глубокую зависимость), так как она не указывает причину изменения действия, не выражает временную последовательность, а просто устанавливает факт зависимости равноправных явлений, выясняя главным образом количественную сторону их соотношения. Характерная для данного типа связи, в частности, точная количественная определенность не присуща как отношениям между государством и правом в целом, так и их свойствам. Нельзя, например, делать такую характеристику государства, как властность, или права, как нормативность, переменной величиной. Они не могут быть властными или нормативными больше или меньше. Считать же связь государства и права функциональной потому, что их функции в общем-то подчинены единым целям и задачам, что сама реализация функций одного невозможна без функционирования другого, – это, как представляется, облегченный подход к решению проблемы. Вероятно, подлинная познавательная ценность в данном случае состоит не в противопоставлении, но в правильной комбинации и соподчинении причинно-следственных и функциональных связей.⁵

2. Научные подходы к проблеме соотношения  государства и права

   Довольно  сложная проблема соотношения  государства и права приобрела  в последнее время дискуссионный  характер. В литературе сформулированы  две противоположные теоретические  позиции по этой проблеме. 
Этатически-тоталитарная концепция исходит из того, что государство выше и важнее права, что оно творит право и использует: его как инструмент своей политики. Данная концепция опирается на марксистское понимание государства и права и была широко распространена в отечественной научной и учебной литературе. 
Либеральная концепция базируется на естественно-правовой теории, согласно которой право выше и важнее государства. Она стала активно утверждаться в нашем общественном сознании в последние годы. 
             Право и государство взаимосвязаны. С одной стороны, государство формулирует правовые нормы в законах, устанавливает и применяет санкции за их нарушение. С другой стороны, государственные органы и должностные лица действуют в соответствии с нормами права, не только издают, но и сами, хотя и не всегда соблюдают правовые нормы, выполняют правовые предписания. Отсюда понятно, что государство и право должны подчиняться одному и тому же принципу, быть выражением одного и того же начала. Право и государство имеют единую сущность.

В логически  последовательных, непротиворечивых позитивистских  концепциях тоже признается тезис о  сущностном единстве права и государства. Однако в позитивистском правопонимании, в потестарной парадигме это  сущностное единство означает силу, произвол верховной власти, произвольно узаконенное  насилие. Для позитивистов правовая сущность государства и силовая  сущность  права – одно и то же. Государственная власть и право  оказываются воплощением одного и того же произвола.

Но если право  тождественно силе, то такая «правовая» сущность государства допускает  любой законодательный и внезаконный  произвол верховной власти. Поэтому  у позитивистов получается,  что  государственная власть есть сила, которая произвольно творит право  и сама этому праву не подчинена. Если же позитивисты говорят, государственная  власть подчинена праву, то они добавляют, что государство может произвольно  изменить или отменить свое право. Для  позитивистов право – это то, что находится в распоряжении государственной власти. В юридическом  либертаризме  сущностное единство права и государства имеет  совсем иной смысл.

Если право  –это не властный произвол, тогда и  государство которое устанавливает  право, нельзя считать воплощением  властного произвола. Ошибочно думать, что законы, выражающие принцип формального  равенства, являются лишь случайным  результатом произвольной государственно-властной деятельности. Нельзя полагать, что  государство- это чисто силовая, в сущности произвольная организация  власти, и одновременно утверждать, что государство с его произвольным законодателем, пусть даже современное  государство, должно признавать, соблюдать  и защищать права человека. Поэтому  юридический либертаризм утверждает: право  и государство суть воплощения одного и того же принципа формального  равенства, равной свободы. Государство  официально выражает или санкционирует  нормы правовой свободы и своими властными средствами обеспечивает их соблюдение. Государство- необходимый  и важнейший компонент правовой свободы. Если видеть в государстве  только власть, то может возникать  ложное впечатление о противоположности  государства и правовой свободы. Действительно, государство можно  представить как иерархическую  властную организацию. Свобода человека в государстве ограничена его  обязанностью подчиняться власти. И  чем больше объем государственно-властного  регулирования, тем меньше остается свободы. Наконец, деспотическая организация  власти не приемлет каких бы то ни было проявлений свободы в политическом сообществе.

Однако государство  и деспотия – это в сущности разные политические феномены. Если не различать государство и деспотию, то это порождает ошибочные представления  о    противоположности государственной  власти и свободы. В действительности правовой свободе противостоит не государственное  принуждение, а деспотическое насилие, власть, не ограниченная правом.

Государство в либертарном понимании объясняется  как организация публичной политической власти, которая хотя бы в минимально необходимой мере обеспечивает правовую свободу. С этой точки зрения различаются  государство и деспотия.

Напротив, в  позитивистском понимании государство  по существу не отличается от деспотии. Например, позитивисты определяют государство  как совокупность властных институтов, которые устанавливают принудительный порядок и обеспечивают удовлетворение потребностей политически организованного  сообщества или отдельных социально  значимых групп, сословий, классов. Исходя из своей  силовой парадигмы позитивисты  полагают, что сущность государства  – это институциональная сила, организованное в масштабе социума  насилие, верховная, ничем не ограниченная и в этом смысле суверенная власть. Поэтому они утверждают, что государственная  власть не связана никакими законами – в том смысле, что она может  их изменять по своему усмотрению.  Поэтому они допускают и такую  организацию «государственной»  власти, при которой нет свободы. Государство, утверждают позитивисты, может быть либеральным, свободным, но может быть и деспотическим. В  рамках позитивизма невозможно различать  государство и деспотию.

Между тем  различение государства и деспотии, как и различение правовых и правонарушающих  законов, это отнюдь не изобретение  Нового времени. Такое различение возникло еще в  древности и существует постольку, поскольку теоретическая  мысль отражает реальную противоположность  двух типов властной организации  – правового и силового. ⁶

Завершая  сопоставление юридического либертаризма и позитивизма, следует коснуться  и вопроса  о правовом государстве. Понятие правового государства  возникает в Новое время и  сегодня означает государство, в  котором власть прежде всего максимально  ограничена правами человека. Идея правового государства предполагает связанность власти правом, законами, которые она обязана уважать  и соблюдать. Согласно этой идее, право  не просто «спутник» государства  или его «приложение», «придаток»; в нетоталитарной системе оно  способно играть существенную ограничительную  роль. Это один из фундаментальных принципов всякого демократического общества, гарантия от волюнтаризма и произвола. Однако конкретные формы проявления этого принципа могут быть различными.

В современной  литературе указывается на три возможные  модели во взаимоотношениях государства  и права: 1)тоталитарная (государство  выше права и им не связано); 2) либеральная ( право выше государства); 3) прагматическая ( государство создает право, но связано  им). Первая- для России не подходит, вторая выражает скорее желаемое, третья- также по своей сути либеральная, но она ближе к нынешним реальностям.