Монография по книге А.Тоффлера "Футурошок"

Содержание 

1 Введение 
 

     Это книга о том, что происходит с людьми, когда на них обрушиваются перемены. Она о том, как мы адаптируемся  или не адаптируемся  к будущему.

     О будущем много написано. В большинстве  своем книги, описывающие грядущий мир, имеют жесткую металлическую  интонацию. Эти страницы посвящены  «мягкой», или человеческой, стороне завтрашнего дня. Кроме того, они рассказывают о том, как мы идем к завтрашнему дню. Прогноз имеет дело с общими, каждодневными вопросами — какие продукты мы покупаем и от каких отказываемся, какие места мы оставляем, в какие объединения вступаем, какие люди проходят через наши жизни, не задерживаясь рядом с нами. Исследуется будущее дружбы и семейной жизни. Рассматриваются странные новые субкультуры и стили жизни, а также множество других тем — от политики и спортивных площадок до прыжков с парашютом и секса.

     Объединяет  все это, как в книге, так и  в жизни, грохочущий поток перемен, поток настолько мощный в настоящее  время, что он опрокидывает институты, производит сдвиг ценностей и  высушивает наши корни. Изменение —  это процесс, с помощью которого будущее проникает в наши жизни, и важно посмотреть на него внимательно, не просто в великой исторической перспективе, но также с позиции живущих, дышащих индивидов, которые его ощущают. Ускорение перемен в наше время само по себе стихийная сила. Эта сила имеет личные и психологические, а также социологические последствия. В последующих главах эти воздействия ускорения впервые систематически исследуются. Книга убедительно доказывает, что, если человек быстро не научится контролировать скорость перемен в своих личных делах, а также в обществе в целом, мы обречены на массовый адаптационный срыв.  

     2 Время создания книги 

     "Пройдут  три десятилетия, оставшиеся до 21века, и миллионы обычных, психически нормальных людей внезапно столкнутся с будущим. Граждане самых богатых и технически развитых стран обнаружат, что все  труднее  идти  в ногу с непрерывной  потребностью  перемен, которая  характеризует наше время. Для них будущее наступит слишком быстро"- так начинает свою книгу "Футурошок" " лауреат Нобелевской премии Алвин Тоффлер в начале семидесятых. Сегодня тоффлеровский труд о будущем, которое стало настоящим, преобретает ценность нового прочтения. Конструирование будущего - дело неблагодарное для ученого, которого коллеги могут обвинить в занятии беллетристикой, а потомки, заняв позицию умудренных временем критиков, найдут много наивного в описаниях будущего, предложенных  своим  предком.

     Прежде  чем непосредственно обратиться к идеям Тоффлера в "Футурошоке" представляется необходимым погрузиться в атмосферу времени создания этой книги. Все шестидесятые и начало семидесятых можно назвать отдельной страницей новейшей  истории человечества. Эти десять-пятнадцать лет принесли за  собой столько изменений, что все последующие перемены (крушение двухполюсной  политической системы мира, кибер-революция, СПИД, кризис идеологии и т.д.) можно считать лишь отсроченной реакцией на события "горячих"  шестидесятых. Это время выработало у человечества защитную реакцию на перемены: мы согласны менять процессор своего компьютера каждые полгода и в течение десятилетия заново прожить все стили в моде за прошедшие лет пятьдесят. Тогда, в теперь уже далекие шестидесятые,  население развитых стран  впервые  испытало "культурный шок", проявившийся в радикальных изменениях всех сторон общественной и личной жизни, как каждого индивида, так и всей социетальной системы.  

     3 Признаки постиндустриального общества 

     Индустриальное  современное общество постепенно уступает место постиндустриальному и обществу "высокого модернити". В чем же проявляется эта тенденция?

     Во-первых, можно назвать сбывшимися тоффлеровские  прогнозы относительно перемещения основных капиталов и человеческих ресурсов из сферы промышленного производства в сферу услуг. Во-вторых массовое производство стандартной продукции уступает место производству товаров, ориентированных на узкий сегмент рынка и обладающих уникальными характеристиками. "Обществу будущего будет предложено не ограниченное стандартизированное изобилие продуктов, а величайшее множество нестандартизированных продуктов и слуг, какое оно когда- либо видело". В-третьих, очевидна глобализация экономики, да и всей жизни, каковой не было в эпоху индустриализма. Впрочем, последнее заявление скорее относится к миру экономически развитых стран, которые по-прежнему определяют политический и экономический мировой климат. В- четвертых, знания и наличие информации стали тем символическими капиталами, которые определяют место каждого общества в мировой системе. США и Западная Европа, возможно, перешагнули рубеж, за которым главным фактором  экономического процветания становится не материальное производство и даже не рынок услуг, а рынки информации. Именно поэтому в калифорнийской Силиконовой долине отчасти формируется общество будущего, и его самым главным ресурсом становятся гигабайты информации. Вопрос о том, стал ли новый класс технических специалистов, экспертов и консультантов определять жизнь постиндустриального общества остается открытым. Конечно, консалтинговый бизнес значительно вырос в объемах за последние годы, как и возросла роль образования, но это не стало мейнстримом общественного состояния. В то же время технократы, которым  Гелбрейт и другие пророчили место новой элиты общества, в целом не оправдали этих надежд. Возможно, это произошло по причине неудач технократических методов управления в семидесятые, когда мир пережил несколько глобальных кризисов: энергетический, экономический, проявившийся в растущей нестабильности мировых финансовых рынков и дискредитации кейнсианской модели управления экономикой, которую можно назвать одним из направлений технократической идеологии. Нынешнее состояние мировой системы наверное можно определить как мир эклектики, когда общество потеряло свой идеальный тип и самое главное не желает тратить время на его поиски. Жизнь продолжается - многомерное, многовекторное социальное пространство неосознанно создается человечеством.     

     4 «Ядерный» характер семьи 

     Один  из проектов Тоффлера касается введения системы "профессиональных родителей", которые возьмут на себя функцию воспитания детей за других. "Наличие и изобилие специально подготовленных и дипломированных профессиональных родителей не только позволило бы многим сегодняшним биологическим родителям охотно передать им своих детей, но и рассматривать это как проявление любви, а не наоборот". Говоря о модернизированной семье, Тоффлер полагает, что семьи приобретут "ядерный" характер, "то есть останутся  бездетными, сократив семью до ее начальных компонентов, мужчины и женщины". Сегодня, давая определение семье, можно назвать семьей домохозяйство, состоящее из одного и более членов. То есть для существования семьи в супериндустриальном обществе достаточно, чтобы в нее входил один человек. Тенденции подобного движения прослеживаются в странах Западной Европы и Северной Америки.  
 

     5 Стратегии социального футуризма 

     Описание наиболее головокружительных проектов будущего находится у Тоффлера в главе посвященной "Стратегии социального футуризма". Так он рассуждает о возникновении и развитии новых избирательных технологий, которые "обеспечат нас систематическим  способами сбора результатов коллективного голосования по вопросам о предпочитаемом будущем". Тоффлер предлагает привлечь к работе над проектированием будущего интеллектуалов самого широко профиля: от политиков и физиков до футурологов и писателей-фантастов. Он приветствует создание "центров по изучению будущего": Институт будущего, Комиссия 2000 года, Европа 2000, человечество 2000 и т.д. Появление "запрещенной науки" порождает научный тоталитаризм, когда нормальное течение  исследований прерывается и ограничивается требованиями безопасности и этики. В обществе будущего у Тоффлера социальные и гражданские свободы получат всеобщее распространение с одной стороны, но с другой  для ученых наступят тоскливые времена, когда в своих исследованиях они должны будут оглядываться на Палату по науке при Конгрессе либо на "Комкон-2". Недавний пример попыток запрещения научных исследований связан с открытием возможности клонирования живых существ, в том числе человека. Несмотря на всякого рода ограничения исследования в этом направлении продолжаются и, наверное, будут продолжаться так как, во-первых, всегда найдутся те кто их будет финансировать, и, во-вторых, всегда найдутся любопытные, желающие посмотреть, а что там, за поворотом.  

     6 Географическая мобильность людей и проблемы, связанные с ней 

     Тоффлер показывает, что в обществе постиндустриальном существенно повысится географическая мобильность людей. "Эти поездки людей туда и обратно по земле и над землей являются одной из характерных черт постиндустриального общества. Напротив, доиндустриальные страны кажутся замороженными и застывшими, их население приковано к одному месту". По мнению Тоффлера, перемещения приобретут массовый характер и будут касаться самых широких слоев общества, а не только тех, кто исходя из специфики профессии постоянно переезжает (военные, ученые и преподаватели, некоторые категории менеджеров, и т.п.). Конечно, для поощрения географической мобильности необходимо иметь некоторые условия, то есть открытые границы, развитый рынок жилья, стабильный доход, политическое спокойствие. Западная Европа с начала 90-х годов на всех парах движется к созданию единого экономико-геополитического пространства. Это и реализация Шенгенского соглашения и введение единой валюты и устранение противоречий в законодательстве. Перечисленные меры, безусловно, стимулируют географическую мобильность у западноевропейцев, и, принося с собой много позитивного, такая мобильность влечет за собой и определенные проблемы как то глобализация рынка труда, то есть перенасыщение рынка в местах экономического роста и нехватка работников в других частях Европы. Также управление глобальными европейскими процессами требует расширение бюрократии, а ошибочное решение в политике или экономике повлечет за собой значительно более существенные отрицательные последствия. В постсоветском  пространстве  процесс носит почти обратный характер: экономическая депрессия, формирование непрозрачных границ, политическая нестабильность ведут к сокращению географической  мобильности. Тоффлер концентрирует свое внимание на социальных последствиях мобильности как для общества, так и для отдельного индивида. Он видит следующие последствия:

• отношения между человеком и местом стали "более многочисленными, хрупкими  и кратковременными". "Мы стали свидетелями исторического процесса разрушения значения места в человеческой жизни. Мы воспитываем новую расу кочевников, и мало кто может предположить размеры, значимость и масштабы их миграции.";
• возникает провал между мобильными и неподвижными  государствами. Мобильные обладают разветвленной сетью транспортных коммуникаций, а неподвижные страдают от недостатка дорог. К первым относится прежде всего США и Европа, ко вторым - Южная Америка, Африка;
• формирование относительно закрытых этнических community внутри больших социальных общностей. Так складывались китайские и итальянские кварталы в городах США, так сформировалась турецкая диаспора в Германии;
• привязанность к дому сменяется привычкой к переездам. "Любое перемещение разрушает сеть старых связей и создает новые. Человек переезжает в такой спешке, что нигде не может пустить корни";
• продолжительность отношений между людьми сокращается при количественном их увеличении. " Чем больше мобильность человека, тем большее количество коротких личных встреч, человеческих контактов, каждый из которых - это фрагментарная и к тому же сжатая во времени связь какого-либо типа";
• развивая тему человеческих отношений можно сказать, что при переездах "люди имеют склонность бросать хороших друзей и знакомых, которые, в конечном счете, забываются".

7 Крах бюрократии и зарождение спецнократии 

     Тоффлер полагает, что деловые организации  и правительственные учреждения будут привлекать в качестве консультантов футурологов и писателей-фантастов. Почему это ему представляется так очевидным? "Сегодня, как никогда раньше мы нуждаемся в большом количестве видений, мечтаний и пророчеств - представлений о потенциальном завтрашнем дне. Предположение, умозрительность, становятся такой же холодной практической необходимостью, как "приземленный реализм" в более ранние времена. Вот почему некоторые из крупнейших в мире корпораций сегодня нанимают в качестве консультантов футурологов, писателей-фантастов и визионеров. Компании обращаются к этим своим "свободным птицам" не за научными прогнозами вероятностей, а для расширяющего сознания умозрительного рассуждения о возможностях." Тоффлер и сам воплощал эту идею на практике, в частности оказывая услуги консультанта такой гигантской корпорации как А&ТТ. Результаты предпринятых консультаций отражены в тоффлеровской работе "Адаптивная корпорация". Полностью взгляды Тоффлера на изменения в организациях можно проследить интегрировав его главу из "Футурошока" "Управление: приход спецнократии" и  работу "Адаптивная корпорация".

           Итак, центральный  тезис Тоффлера звучит следующим  образом: "мы являемся свидетелями  краха бюрократии, а отнюдь не ее триумфа. Мы фактически присутствуем при наступлении новой организационной системы, которая в конечном счете вытеснит бюрократию. Это управление будущего я назвал "спецнократия". " Спецнократия для организации означает смену иерархической пирамидальной структуры управления организацией на "структуру холдингового типа, кординирующую работу множества временных рабочих групп, возникающих и прекращающих свою деятельность в соответствии с темпом перемен в окружающей организацию среде". Идея создания временных рабочих групп была популярна некоторое время среди специалистов по менеджменту, но не стала тем откровением, которое могло бы радикально поменять сложившиеся структуры управления. Компьютеризация и автоматизация управления по мнению Тоффлера также станет тем фактором, который сыграет не последнюю роль в деле разрушения классической бюрократии. Бюрократия ориентирована на принятие рутинных решений по рутинным вопросам. Мир постоянных перемен создает неординарные проблемы, требующие неординарных решений, поэтому бюрократия становится бессильной в этих условиях. Рутину, как полагает Тоффлер, возьмут  на себя компьютеры. Что произошло сегодня, когда компьютеры и киберсети стали неотъемлимой частью интерьера любого офиса. Очевидно, что, существенно упрощая документооборот и расширяя возможности информационного обмена современные электронные "друзья человека" играют на руку бюрократии. Почему? Во-первых, документ благодаря ускоренному развитию множительной техники  стал приобретать еще большее символическое значение, заняв положение валового результата офисного производства. Компьютеризация, однако, принесла с собой не сокращение документооборота на бумажных носителях (что ожидалось), а его увеличение. Теперь вместо одного-двух машинописных экземпляра можно за несколько минут получить сотню или две прекрасно оформленных бюрократических продуктов. И всё это можно разместить по архивам, папкам и раздать в параллельные отделы. При этом, конечно, обязательно все сохранить в электронном варианте. Не есть ли это рай для бюрократии, работа которой основана на создании и поддержании документооборота. Во-вторых, контроль всегда считался одной из центральных функций бюрократии и управления. Теперь можно осуществлять тотальный контроль за каждым служащим и вообще гражданином, благодаря распространению всё тех же электронных сетей. В США, да теперь  и у нас налоговые органы и пенсионные фонды присваивают каждому  гражданину идентификационный код и создают для каждого собственную ячейку в глобальных базах данных, где отражаются любые изменения  в доходах, статусе, месте проживания, семейном положении. Если человек не занесен в базу данных, то он перестает существовать для государства, для медицинских учреждений, становится несуществующим для бюрократии. В рамках отдельной бизнес-организации практика тотального контроля также приобретает рутинный характер: менеджер  может наблюдать за  своими подчиненными с помощью видеокамер, электронная система контролирует время, на которое сотрудники покидают рабочие места,  компьютерные программы позволяют отслеживать то, что в любой момент времени высвечивается на экране компьютера каждого сотрудника, то есть классические веберовские бюрократы  только могли мечтать о таких возможностях для  контроля. Эпоха "винтиков большой машины" не ушла, к разочарованию многих. В-третьих, очевидно, что в принципе рутинных решений в реальной практике управления не существует, а значит машина не может принять "правильного" решения - последнее слово всегда остается за человеком. Только он может учесть самый непредсказуемый фактор - человеческий. Пожалуй, концепция виртуального офиса, когда сотрудник вообще остается дома и получает задание по компьютерной сети, выполняет его, отправляет по сети и на счет в банке получает вознаграждение может внушить некоторый оптимизм противникам  бюрократии. Виртуальный офис не подразумевает нахождение сотрудника на каком-то строго определенном рабочем месте в строго определенное время, подрывается основа основ бюрократии- офис - контора в традиционном понимании этого слова. Но пока виртуальный офис не нашел  широкого применения и будет ли он достаточно эффективным-  покажет время.   Итогом может служить вывод, что распространение компьютеризации играет на руку бюрократии, которая меняется, но становится более бессмертной сегодня, чем вчера.