Понятие государства и его типология

     Традиционная  теория гласит, что коммунистический способ производства не может зародиться в недрах буржуазной общественно-экономической  формации в связи с абсолютной несовместимостью социалистических производственных отношений и частной собственности. Поэтому при переходе от капитализма  к социализму изменение общественной надстройки предшествует переменам  в экономическом базисе: сначала  начинается политическая революция, влекущая за собой трансформацию государственных  и правовых институтов, а затем  уже

     "на  пустом месте и с нуля" сознательно  создается новая система производственных  отношений. Сравнивая перечисленные  положения с основными постулатами  традиционных теорий общественно-экономических  формаций и исторических типов  государства и права, можно  обнаружить следующие существенные противоречия, которые иначе как вопиющими назвать трудно. 

     1. В отличие от "досоциалистического  этапа" общественного развития  становление государства и права  социалистического исторического  типа предшествует появлению  представляемой ими коммунистической  формации, поскольку они возникают  уже тогда, когда необходимый  для их существования экономический  базис еще отсутствует. В данном  случае справедливым будет сказать,  что следствие предшествует причине,  а не наоборот. 

     2. Социалистические производственные отношения утрачивают материальность и из базисных превращаются в идеологические, надстроечные, поскольку должны возникнуть не в результате действия объективных экономических причин, а в силу субъективного фактора - волевых сознательных действий людей по их "конструированию". Тем самым отрицается один из устоев диалектико-материалистического учения о соотношении общественного бытия и общественного сознания. С этого момента общественное сознание становится первичным и определяющим для общественного бытия. Как ни парадоксально, но в данном случае мы сталкиваемся с классическим примером субъективно- идеалистических взглядов на общество, и это при том, что социалистическое учение всегда определяется как "диалектико-материалистическое". 

     3. Тезис о сознательном построении социалистических производственных отношений "на пустом месте и с нуля" отвергает сущностную преемственность между буржуазной и сменяющей ее коммунистической общественно-экономическими формациями, а соответственно и между представляющими их историческими типами государства и права. В итоге при переходе от капитализма к коммунизму "упраздняется" действие всеобщих диалектических законов перехода количественных изменений в качественные и отрицания отрицания: новое качество возникает из ничего и с предшествующим качественным состоянием связано лишь хронологической последовательностью своего появления. 

     4. Создание нового экономического  базиса должно осуществляться  в рамках диктатуры пролетариата, которая по своей сущности  есть не что иное, как «власть,  опирающаяся на прямое насилие,  не связанная никакими законами»[8]. Идея диктатуры пролетариата  как способа построения социалистических  производственных отношений имеет  свою логику. Поскольку замена  производственных отношений буржуазного  типа должна была произойти  не в результате их мирного  вытеснения новыми производственными  отношениями, а вследствие их  насильственного разрушения, то  в данном плане идея диктатуры  пролетариата выглядит вполне очевидной. Однако эта идея противоречит нескольким основополагающим постулатам диалектико-материалистической теории. 

     А). Поскольку диктатура пролетариата по своей сущности всегда есть власть, которая при выполнении стоящих  перед нею задач в экономике  идет на любые нарушения правовой законности и правопорядка, власть, призванная

     "созидать" социалистические производственные  отношения при отсутствии объективных  предпосылок, постольку неизбежно  признание того, что отношения  собственности могут быть созданы  путем чистого насилия, не подкрепленного  реальными экономическими условиями. 

     Б). "Созидательная роль" диктатуры  пролетариата при создании социалистической экономики противоречит и другому  фундаментальному положению диалектического  материализма - тезису о том, что  конкретные отношения собственности, осуществляющиеся в обмене товаров, всегда имеют правовую природу[9]. Изначально они могут возникать и нормально  существовать только в правовой форме, обеспечивающей их воспроизводство  и развитие. Собственность и насилие  несовместимы не только потому, что насилие не в состоянии породить собственность. Не ограниченная никакими законами власть, каковой является диктатура пролетариата, постоянно вступает в конфликт с правовой формой выражения производсвенных отношений, разрушает ее, становится ее антиподом. Там, где главенствует сила, нет и не может быть удовлетворительно функционирующей экономики, а следовательно, не может быть и права. 

     Все это говорит о том, что нельзя представлять себе, что экономическая  ось – единственный вектор общественного  развития. Прогресс в одном секторе  социальной действительности (собственность  на орудия и средства производства) вовсе не означает прогресса всей системы, и в частности, государственно-правовой сферы. Наоборот, такой прогресс может  сопровождаться регрессом в других областях. Реальная история социалистического  государства, как и государства вообще, представляет собой сложный результат взаимодействия различных факторов, и в конкретных условиях каждый из них может сыграть решающую роль. 

     VI. Современная теория государства. 

     Современное понимание прогресса государственности  выдвигает на первый план качество жизни, положение личности, которое  обеспечивает государство.

     Свобода личности, благоприятные материальные условия, возможность творческого  самоутверждения, наличие прав –  эти и другие составляющие

     «человеческого  измерения» превращают его в основной критерий оценок прогресса государства. Как известно, положение о том, что «человек – мера всех вещей» выдвинул философ Протагор. Его смысл: оценку деятельности государства можно давать только в сопоставлении с качеством жизни отдельного человека. 

     «Человеческое измерение» – это не лозунговая категория, а вполне конкретное направление  в определении прогресса государственности, измеряемое набором и качеством  прав и свобод, другими условиями  жизни человека. Причем человек –  это не абстракция, а вполне реальная личность, более конкретная, чем  те «классы» с их отношением к средствам  производства, к собственности, которые  населяют формационную теорию. 

     В современной теории государства  проявляется конкретный критерий прогресса  государственности. Борьба за качество жизни наполняет реальным смыслом  существование многих коллективных образований, конкретных личностей. К. Поппер отмечает, что три века назад  началось движение за преобразование общественной жизни, наполненное гуманистическим  смыслом, для того, чтобы построить  открытое общество, отвергающего абсолютный авторитет традиционного общества и поддерживающего старые или  новые принципы свободы и гуманности. 

     Действительно, наряду с экономикой, факторами, определяющими  развитие государственности, является характер идеологии, социокультурные параметры общества, уровень духовности народа, его традиции, национальный характер, географическая среда, международное окружение и т.д. Именно из этого исходит цивилизационный подход к возникновению и развитию государства вообще и социалистического государства в частности. 

     Формационный  подход трактует социальную историю  как процесс развертывания логического  в историческом , таким образом определяя для него единое основание – способ производства материальных и духовных ценностей. С этой точки зрения, цивилизационный подход представляется процессуальным.

     Представляя собой, по мнению ряда авторов, собирательное  понятие, он означает ряд связанных  между собой и вместе с тем  относительно самостоятельных организационных  парадигм.[10] Так, с позиций общетеоретической  парадигмы, цивилизация представляется как особый вид конкретного общества, основными признаками которого выступает  наличие государственности и  гражданского состояния. Философско-антропологическая  концепция, являющаяся ядром цивилизационного подхода, позволяет наиболее наглядно представить принципиальное различие формационных и цивилизационных исследований действительности. Если формационный подход исходит из познавательной модели сведения индивидуального к социальному и его особенностью выступает исследование общественных структур, то цивилизационное видение предполагает иную модель – сведение социального к индивидуальному и его императивом является ориентация на исследование человека, его внутреннего мира и системы ценностей. 

     Характеристики  двух основных исследовательских позиций  описания исторического процесса дают представление о некоторых его  сущностных чертах. Принципиальное различие исследуемых процессов делает выводы двух концепций уязвимыми. 

     Даже  если представить весь процесс развития человечества в виде цивилизионных волн, то все-таки встанет вопрос о том, в какую волну войдет вся имеющая место в современной науке цивилизационная триада? Она войдет в поле действия двух соприкасающихся волн: биологического уровня развития и поля разума. Если их воздействие можно принять за нулевой, то весь промежуток между импульсами их воздействия предстанет перед исследователем как переход от первого ко второму. 

     В отмеченных границах возможно выделить три градации. Первая система отсчета строится на этонологических подходах, где доминантой является кривая этногенеза; на втором уровне преобладает социальная диагностика, так как его границами может быть описана вся социальная история. Цивилизация как основа новой формы существования уже единого человечества, взятого в единстве материального и духовного, представляет собой одетое в социальные формы русло этнической реки, истоки которой покоятся в биологии, а устье – вход в «царство разума» - Ноосферу. Это и является третьим уровнем. 

     Бытующая  ныне точка зрения на исследовательское  поле цивилизационного процесса рождает и соответствующие ему футурологические прогнозы. 

     Так, Ф.Гегель находит совершенство истории  как завершение ее духа в модели организационной структуры прусского  государства[11]. Маркс рассматривает  капитализм как заключительную стадию социальной истории. О.

     Шпенглер  описывает цивилизацию как конец  культуры. Дж. Тойнби высказывает гипотезу, в которой Запад раскрывается как завершающий процесс истории  цивилизации. П. Сорокин предрекает конец действия чувственной и переход к состоянию идеальной культурной суперсиситемы. К. Ясперс трактует современность как начало нового предосевого времени. К. Поппер представляет западный путь в качестве завершения состояния «закрытых» общественных систем. С. Ханнингтон считает наше время началом цивилизационного разлома.

     Э. Вайнштейн угадывает в предельном насыщении современного капитализма  конец любой развивающейся системы. А. Тоффлер подает теорию трансенции как конец и начало фаз аутентичных форм человеческого существования. Л.Н.

     Гумилев подсчитывает предельные сроки существования  этносов (границы этногенеза). Р. Фукуяма прямо говорит о наступлении конца истории. 

     В настоящее время говорят об информационном подходе к изучению типов государств. Он был сформирован на основе теории Юнга о типах личностей.

     Возникла  гипотеза, согласно которой типология  стран может описываться понятиями  типологии Юнга[12]. Однако нечеткость типологического описания ввиду  его психоаналитической ориентации не позволяла адекватно описывать  типы наций или этносов и их особенности. Ситуация резко изменилась с развитием соционики и ее моделирующего аппарата. Так возникла этносоционика. 

     Все процессы, происходящие в обществе, можно представить в виде производства, циркуляции, обработки и распределения  информации. При этом формула К.Маркса, гласящая, что эпоха характеризуется  способом производства, заменяется следующей: эпоха или социально-экономическая  формация или стадия развития общества, цивилизации характеризуется способами  и формой получения и циркуляции информации в обществе. При этом информационная структура общества находится во взаимнооднозначном соответствии с методами получения этой информации, ее специфической

     (вещественной) формой и характером циркуляции  в обществе как структурированной  психоинформационной системе. С этой - кибернетической - точки зрения, все общества или живые системы подобны. Различие заключается лишь: 

     1. в характеристиках вещественных  носителей информации и соответствующих  информационных систем общества. Это не что иное, как структура  экономической формации.