Ораторское искусство древней Руси

После того как Ярослав  приблизил к себе Илариона (по-видимому, 40-е гг. XI в.), в оставленной им берестовской «печерке» поселился русский инок Антоний, вернувшийся на Русь с Афона. Судя по смутным известиям русских источников, Илариона и Антония и в дальнейшем будут связывать дружеские отношения. Так, по свидетельству Патерика киевского Печерского монастыря (XIII в.), именно Антоний совершил обряд пострижения Илариона в иноки перед тем, как тот был поставлен на митрополичью кафедру.

Так или иначе, но это был  первый случай, когда во главе Русской  Церкви встал русский пастырь. И  не случайно, что с именем «русина» Илариона историки связывают подлинное утверждение русской национальной Церкви.

Святительство Илариона продолжалось очень недолго. Возможно, он оставил кафедру вскоре после кончины князя Ярослава Владимировича (19 февраля 1054). Во всяком случае, под 1055 г. в источниках упоминается уже новый митрополит — грек Ефрем. Таким образом, практика поставления киевских митрополитов в Константинополе вновь возобладала.

О деятельности Илариона в сане митрополита также известно немного. Его имя упоминается в т. н. «Церковном уставе князя Ярослава»: «А се азъ, князь великыи Ярослав… сгадал есмь с митрополитом киевскым и всея Руси Иларионом, сложихом греческыи номоканон…» По мнению современных исследователей, принятие этого устава означало существенную реформу церковного права и отказ от норм византийского церковного законодательства. Известно также, что 26 ноября неизвестного года (в пределах 1051—1053) митрополит Иларион освятил в Киеве храм во имя Св. Георгия — небесного покровителя князя Ярослава. Рассказ об этом вошел в древнейший русский Пролог, а день освящения (26 ноября) празднуется Русской Церковью доныне (т. н. осенний Юрьев день).

В русскую историю Иларион вошел не только как церковный деятель и первый русский митрополит, но и как выдающийся проповедник и писатель, автор знаменитого «Слова о законе и благодати». Оно было произнесено Иларионом в присутствии князя Ярослава и членов княжеской семьи в одном из киевских храмов, по-видимому, во второй половине 40-х гг. XI в. (во всяком случае, ранее 1050 — начала 1051 г.; более точная датировка затруднена) — т. е. еще до поставления Илариона на кафедру.

Основная идея «Слова»  — обоснование равенства Руси среди других христианских народов. Иларион обращается «не к несведущим… но с преизбытком насытившимся книжной сладости» — иными словами, к интеллектуальной и политической элите киевского общества. Его «Слово», несомненно, можно отнести к жанру церковной проповеди; причем эта проповедь имеет свою, казалось бы, отвлеченную, чисто богословскую цель: дать толкование известных слов апостола Иоанна Богослова: «…Закон дан чрез Моисея; благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа» (Ин. 1: 17). Сравнение ветхозаветного закона и христианской благодати, иудейства, отвергшего Христа, и христианства, поклоняющегося Христу (это тема первой, наибольшей по объему части «Слова о законе и благодати»), Иларион проводит с изумительным мастерством, используя лучшие образцы византийской богословской литературы. Его буквально завораживает параллелизм мировой истории, в которой Ветхий Завет — лишь предтеча, символическое объяснение подлинной истории человечества, начавшейся с приходом в мир Спасителя. Цель и содержание этой истории — в неуклонном продвижении человечества от «законной лести» к евангельской благодати, от «тени» к истине, от тьмы к свету, наконец, от рабства к свободе. Это путь всех народов, избравших «благодать», т. е. сделавшихся христианскими, — и прежде всего, Руси. Олицетворением «законной лести» и ветхозаветного рабства является для Илариона иудейство — религия «избранного» народа, отказавшегося принять новое общечеловеческое учение Христа. (Несомненно, это книжный образ, привычный всей христианской литературе, хотя не следует забывать о том, что иудаизм — в качестве живой, а не книжной религии — был хорошо известен в Киеве во времена Илариона и полемика с киевскими иудеями представлялась отечественным апологетам христианства делом вполне актуальным.) Но из-под пера автора «Слова о законе и благодати» вышел отнюдь не полемический антииудейский трактат. Тема ветхозаветного иудейства привлечена им прежде всего для того, чтобы показать величие того шага, который совершила еще вчера языческая Русь. Именно в прославлении Руси, сумевшей — в отличие от «обветшавшего» иудейства — миновать тьму «идольского мрака» и перейти к евангельской благодати, и состоит основной пафос всего произведения.

В русской рукописной традиции встречаются и другие сочинения, надписанные именем «Илариона, митрополита Киевского» (или просто «Лариона митрополита»). Среди них «Послание к брату столпнику» (или «Наказание святого Илариона к отрекшимся от мира»), фрагмент какого-то поучения («А се от иного слова»), входящий в статью «А се грехи», и некоторые другие. Однако их принадлежность Илариону Киевскому остается пока недоказанной.