Социология города

Следует отметить, что целый ряд социологов на западе указывали на тот факт, что не городское население - «чужие» в городе, очень часто назывались городскими планировщиками причиной большинства бед современных городов.  Однако уже в 70-х гг. этот аргумент был подвергнут вполне  обоснованным сомнениям (R. Glass. 1976). Неблагополучие среди этих категорий городского населения было отнюдь не причиной, а скорее сопутствующим фактором, отчасти даже следствием неэффективного городского развития. [1 стр. 4]

Развитие  этой дисциплины в советский период серьезно зависело отключевых доктрин коммунистической идеологии - преодоленияпротивоположности между городом и деревней, эмансипации женщин, строительства коммунистического быта и организации коммунистического расселения. С этой идеологией тесно связана урбанистическая политика, поскольку начиная с Т. Мора и Т. Кампанеллы существовала устойчивая традиция воплощения коммунистических идей в форме «идеальных поселений», принципы социальной и функциональной организации которых затем должны были реализовываться в градостроительной политике.

Поэтому, когда отечественная социология города сформировалась в середине 60-ых годов как самостоятельная дисциплина, она находилась под тройным прессом: стереотипов исторического материализма, не менее жестких доктрин социалистического расселения и реальных потребностей жизни, связанных с массовым жилищным и гражданским строительством и становлением городских форм жизненного уклада.Важно отметить, что большевики, придя к власти, также взяли на вооружение идею «города-сада». Один из документов Петросовета в 1919 году провозглашал стремление приближать реальное состояние Петрограда к

идеальному  типу «города-сада». В дальнейшем эта  идея ляжет  в основу принципов  социалистической реконструкции городов, благодаря тому, что соответствовала  взглядам российских революционных  демократов, трактовавших общину в  качестве базовой ячейки российского  общества.[4 c.42]

В марксистской и либеральной литературе этот процесс  трактовался различно. Работу В.И. Ленина "Развитие капитализма в России" правомерно считать одной из первых попыток марксистского анализа капиталистической урбанизации. Ленину принадлежит и тезис о ведущей социально-политической роли больших городов в процессах революционных преобразований, а также указание на роль массовой газеты в процессах урбанизации деревни [5 с.15].

В среде  либеральной интеллигенции более  популярны были работы М. Вебера, К. Бюхера, Г. Зиммеля и других немецких социологов и историков, систематически анализировавших экономическое, политическое и духовное значение больших городов. Для развития концепции российской урбанизации принципиальное значение имела работа А Вебера, показавшего, что "быстрый рост городов и  естественен, и необходим, так как  никакая промышленная организация  невозможна без существования промышленных центров" Методологически был  важен его тезис о том, что  преодоление негативных тенденций  городской жизни возможно лишь на ее собственной основе [4, с.177].

Либеральная, точнее, либерально-социалистическая мысль тех лет была также озабочена  разработкой модели "идеального города". На рубеже веков в Европе, включая Россию, возникло общественное движение за создание "городов-садов". Идейно-теоретические предпосылки  подобного соединения преимуществ  города и деревни разработал английский экономист и социолог Э. Говард, книга  которого была тут же переведена на русский язык. В 1916 г. вышла в свет монография П.Г. Мижуева  представляющая собой оценку опыта создания подобных поселений в Англии и рекомендации по его использованию в России Это был первый известный нам  опыт "включенного наблюдения", дополненный интервью, архивными  изысканиями и анализом документов этого социального движения. Работа Мижуева интересна как одна из ранних попыток осмысления "пригородного" образа жизни, особенно его компенсаторной роли по отношению к жесткому, отчужденному укладу жизни в промышленных центрах. [5 c.40]

Интересно, что, придя к власти, большевики также  взяли на вооружение идею "города-сада". "Комиссариат городского хозяйства, - говорилось в одном из документов Петросовета 1919 г., - вступил на путь воссоздания будущего Петрограда, причем руководящей мыслью является стремление приблизить столицу к идеальному типу "города-сада"" [5 с. 22]. Как  мы увидим дальше, эта идея достаточно органично легла в основу принципов социалистической реконструкции городов страны не в последнюю очередь потому, что соответствовала взглядам российских революционных демократов, трактовавших общину в качестве базовой социальной ячейки российского общества.

Нельзя  не отметить еще один план рассматриваемой  предыстории, культурологический. Большевики, а затем и краеведы-культурологи  не приняли ни шпенглеровской идеи о паразитической сущности больших  городов, ни технократической утопии Г.Уэллса о "распылении городов" "Мы - дети городской культуры", - утверждал  Анциферов Подчеркивая значение больших городов как хранителей и трансляторов культуры, он вместе с тем первым отметил значимость обратного процесса - проникновения  сельского уклада в города, рурализации  городской культуры [5, с. 29-32].

Важно, что пред- и послереволюционная мысль  российских исследователей урбанизации  широко питалась земской статистикой. Земство как негосударственная  социальная организация, костяк которой  состоял из городской интеллигенции, начиная с 80-х гг. прошлого века стало  использовать метод "изустных опросов", осуществлявшихся на сельских сходах, а затем и повсеместно. Среди  земских статистиков было много  бывших членов "Народной Воли", хорошо знакомых с бытом русской провинции. Поэтому они были не только "культурниками", переносчиками городской культуры в деревню, но и одной из первых профессиональных социологических  групп, в частности потому, что  их работа представляла собой бесконечную  цепь межличностных контактов с  самыми различными слоями российской глубинки. Анкеты, разработанные российскими  статистиками, не многим отличались от знаменитых американских цензов. Заметим, что и тогда, как и почти  сто лет спустя, всякие расспросы, особенно о земле, считались опасными, а социологические опросы предпочитали именовать санитарно-гигиеническими обследованиями. [6 c. 116]

Массовое  жилищное строительство, начавшееся в 60-х гг., проектирование сотен новых  городов и поселков на Севере, в  Сибири и на Дальнем Востоке на фоне некоторой либерализации политического  режима стимулировали прикладные исследования, направленные на обслуживание жилищной и градостроительной политики. В 1958-1962 гг. были сделаны первые попытки использования бюджетов времени для решения отдельных урбанистических проблем - определения планировочной структуры городов, расчета и размещения учреждений обслуживания и др. [3 c.42]. Систематические исследования города велись Ленинградским зональным институтом типового и экспериментального проектирования, Ленинградской кафедрой философии АН СССР, позже - Институтом социально-экономических проблем АН СССР, десятками ведомственных проектных институтов. Основные усилия были сосредоточены на разработке планов социального развития городов .

В результате уже первых эмпирических исследований Г.Д. Платонов пришел к ошеломляющему  выводу, что от момента вступления в брак и до глубокой старости структура  требований семьи к жилищу, его  местоположению в городе меняется по крайней мере 6-7 раз . Расчетом динамики семьи занимались А.В.Баранов, В.Л.Ружже, Г.С.Антипина, анализом структуры бюджетов времени населения городов - М.В.Тимяшевская, вопросами развития социальной активности населения по месту жительства - Л.Б.Коган, М.А.Сычева. О.Н.Яницкий в 1965 г. через газету "Неделя" провел опрос общественного мнения населения 30 городов об организации общественного  обслуживания. А.В.Баранов и Ж.А.Зайончковская  предприняли серию полевых работ, посвященных формированию социальной структуры новых городов, проблемам  приживаемости новоселов, адаптации  к городскому образу жизни . В 1969 г. после  почти сорокалетнего перерыва состоялось первое всесоюзное совещание по социальным проблемам жилища [3 c. 22-23; 5 c.66-68].

К сожалению, значение этих и многих других пионерных  работ снижалось, блокировалось  государственной проектно-индустриальной системой, в которую были встроены эти исследовательские ячейки. Во-первых, административно-бюрократическая система  допускала лишь опосредованную форму  связи социологов с социальной практикой (через создание нормативных документов; разработка планов социального развития городов была еще впереди). Система  требовала чрезвычайно укрупненных, агрегированных социальных показателей, позволяющих создавать "типовые  решения" от Калининграда до Камчатки. Тем самым практически выхолащивалась самая суть социологического метода. В конечном счете, господство названной системы над исследователем привело к формированию "служебной" социологии, призванной "научно подкреплять" уже принятые градостроительные решения.

В этот же период быстро возрождается и урбанфутурология, начинается новая волна социологических  утопий. Архитектор Г.Градов публикует  монографию, реанимирующую идеи "коллективного  расселения" 20-30 гг. Без опоры на эмпирические данные, основываясь только на теоретических выкладках классиков  марксизма, социалистов-утопистов и  их российских последователей, а также  на "прожектах" домов-коммун тех  лет. автор развивает идеи обобществления быта, раздельного расселения детей  и взрослых, то есть снова ставит под вопрос существование семьи. Градов предложил жестко дифференцировать социальную ткань города по иерархическому признаку (так называемая ступенчатая  система обслуживания), положив в  ее основу "первичную жилую группу", то есть "коллектив людей, знакомых друг с другом". Мы подробно останавливаемся  на этой доктрине, поскольку она, будучи положена в основу государственных  проектных нормативов, стала директивной  для процессов градоформирования  на всей территории страны.

Социолог  Г.Г.Дюментон совместно с молодыми урбанистами создали НЭР (новый  элемент расселения) - модель коммунистического  расселения в масштабе региона. НЭР  представляет пространственную интерпретацию  структуры и динамики основных форм общения, исходя из марксовой модели коммунистического общества. Это  была еще одна попытка создать  унифицированную схему городской  организации, сконструированную, правда, с учетом некоторых реалий городской  жизни [5 c.60].

Развертывание прикладных исследований обнаружило потребность  в концепции, интерпретирующей развитие городов в связи с общесоциальными  процессами (индустриализации, модернизации). Еще в 1964 г. Л.Коган и В.Локтев, выделяя такие социологические  аспекты моделирования городов, как историко-генетический и структурно-функциональный, подчеркивали значимость анализа города в качестве элемента динамической системы "городской организм - внешняя  среда" . О.Пчелинцев выступил против господствующих в науке и политике доктрин "равномерного расселения" и "оптимального города". В больших  городах одновременно снижаются  издержки производства и растет производительность труда, а перспективой их развития является формирование обширных зон интенсивного освоения - урбанизированных районов[1 c.5; 3 c.23; 5c.70]

В конце 60-х гг. А.С.Ахиезер, Л.Б.Коган и  О.Н.Яницкий выдвинули концепцию  урбанизации "как всемирно-исторического  процесса развития концентрации, интенсификации общения, как процесса интеграции все  более разнообразных форм практической жизнедеятельности" [3, с. 44]. Тем самым  была преодолена плоско технократическая трактовка урбанизации, ее сведение к той или иной форме расселения, утвержден социально-исторический метод анализа данного феномена.

Анализ  урбанизации и роли городов в  процессах социальных изменений  общества привел социологов к идее воспроизводственной роли городской  среды. Так, О.Н.Яницкий показал, что: ее функция заключается в формировании и селекции наиболее рациональных и  эффективных форм общения; в выполнении роли канала массовой коммуникации, кристаллизующего и распространяющего нормы городской  жизни; ее функция состоит также  в накоплении специальной и общекультурной информации и посредничестве между  их потоками; процессы институциональной  организации этой среды сопровождаются ее структурированием на личностном уровне. Диалог с "бесконечной" в  целом культурой сочетается в  городе со вполне конечными, дискретными "контейнерами" и генераторами информации, основу которых составляют малые группы [3 c.50].

А.В.Кочетков ввел понятие социально-доступного разнообразия городской среды, отметил  роль групповых систем расселения как  средства преодоления культурной замкнутости  монофункциональных городов, продемонстрировал  зависимость эффективности общественного  производства от степени дифференциации-интеграции этой среды. Л.Б.Коган эмпирически  подтвердил падение роли соседства  в среде урбанизированных регионов, отметил возрастающую роль жилища как  места социальной коммуникации. В.О.Рукавишников предложил оценивать качество городской  среды через степень удовлетворения ею потребностей горожанина. В.В.Трушков  на материалах обширных исследований в Западной Сибири пришел к выводу, что в условиях социализма стирание различий между городом и деревней наиболее интенсивно идет в пригородах, отметил растущую привлекательность  последних как места постоянного  жительства. А.Д.Хлопин, опираясь на работы американских социологов, ввел в оборот советской социологии понятие личности на рубеже культур, указал на длительность и стадиальность процесса интернализации мигрантом из села элементов городской культуры, в результате которого происходит полная ресоциализация личности; показал принципиальную возможность одновременного существования мигранта в двух социальных средах - городской и сельской [3 c.42; 4 c.29; 5 c.61].

В 1974 г. ленинградскими социологами был  поставлен вопрос о необходимости  разработки критериев определения  качества городской среды. Одномоментного решения проблемы найти не удалось, но прошедшая дискуссия стимулировала  работу социологов в двух направлениях: междисциплинарных исследованиях  города и разработки планов социального  развития.