Формирование классического и неклассического типа научности в истории социологии

   Так же в блестящей плеяде разносторонних исследователей был английский философ и социолог Герберт Спенсер (1820-1903). Он получил техническое образование и затем долгие годы занимался науками: биологией, психологией, социологией, этикой и т.д. Главные произведения Спенсера: "Основные начала", "Основания биологии", "Основания психологии", "Основания социологии", "Основания этики". Инженер, социолог, философ и психолог Г. Спенсер рассматривает социологию как естественную науку. Он считал, что в обществе действуют биологические законы эволюции и сохранения энергии, а также борьбы за существование. Знание этих законов позволяет объяснить динамику общественного развития, переход общества от более низких форм к высшим. Основой построения данной концепции послужила теория Дарвина об эволюции видов, их борьбы за выживаемость.

   Спенсер выделяет две фазы развития общества: милитаристскую (первобытную, примитивную) и промышленную. Если на первой фазе развитияяобщества личность полностью  подчиняется диктату правителей, то на второй фазе она свободна в  проявлении своих потребностей и  интересов. Отсюда Спенсер выводит  положение: побеждает то общество, в  котором большее количество людей  приспосабливается к промышленному  труду, но при этом властные структуры  уважают личные потребности и  интересы. На широком научном материале  Г. Спенсер доказал наличие эволюции как высшего закона всего существующего, показал всеобщность прогрессивного развития и его объективный характер, что составило одну из специфических  особенностей его позитивизма. В  концепцию эволюции (прогресса) Спенсер  впоследствии внес ряд дополнений. Он выделил две вторичные характеристики эволюционного развития: переход  от однородного к разнородному, т.е. количественному усложнению (дифференциация), и переход от неопределенного к структурно определенному (конкретизация). Примером дифференциации он считал классовое расслоение общества. При этом Спенсер, как и многие его предшественники, негативно относился к революционным движениям, которые, по его мнению, ведут не к прогрессивной перестройке общества, а к его регрессу и анархии. Переход от "неопределенной однородности" к "определенной однородности" он понимал как процесс, чуждый революционным преобразованиям, как "возрастание порядка" через "непрерывное перераспределение частиц". Спенсер подчеркивал, что любое новое учреждение должно постепенно "прирастать" к уже существующей системе, которая в принципе подлежит сохранению, а не уничтожению.

   Главные сферы знаний, в которых Спенсер  использовал свой эволюционизм,—  это психология и социология. Первая, по его мнению, теснейшим образом  связана с теорией познания. Вторая ведет к этике, являющейся предпосылкой и завершением социологии. Основным понятием социальной теории Спенсера было "общественный организм", из которого он выводил социологические законы. Общественное разделение труда он считал аналогом "разделения труда" между органами живого тела, а развитие классового общества — проявлением всеобщей прогрессивной дифференциации. Поскольку общественные формы образовались в результате длительной исторической эволюции, всякая революция, поднятая против них, была бы реакционной. Это было бы "разложением" общества, поэтому принцип частной собственности, по мнению Спенсера, есть вечный принцип, проистекающий из ответственности людей за свою деятельность. Спенсер признавал культ социальной элиты, хотя и выступал против культа отдельной личности.

   Французский писатель Андре Моруа² в своем романе из английской жизни начала XIX в. пишет, что Англия, сражавшаяся против просветительной социологии, «требовала от своих публичных школ воспитания мудролицемерного поколения». Мудролицемерное поколение воспитывал и позитивизм, он был проникнут этим духом.

   Характерно, что Спенсер старался не употреблять  самого термина «прогресс».³ Таким образом, стремясь дать обобщение известных к тому времени данных о развитии органической и неорганической природы, а также человеческого общества, Спенсер разрабатывает понятие эволюции. Это понятие по его замыслу должно было заменить диалектику как наиболее полное учение о развитии. Спенсер ищет общий тип развития всех явлений, происходящих в живой и мертвой природе, в жизни человечества. Первый признак эволюции как универсального закона состоит в концентрации, которая лежит в основе возникновения Земли и других планет из первоначальной туманности, в основе развития организмов или таких исторических процессов, как образование народов из первоначально разобщенных племен. Другой важнейший признак эволюции — дифференциация, переход от более однородного к менее однородному. Между концентрацией и дифференциацией существует известная гармония. По мнению Спенсера, в обществе, так же как в сфере биологии, происходит рост, который приводит к изменению структуры. К этим тощим законам, с помощью которых Спенсер хотел охарактеризовать развитие, он прибавлял еще ряд других, например закон сохранения силы.

   В жизни  общества на первых этапах господствует концентрация, индивидуум подчиняется  целому. Личность еще не развита, и  в силу этого она подчиняется  обществу. Затем развивается процесс  дифференциации, возникает индивидуализм, отдельные личности идут своим собственным  путем. Этим и характеризуется эпоха  индустриализма. Предвидится и наступление  третьей эпохи — гармонического сочетания эгоизма и альтруизма. Кстати сказать, последний термин ввел в оборот Конт.

   Не  трудно видеть, что идеи буржуазного  индивидуализма, выросшего на почве  частнособственнических отношений, лежат  в основе социологических воззрений  Спенсера. «Социальной единицей», равной биологической клетке, Спенсер объявляет  индивидуум, делая исключение только для первобытных времен, где за единицу признается семья или небольшая орда. Вся дальнейшая история общества имеет дело с индивидуумом.

   Буржуазный  индивидуализм и строй частнособственнических отношений Спенсер охраняет от всех покушений, апеллируя к незыблемости социологических законов.

   «Считая переход власти в свои руки единственно  прогрессивным моментом в истории, — писал Лафарг, — буржуазия  действительно убеждена, что было бы возвратом к варварству—«рабству», как говорит Герберт Спенсер, — если бы пролетариат захватил власть в свои руки».⁴ Этой мыслью, собственно, и заканчивается теория социальной эволюции Спенсера. Уже во второй половине XIX в. идеологи буржуазии начинают пугать своих читателей и слушателей перспективой деградации общества, если оно перешагнет грань капитализма. После завоевания власти буржуазией вся дальнейшая история должна состоять лишь в «улучшении» капитализма, а отнюдь не в его ликвидации, ибо это означало бы подрыв самих «устоев цивилизации» или даже основ человеческого общежития. К тому времени марксизм и рабочее движение во всем мире уже добились значительных успехов. Страх перед растущей силой и сознательностью рабочего класса диктовал буржуазному либерализму его антинаучные теории.

   Спенсер задолго до своих нынешних единомышленников провозгласил коммунизм «не только будущим восстановителем рабства, но и изобретателем и насадителем  бюрократии», что на мой взгляд история  полностью подтвердила. Спенсер  совершенно правильно говорил о  «чрезмерных издержках», которые  потребуются обществу, когда банки, заводы, все средства производства будут национализированы. Он решительно выступал против общественной собственности  под флагом «свободы индивидуума».

   Таким образом, уже Спенсер поставил предел «социальному прогрессу", утверждая, что буржуазные общественные отношения  должны быть вечными, иначе за ними последует «притеснение индивидуума» и новое «рабство».

   Работа  Спенсера «Грядущее рабство» (1884) была внимательно проанализирована Полем  Лафаргом, который пришел к выводу, что «Спенсера принимают не за то, что он есть: его ошибочно считают  эволюционистом, потому что он имеет  обыкновение распределять факты, которыми занимается, по их внешнему виду, никогда  не давая себе труда проанализировать их внутренние свойства и внешние  причины, исследовать взаимодействие между ними и средой».

   Как верно  заметил Лафарг, по существу Спенсера нельзя безоговорочно считать эволюционистом не только потому, что он устанавливал предел общественному развитию. В основе всей социологии Спенсера лежит агностицизм. Наука, в том числе и социология, по утверждению Спенсера, исследует лишь явления, сущность которых неуловима. Но разве возможна теория эволюции общественных форм, если сущность социальных изменений объявляется непознаваемой?

   Спенсер действительно занимается лишь «распределением фактов» по их внешнему виду, не заботясь об исследовании их внутреннего содержания, а следовательно, вне поля изучения остается и их развитие. С позиций агностицизма можно построить лишь формальную теорию эволюции. В теории Спенсера основным «законом» эволюции является переход от однородного к разнородному. В соответствии со своим законом эволюции Спенсер делит общества на простые и сложные: первой, второй, третьей и т. д. степени сложности. Эти степени, по его мнению, составляют процесс дифференциации общественного целого. Следовательно, исходный пункт общественной эволюции, по Спенсеру, — это простые, однородные, недифференцированные первобытные общества. Но ведь это чисто формальный аспект. Нечего и говорить, что сущность исторического процесса с помощью таких «законов» вскрыть нельзя. Возникает естественный вопрос: почему же в первобытных обществах начинается социальная дифференциация? На него Спенсер ответить с позиций своей метафизической социологии не может. Он прибегает здесь к «помощи» другого общества, которое поглощает первое, «однородное» и стимулирует процесс дифференциации, вызываемый, таким образом, внешним толчком. Подобное объяснение — показатель слабости всей теории Спенсера.

   Немалое место в социологии Спенсера занимает пресловутая механистическая теория равновесия. Она была изложена уже в первом его крупном сочинении, вышедшем в 50-х годах и озаглавленном «Социальная статика». Равновесием и нарушением его определяются отношения между природой и обществом, между социальными группами внутри общества и между различными обществами. Совершенно очевидно, что идея установления и нарушения равновесия не проливает никакого света на качественные социальные изменения и игнорирует их. По сути дела теория равновесия не дает никакого объяснения эволюции, которую Спенсер признает на словах. Почему нарушение и восстановление равновесия содействуют поступательному движению человечества, а не его топтанию на месте — на этот вопрос Спенсер ответить не мог.

   Пока  не вскрыта природа общественных связей, их сущность, до тех пор нельзя думать ни о какой научной теории социального развития. Для Спенсера общество являлось как бы увеличенным  индивидуумом, организмом. Бертран Рассел⁵ пишет об этом направлении: «Престиж биологии заставлял людей, мышление которых находилось под влиянием науки, применять биологические, а не механические категории к миру... Понятие организма стали представлять ключом к научному и философскому объяснению законов природы...» Спенсер употребил это понятие и для объяснения законов общественного развития. Он использовал «престиж биологии», но перенесение понятий биологии на общественную жизнь отнюдь не исключало механицизма, а лишь дополняло его. Получалась грубая схема. Представление об обществе как организме, отдельные части которого «дополняют» друг друга, — такова основа органической теории общества Спенсера. Растущая дифференциация различных функций этого организма, его органов — единственное содержание общественной эволюции. Перенесение терминов и понятий из биологии могло придать лишь видимость научности такой теории общества.

   Вместе  с тем такое перенесение играло и реакционную роль. Спенсер, например, переносил на общественную жизнь понятие естественного отбора, согласно которому выживают лишь сильные, и проповедовал его благодетельность для общества. Впоследствии: так называемый социальный дарвинизм стал одним из реакционнейших, человеконенавистнических течений.⁶ 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

   Эмиль Дюркгейм как выразитель кризиса «классических» позитивистских схем

   К концу XIX в. материал, добытый общественными науками, разросся, обнаружилось вопиющее противоречие между догмами плоского эволюционизма, органической теории общества, с одной стороны, и этим конкретным материалом — с другой. Историки собрали материал, показывающий, что вся история человечества изобиловала революциями, периодами ожесточенной борьбы нового со старым, крушения отжившего. Историческая действительность начала XX в. подтверждала, что плавное, бесконфликтное развитие общества, предсказанное позитивистами, — иллюзия. Сведение всех явлений общественной жизни к плоским аналогиям с биологическими процессами решительно опровергалось. Вставал вопрос о специфике социальных явлений. Неокантианцы утверждали, что вся эта специфика объясняется господством в общественной жизни духовного начала. Но и в это прокрустово ложе нельзя было уместить данные, добытые к тому времени наукой об обществе, в частности, например, сведения, накопленные по истории народного хозяйства. Всем уже было ясно, что старые позитивистские схемы непригодны.

   О распаде  и глубочайшем кризисе «классических» позитивистских схем возвестил в буржуазной науке наиболее решительно, пожалуй, французский социолог Эмиль Дюркгейм. Он поставил вопрос о том, что такое « социальный факт», социальное явление, и заявил в своей работе «Метод социологии» (1895), что эти факты и явления нельзя свести ни к биологии, ни к психологии. По его мнению, «социальный факт» есть объединение «представлений и действия». Этим был нанесен серьезный удар по схемам Спенсера и Конта. Основная единица социологического исследования не индивидуум, а группа, коллектив. Общественные связи, отношения между людьми, следовательно, должны интересовать социолога в первую очередь. Это было правильное направление атаки. Однако негативное, критическое значение работ Дюркгейма значительно превосходит значение его попыток найти выход из позитивистского тупика.