Религиозно-философские системы в Японии и буддизме

Вот почему религиозные  и философские течения современной  Японии находятся еще в состоянии  довольно хаотическом, которое анализировать  чрезвычайно трудно.  

В области религии  существует полная свобода совести, регистрация по вероисповеданию  не производится, и обучение религиозным  идеям не входит в программу японской школы. В школе преподаются начала этики, внушается чувство патриотизма, лояльности, почитания носителя императорской  власти, а также почитания национальных героев и предков семьи. Культ  предков еще настолько жив  в японском народе, что он в поощрении  не нуждается.  

Мифология синтоизма  действительно преподается, но как  часть курса истории, а поэтому  официальная точка зрения, что  то, что преподается в школе, не есть вовсе религия, безусловно, правильна, ведь по отношению к вопросам религиозным  в собственном смысле слова, т. е. к метафизическим, о Боге, о смысле жизни и т. д. действительно существует полная свобода. Суровая критика  современного официального синтоизма  в брошюре профессора Чамберлена об 'изобретении новой религии' объясняется  тем, что автор этому официальному синтоизму придает слишком большое  значение. Так называемое 'покровительство' синтоизму со стороны государства  выражается в сохранении его как  культа предков императорской династии: это придворный культ, и то значение которое он имеет в качестве такового, началось действительно только с 70-х  годов прошлого века, когда императорская  власть восторжествовала над властью  сёгуна2'. Для народа эта официальная  система совпадает с лояльностью, которая, однако, никого не обязывает  ни к какой религиозной мере, при  ней можно быть и синтоистом, и  буддистом, и христианином или не занимать вовсе никакого определенного  положения по отношению к религии. Таким образом, нельзя говорить об официальном  культе как о японской национальной религии31. Национальной религии в  том смысле, как это слово принято  понимать у нас, в Японии не существует. Буддизм, несмотря на свою распространенность, тоже отнюдь не может быть назван национальной религией Японии.  

В области религии  и философии можно отметить всего  четыре элeмeнтa, которые отчасти  переплетаются и принимают различные  оттенки в зависимости от сословия и интеллектуального уровня последователей. Это распределение важно иметь  в виду при оценке современной  религиозно-философской литературы, как популярной, так и научной.  

Элементы следующие: 1) синтоизм; 2) китайская философия, главным образом конфуцианская; 3) буддизм; 4) христианство и европейское  мышление.  

Наименьшее значение имеет элемент европейский. Литература и проблемы доступны очень немногим; переводы немногочисленны16 и плохи, философский язык еще не выработан  окончательно, а поэтому при занятиях европейской философией предполагается знание европейских языков. Из популярно-научной  литературы многие из европейских идей проникают в широкие слои японского  общества, но глубокого влияния они  еще не, оказали.  

Точно так же и  христианская пропаганда, которая, безусловно, отвечает потребностям среди японцев, все-таки еще не стала в полном смысле явлением японским: она пока еще всецело зависит от поддержки  со стороны Европы и Америки.  

Остальные же три  элемента - синтоизм, буддизм и конфуцианство - теснейшим образом связаны со всеми решительно областями жизни  японского народа.  

Китайский элемент  настолько всюду проник, что часто  он даже не ощущается как нечто  чужое, особенное, поскольку китайский  элемент относится к области  народных верований. Из китайских систем решающую роль в истории японского  мышления сыграло только конфуцианство, главным образом его этические  части 4). Этика семейного строя, взаимоотношения  людей и другие проблемы, столь  интересовавшие китайцев, стали почти  совершенно достоянием японцев. Конфуцианством проникнут и так называемый 'путь рыцаря' - 'бусидо', ставший известным  по переведенной на все европейские  языки брошюры Нито-бэ. Японцами и японофилами это явление  выставляется иногда как нечто специфически японское. На самом деле 'путь рыцарей' в смысле нравственного (хотя и ненаписанного) кодекса класса воинов давно уже  утратил свой своеобразный средневековый  характер; класс рыцарей упразднен, и то, что теперь называется этим словом, в сущности, не что иное, как  свод нравственных принципов честного человека и гражданина.  

Конфуцианская мораль еще жива в широких кругах среднего класса, хотя знание и чтение классических конфуцианских книг уже далеко не такое усердное, как раньше, так  как оно трудносовместимо с программой современного школьного образования.  

Отвлеченная китайская  философия, новоконфуцианская, в настоящее  время составляет достояние учителей китайской литературы и любителей  учений китайских мудрецов, влияние  которых может быть уподоблено литературному  влиянию греческих и латинских  философов у нас. Это литературное влияние китайской философии  вряд ли может прекратиться в Японии ввиду тесной связи японского  языка с языком и с письменностью  Китая, но как самостоятельная законченная  система миросозерцания конфуцианство  в новой Японии играть роли уже  не в состоянии. Конфуцианство же как культ или как организованная община даже и раньше в Японии не существовало.  

Другие, антиконфуцианские, течения китайского мышления, а также  даосизм как системы не имели  большого значения в Японии. Насколько  популярный даосизм и его суеверия отразились на народных верованиях японцев, пока вопрос неразрешенный. Организациями  наподобие церквей в Европе, с  определенной традицией, с центральным  органом управления, с кумирнями  и организованным культом, т. е. религиями  в смысле церковных организаций, являются в Японии только синтоизм и буддизм.  

История этих двух религий  начинается в VI-VII вв., когда существовавшие уже задолго до того первобытные  верования, т. е. культ божеств природы  и культ предков, были противопоставлены  под названием 'синто', 'пути богов', новой заморской религии - 'пути Будды'. Началась борьба, которая продолжалась не долго и в которой победило индийское учение.  

В буддизме того времени  существовали две тенденции: одно течение  боролось с другими чужими учениями путем опровержения, другое - путем  толкования чужого учения в буддийском смысле. Это второе направление процветало особенно в VIII в., и ему удалось  таким путем представить пантеон  синтоизма как часть пантеона индийского буддизма и усмотреть  в учении синтоизма частичное  проявление мудрости Будды.  

Буддизм того времени  находился в стадии высшего развития: он обладал универсальной системой, обширной схоластикой и литературой, обнимающей все философские дисциплины - логику, психологию, этику, метафизику, - и ему было легко бороться с  такой примитивной религией, как  синтоизм, не имевший тогда ни системы, ни литературы. Он оставлял незатронутыми  божества, кумиры и святыни, в которые  верил и которым молился народ. Таким путем ему удалось даже захватить в свои руки большинство  синтоистских кумирен.  

Влияние буддизма было огромным. Буддистами была императоры, а впоследствии и сёгуны. Влияние  его отразилось на всех отраслях японской культуры. Под буддийским влиянием развивались не только отвлеченное  мышление и искусство, по и литература и многое, что является поныне существенным в японском изящном быте.  

Внутренняя догматическая  история буддизма протекала в  уединенных монастырях вдалеке от политической истории буддизма, часто очень  мало достойной проповедуемых им идеалов. То, что было создано или  сохранено от забвения японскими  мыслителями-монахами, отчасти заключенное  в схоластических трактатах, оставалось достоянием ученого духовенства, отчасти  же оно выносилось в японский народ  проповедниками; создавались новые  секты, новые направления на японской почве.  

Раздробленность китайского и японского буддизма на секты  довольно значительна. С внешней  стороны крайние из сект могут  показаться столь мало похожими, что  многие европейские авторы, писавшие о Японии, выражали недоумение, спрашивая, как понять возможность того, что столь различные учения все называют себя буддизмом.  

Недоумение объясняется  тем, что основные проблемы забывались в пользу второстепенных. Объединяющими  всех буддистов являются идея спасения и своеобразное понимание жизни  и природы; но буддизм предусмотрел, что наклонности людей бывают различны и что путей к достижению конечной религиозной цели может  быть несколько. Насчитывают всего  четыре пути: 1) познание; 2) практические деяния, аскетизм и т. п.; 3) мистическое  созерцание; 4) вера в спасительную силу Будды Амитабхи.  

В зависимости от того, какому пути будет приписано  главное или исключительное значение для достижения цели, могут возникать  разногласия, а вследствие них и  дробление на секты, а, действительно, все почти основные различия позднейших раз ветвлений буддизма могут  быть сведены к различиям в  оценке указанных путей к спасению. В более популярных формах учения на почве этих разногласий могли  возникать и действительно возникали  иногда ожесточенные споры, нередко  происходили преследования проповедников  одного учения сторонниками других. Такие  движения в Японии иногда принимали  крупные размеры, доходило до настоящих  походов монахов одного монастыря  против монахов другого, причем походы кончались либо поражением. либо сожжением  враждебного монастыря. Разумеется, что такого рода столкновения происходили  не исключительно на религиозной  почве, обыкновенно были примешаны  и разного рода политические распри.  

С точки зрения высшей догматики различия сект не столь  важны, коль скоро основные принципы остаются признанными, а в признании  вопроса конечного спасения все  направления были единогласны. Мир  опыта, с которым мы встречаемся, есть манифестация непознаваемого абсолютного  Начала; манифестация этого субстрата  есть результат его безначального  волнения, в котором и состоит  безначальное страдание, безначальный мрак.  

В то же время абсолютный субстрат, разбитый на бесконечное  число сознательных единиц, 'живых  существ', содержит в себе тоже безначальную, тенденцию к прекращению суеты: рассеять мрак, приостановить волнение, т. е. дойти до состояния абсолютного  покоя, прекратив всякое проявление. Метафизика спасения обоснована на детально разработанном анализе опыта  и на научной психологии и теории познания.  

В популярном буддизме, однако, мало сравнительно упоминается  о таких метафизических учениях. В такой популярной секте, как, например, в секте 'чистой земли'22, идея конечного  спасения (нирваны) отодвигается назад, идеалом выставляется достижение перерождения в райской земле, в 'чистой земле'; но все же такая цель является только предварительной, она только переходная стадия на пути к достижению спасения, нирваны, которая остается конечным идеалом.  

Только вследствие единогласия в последних вопросах могла так сравнительно легко  установиться тенденция среди японских буддистов настаивать не столько  на различиях сект, сколько именно на том общем субстрате, который  их сближает.  

Идея спасения, объединяющая буддистов, в то же время составляет именно то, чем буддизм коренным образом отличается от синтоизма. Синтоизм не знает идеи спасения, он не знает  абсолютного конца. Его идеал - бесконечное  продолжение жизни земной; умершие, изменив форму существования, остаются на земле вблизи своих родных и  принимают участие в их жизни. С этими идеями связан культ божеств, сил и явлений природы, культ  целого ряда злых и добрых духов, культ  национальных героев и императора.  

Вопрос о конечном смысле бытия вовсе не ставится, никакой системы в синтоизме  нет, но именно в его идеале наивного блаженства первобытного человека скрывается его огромная сила стихийной жизнерадостности. Бессистемность синтоизма привела  к тому, что он как религиозная  система не мог устоять перед  буддизмом, но как народный культ  он и поныне жив и силен.  

Так называемый систематический  синтоизм, начавшийся в XVII и XVIII вв.24 и  перешедший теперь в современный  официальный культ, в противоположность  народному культу сильно проникнут  элементами китайскими и буддийскими.  

Так как чистый синтоизм по существу своему чужд всякой систематичности, попытки создать из него систему  не увенчались успехом, тем более  что они все отличались тенденциозностью, стремясь доказать, что японская нация  и носитель верховной власти в  Японии обладают божественной природой.  

Синтоизм принял политическую тенденцию в XVII и XVIII вв. во время борьбы за освобождение императорской  власти от влияния сёгуна. В 70-х годах  прошлого века победила партия императора, и синтоизм воспользовался обстоятельствами, желая на нести удар буддизму. Синтоистские кумирни, находившиеся в течение  веков в руках буддистов, были восстановлены, 'очищены', буддийская утварь и живопись были уничтожены, духовенство  было изгнано, многие из деятелей буддизма были принуждены вернуться в мирскую  жизнь, и буддизм стал клониться  к упадку; до низшей ступени он дошел  в конце прошлого века.