Разум и свобода

Разум и свобода 

Источник - "Социологическое воображение" Чарльз Миллс 

      Кульминация в отношениях обществоведа с историей наступает тогда, когда он приходит к пониманию эпохи в которой

живет. В отношениях с биографией кульминация наступает с осознанием сущности природы человека и ее границ, внутри которых возможна трансформация человека в ходе истории.

      Все классики общественной мысли обращались в своих трудах к самым отличительным характеристикам своего времени,

поднимали вопрос о современных им путях формирования истории, обращались к "характеру человеческой природы" и к

изучению преобладающих в конкретную эпоху типов личности.

Маркс, Зомбарт и Вебер, Конт и Спенсер, Дюрктейм и Веблен,

Маннгейм, Шумпетер и Михельс - каждый по-своему рассматривал эти проблемы. Однако в наше время многие обществоведы этого не делают, несмотря на то, что именно сейчас.

      Сегодня люди хотят осознать свое место в мире; они хотят

знать, что их ожидает, что они могут, если вообще могут, сде

лать для истории и какую ответственность несут перед будущим. На подобные вопросы нельзя ответить раз и навсегда.

Каждая эпоха дает свои ответы. Но именно сейчас, и именно

мы испытываем затруднение. Мы переживаем конец исторической эпохи, а потому нам приходится искать ответы собственными усилиями.

      Мы переживаем конец так называемой современности. Подобно тому, как вслед за античностью на несколько веков установилось доминирование восточной культуры, которое европейцы по простоте своей называют "Темными веками", так и сейчас современность сменяется "Четвертой эпохой".

      Установление границы между окончанием одной и началом

другой эпохи - это разумеется, вопрос определения. А как раз сейчас наши базовые определения общества и личности сталкиваются с новыми реалиями. Мало сказать, что никогда еще в течение одного поколения люди ,не переживали столь головокружительных социальных изменений. Мало сказать, что, ощущая на себе смену эпох, мы изо всех сил стараемся разглядеть очертания новой эпохи, в которую, как нам кажется,мы вступаем. Слишком часто многие привычные чувства и категории мышления дезориентируют нас при попытке объяснить то, что происходит вокруг. Еще

4

я хочу сказать, что главные наши ориентиры - либерализм и социализм, фактически исчерпали свои возможности давать адекватные объяснения окружающего мира и нас самих.

      В каждую эпоху было свое понимание: в эпоху Просвещения

- вера в освободительную силу прогресса на

основе разума, значение науки как безусловного блага, требова

ние общедоступного образования и признание его политиче

ского значения для демократии; Либерализм превыше всего ставил фактическую свободу и разумность индивида, марксизм превозносил роль человека в политическом сотворении истории. Либералы и левые радикалы Нового времени в целом верили в то, что свободный человек может сознательно творить историю и свою собственную биографию.

      Думаю, что ни либеральная, ни марксистская интерпретация политики и культуры не могут дать верного понимания главных тенденций развития нашего времени. Эти направления общественной мысли возникли, чтобы побудить исследовать такие типы обществ, которые более не существуют. Джон Стюарт Милль исследовал не те представления о политической экономии, которые сейчас возникают в капиталистическом мире. Карл Маркс не анализировал общества, которые складываются сейчас в странах коммунистического блока. И никто из них никогда не задумывался над проблемами так называемых неразвитых стран, где сегодня семеро из десяти рождающихся борются за выживание. Сейчас мы сталкиваемся с новыми типами социальной структуры, которые, если придерживаться идеалов Нового времени, не поддаются анализу в унаследованных нами терминах либерализма и социализма.

      Идеологическим признаком "Четвертой эпохи", который отделяет ее от Нового времени, является то, что вопрос об отношении разума и свободы стал дискуссионным, поскольку появилось подозрение, что с возрастанием рациональности возвышение свободы необязательно.

      Идея о роли разума в делах человеческих и о свободной личности как вместилище разума являются самыми важными идеями, унаследованными обществоведами XX века от философов Просвещения. Если идеалам разума и свободы суждено оставаться ключевыми ценностями при фиксировании проблем личности и общества, то их самих следует возвести в ранг проблем.В настоящее время ценности разума и свободы находятся в большой опасности.

      Доминирующие тенденции хорошо известны. Наблюдается рост крупных рационально организованных бюрократий,

5 

тогда как возможности индивидуального разума по сути остаются прежними.

Ограниченные условиями повседневной жизни простые люди зачастую не могут осмыслить как рациональные, так и иррациональные, крупномасштабные структуры, в которых они занимают подчиненное место. Поэтому часто кажется, что они последовательно совершают рациональные действия, не имея ни малейшего представления об их истинных последствиях. В связи с этим растет предположение, что те, кто находится на вершине власти, подобно толстовским генералам, лишь делают вид, что имеют такое представление. С ростом бюрократических организаций по мере дальнейшего разделения труда появляются все новые и новые сферы жизни, досуга и труда, где рациональное мышление затруднено или вообще невозможно. Даже люди с высочайшим уровнем развития интеллекта в области техники выполняли порученную им работу, не подозревая, что ее результатом окажется первая атомная бомба. 

      Всеобщее образование приводит, скорее, к технологическому идиотизму и националистической ограниченности, чем к информированному и независимому мышлению. Массовое распространение исторических знаний вместо того, чтобы поднять уровень восприимчивости к культуре, может лишь опошлить ее и стать серьезным препятствием на пути творческой инновации. Высокий уровень бюрократической рациональности и технологии вовсе не означает высокого уровня развития мышления у индивидов и общества.

       Бюрократическая рациональность, судя по всему, фактически ограничивает саму возможность индивида обрести волю и способность к самостоятельному мышлению. Рационально организованные общественные установления не обязательно служат средством увеличения свободы как для личности, так и для общества. На самом деле эти установления зачастую являются средством тирании и манипуляции, средством, с помощью которого людей лишают самой возможности мыслить и способности действовать свободно.

      Только занимая некоторые командные или же, в зависимости

от конкретного случая, просто выгодные для наблюдения позиции

в рациональной структуре, можно понять механику структурных

сил, которые, воздействуя на непосредственные условия жизни,

доступны для осознания простыми людьми .

      6 

      Источник сил, формирующих эти условия, находится за пределами повседневного обихода, и люди не могут их контролировать. Более того, сами формы повседневной жизни все больше рационализируются. Семья подобно фабрике, досуг подобно работе,взаимоотношения с соседями подобно межгосударственнным отношениям, - все стремятся стать частью функционально рациональной целостности. В противном случае все выходит из-под контроля или оказывается игрушкой в руках иррациональных сил.

      Распространение рационализации общества, углубление противоречий между рациональностью и разумом, разрушение некогда предполагаемого совпадения разума и свободы, - все эти тенденции выводят на историческую сцену "рационального", но лишенного разума человека, который чем глубже себя рационализирует,тем сильнее ощущает тревогу. В этом ключе и нужно ставить сейчас проблему свободы, несмотря на то что упомянутые тенденции и подозрения редко проблематизируются, и еще реже широко осознаются как коренные вопросы, волнующие общество, и воспринимаются как личные трудности. Фактически, острота проблем разума и свободы в настоящий момент заключается в их непризнанности и несформулированности.

      С точки зрения индивида большинство окружающих его событий являются результатом манипулирования, расчета, случайного стечения обстоятельств. На ком или на чем лежит ответственность за события, зачастую неизвестно, а властям обычно не нужна известность. Это еще одна причина, почему простые люди,испытывая личные трудности или ощущая свою готовность встать на защиту интересов общества, не могут найти правильную мишень для своих мыслей и действий, ибо не в состоянии определить, кто именно несет угрозу ценностям, которые они неуверенно принимают за свои.

      Человек просто приспосабливается к обстоятельствам. Ту часть своей жизни, которая остается после работы, он тратит на игры, на потребление, на "удовольствия". Хотя сфера потребления также подвергается рационализации. Отчужденный от производства и от труда, индивид оказывается еще отчужден и от потребления, и от настоящего досуга.

      Этот факт приспособления человека и его влияние на условия

жизни и саму личность ведут к утрате возможности, а вместе с ней

способности и желания не только мыслить, но и действовать как

свободная личность. Однако ему, по-видимому, незнакомы ценность

7 

ни разума, ни свободы.

      Такое приспособление необязательно ведет к утрате интеллекта, даже если жить, работать и отдыхать в подобных условиях достаточно долго. Карл Маннгейм говорил о процессе рациональности: возможность разумной жизни окажется недоступной большинству людей. Воцарится рациональность без разума. Такая рациональность ведет не к свободе, а разрушает ее.

      Но сейчас мы должны поставить вопрос: возможно

ли среди живущих ныне людей преобладание, или, по крайней

мере, массовое появление так называемых "жизнерадостных робо

тов".

      Нельзя больше допускать в качестве аксиомы о человеческой природе, что глубочайшей человеческой сущности свойственны стремление к свободе и воля к разуму. Напрашивается вопрос, что в человеческой природе, в сегодняшних условиях жизни человека, в социальной структуре каждого конкретного общества способствует появлению жизнерадостных роботов. И как можно этому противостоять?

      Появление отчужденного человека и связанная с ним проблематика влияет сейчас на всю серьезную интеллектуальную жизнь и является причиной ее кризиса. Отчуждение - главная проблема еловеческого существования современной эпохи и всех достойных науки исследований.

       Проблему Карл Маркс блестяще раскрыл в своих ранних

работах об "отчуждении", Георг Зиммель сделал ее главным пред

метом в недавно ставшей известной работе "Метрополия". Грэм

Уоллес касался ее в работе о "Большом обществе", она просматри

вается в фроммовской концепции "автомата". Опасение, что по

добный тип людей станет преобладающим, прослеживается во мно

гих работах, в которых авторы по-новому используют такие клас

сические социологические понятия, как "статус" и "договор", "об

щество" и "сообщество". Позитивная сторона широко трактуемых понятий "Id" Фрейда, "свободы" Маркса, "Я" Джорджа Мида, "спонтанности"К. Хорни заключена в их противопоставлении триумфальному шествию отчужденного человека. Эти авторы пытались найти  точку опоры в самом человеке, которая позволила бы им поверить, что человека в конечном счете нельзя сделать и он не может стать отчужденным созданием, отчужденным от природы,