Религиозно-философские системы в Японии и буддизме

Реферат: "Религиозно-философские  системы в Японии и буддизме"

Раздел: Рефераты по философии

Религиозно-философские  системы в Японии и буддизме 

В индийском буддизме уже рано установилось убеждение  в том, что спасительное учение Будды  призвано быть распространенным среди  других народов. Проявляя тенденцию  стать религией мировой, буддизм  начал распространяться вне пределов Индии. Однако миссионерская деятельность буддийских монахов достигла крупных  результатов не скоро. Только тысячелетие  спустя после Будды начинается то сильное движение буддизма, которое  охватило впоследствии всю Среднюю  и Восточную Азию.  

Одна волна этого  движения прошла на восток, через Китай  и Корею в Японию; другая на север, через Тибет в Монголию. Высшее развитие буддийской миссии относится  к V, VI и к VII вв.; этот период является в то же время эпохой расцвета буддизма в Индии2. В следующий затем  период буддизм в самой Индии  начинает клониться к упадку, в  восточных странах он крепнет, но одновременно здесь начинается процесс  его переработки и приспособления, начинается эпоха новых сект буддизма, именованных, в сущности, на тех же индийских идеях, но вмещающих в  себя уже много неиндийских элементов.  

Сношения с Индией постепенно прекращаются, и центрами восточного буддизма становятся Китай  и Тибет. Китайский буддизм как  более ранний повлиял до известной  степени на тибетский, но в общем, как в смысле традиции, так и  литературы, оба центра являются каждый замкнутым целым, не зависящим один от другого.  

С точки зрения истории  буддийской литературы материалы китайский  и тибетский друг друга дополняют: в китайских переводах сохранились  некоторые очень важные сочинения, более древние, которых нет в  тибетском, а тибетский канон  содержит ряд знаменитых трактатов  позднейшего буддизма, которые уже :не проникли в Китай. Преобладающее  большинство сочинений является общим, оно сохранилось как в  китайском, так и в тибетском  переводе.  

В тех странах, которые  являются конечными пунктами для  буддийского движения, т. е. в Монголии и в Японии, связь с Индией и  с посредниками чувствовалась всегда и чувствуется поныне. Индия, Тибет  и Монголия - нечто связанное, с  точки зрения монгольского буддиста; Индия, Китай и Япония - это 'триада стран', 'три государства'4 в исторических сочинениях буддистов Японии.  

Если мы говорим  о буддийской литературе в Японии, то это выражение следует понимать в широком смысле слова: это не только литература, созданная японцами, но и литература китайская - как переводная, так и оригинальная, которая в течение веков стала для японцев как бы их собственной.  

Буддийская литература в Японии обнимает:  

1) Китайские переводы  индийских сочинений, т. е. буддийский  канон в собственном смысле  слова, состоящий из трех отделов:  проповедей, сочинений по дисциплине  и философских трактатов (сутры,  виная и абхидхарма).  

2) Китайские комментарии  к индийским сочинениям и китайскую  оригинальную литературу.  

3) Японские толкования  к индийским и к китайским  сочинениям и японские оригинальные  сочинения.  

Весь материал хорошо издан в Японии, отчасти он прекрасно  разработан в современных работах  на японском языке; в Японии впервые - в связи с введением изучения санскритского языка - к изучению буддийской литературы были приложены  методы европейской филологии, все  более распространяющиеся среди  японских ученых.  

Буддийская каноническая литература изучается в Японии по китайским переводам, что для  японца, воспитанного па китайской  литературе, не представляет особенных  трудностей, тем более что вся  отвлеченная религиозно-философская  терминология непосредственно заимствована из китайского и не имеет японских эквивалентов вовсе. Тесная связь, доходящая  почти до полного совпадения, японской системы письменности с китайской  объясняет отсутствие вообще японских переводов с китайских классических и философских текстов: японцы в  них не нуждались, так как они  воспитывались непосредственно  на китайских текстах и сами же писали отвлеченные сочинения на китайском языке. Поэтому не существует и японского перевода даже буддийского  канона с китайского. Только за самое  последнее время возникли переложения  немногих популярных священных текстов  на японский язык в виде попыток  не столько перевода, сколько модернизации древних текстов.  

Полнота материала  по буддийской литературе, разработанность  его в комментариях, в словарях и тому подобных вспомогательных  орудиях - все это заставляет признать необходимым начинать и производить  изучение восточного буддизма прежде всего по японским источникам, которые  настолько облегчают доступ к  китайским первоисточникам, более  древним, что игнорировать их при  работах над китайской буддийской литературой нежелательно и нецелесообразно.  

Систематическому  обзору буддийской литературы и ее авторов в связи с политической историей буддийской церкви на Востоке  будет посвящена третья часть  предлагаемого 'Введения'. Ограничиваюсь  здесь кратким перечислением  важнейших периодов восточного буддизма и указанием на то место, которое, буддийская религия и философия  занимают наряду с другими элементами, вошедшими в состав японской культуры. Одновременно будет затронут и вопрос о значении буддийской традиции в  Японии и современных работ по буддизму для изучения индийского буддизма и индийской философии.  

История буддизма в  Китае начинается, согласно традиции, уже в первом веке нашей эры, о  действительном же расцвете буддизма, о существенном влиянии буддизма говорить можно только начиная с IV в.7. Но уже к VI в. в Китай успели проникнуть почти все направления  индийской религии, основная часть  священных текстов была уже переведена, и в Китае успела уже образоваться китайская секта буддизма, известная  под названием Тяньтайской, по японскому  произношению - Тэндайской.  

В Японии в это  время еще не было ни письменности, ни достоверной истории, начало которых  принято относить в VI-VII вв. в. э. Этому  периоду предшествует, по официальному летосчислению, целое тысячелетие - полумифическое, полулегендарное, полуисторическое; собственно же история Японии начинается только в VI в. в связи с явлением религиозного характера, т. е. с введением  буддизма из Кореи. А наряду с проникновением буддизма наблюдается и внезапное  усиление влияния китайской цивилизации.  

Таким образом, уже  в самом начале японской истории  определились все составные элементы, из соединения которых в результате сложилась своеобразная культура средневековой  Японии.  

Китай в это время  переживает период расцвета при Танской  династии, эпоху, богатую сношениями с Индией и другими странами, эпоху  подъема материальной и духовной культуры.  

Влияние китайских  и индийских элементов в Японии оказалось столь сильным, что  немногие доисторические национальные элементы остались неразвитыми и  как-то исчезли: их приходится восстановлять  путем абстракции всего чужого от совокупности явлений японской культуры того времени.  

Но если элемент  чисто японский и был менее  сильным и определенным, он все  же оказал огромное влияние на самый  способ обработки, которой подверглись  чужие элементы. В национальном элементе скрывалось известное предрасположение, известное характерное мировоззрение, хотя и не заключенное в рамки  системы.  

Индийское учение, проходя  через Китай и Корею, захватывало  на пути немало чужого, а поэтому  японская культура с самого начала ее истории - явление чрезвычайно  сложное.  

Япония была принуждена в то время решить трудную задачу усвоения двух чужих и чрезвычайно  разнородных элементов - китайского и индийского. Задача была особенно трудна ввиду того, что Япония тогда  только что начинала жить, не имея еще  ни письменности, ни литературы, ни разработанной  религиозной системы, в то время  как для Индии и для Китая  расцвет в период от III до VIII в. являлся  результатом долгой подготовительной работы, последним подъемом древней  культуры.  

Сила и богатство  внешних культурно-исторических связей в Японии препятствуют выделению  чего-то чисто японского. Следует  принимать во внимание взаимоотношение  всех составных элементов во всех областях японской культуры, главным  образом, конечно, в области религии  и философии; но и язык, и государственный  строй, и искусство - все они явления  сложные, составные элементы которых  более или менее ярко заметны.  

Корея сыграла важную роль в первый период истории Японии, но уже с VII в. непосредственное влияние  китайского буддизма настолько усилилось - под влиянием школы Сюаньцзана, что все прежние течения отступили  на задний план.  

Поэтому в японских религиозно-философских явлениях, поскольку  они образуют систематические построения мышления, нужно отметить три элемента: японский, китайский и индийский.  

С точки зрения истории  культуры Индии и Восточной Азии японский буддизм есть явление частичное, последняя ступень развития буддизма и сопровождающих его индийских  элементов вообще на пути от Индии  к востоку. Характерные видоизменения  индийских идей у народов Восточной  Азии проливают яркий свет на психику  и склад ума этих народов, столь  отличающихся от индийских племен и  по расе, и по системам языка. С этой точки зрения и изучение должно проходить  в порядке исторических ступеней развития, хронологически, т. е. от Индии  через Китай к Японии.  

С другой стороны, в  японской традиции и религиозной  литературе сохранилось много индийского и китайского, чего уже нет ни в Индии, ни в Китае. Ведь для японцев  многое было священным, именно как что-то далекое, чужое и непонятное, и  оно свято оберегалось в традиции. Индусы же и китайцы, творя новое, переходя к дальнейшим стадиям развития, считали себя вправе забывать прежнее.  

Эти остатки делают японскую религиозную и философскую  литературу и традицию столь важными  и ценными для изучения культурной истории Азии и для восстановления того, что погибло в Индии и  в Китае. С этой точки зрения путь исследования будет иным: исторический переход от Индии через Китай  в Японию превратится в обратный - от Японии через Китай к Индии, и быть может, и дальше, ибо некоторые  учения китайско-японского буддизма указывают на отдаленные связи с  переднеазиатскими религиозными направлениями.  

В таком смысле японская культура приобретает весьма широкое  значение, какого она не могла бы иметь как явление исключительно  дальневосточное, ни как чисто японское, ни как китайско-японское. Значение ее увеличивается еще благодаря  тому, что научное исследование по европейским методам все более  и более прививается в Японии. По собиранию, изданию и исследованию материалов сделано уже довольно много. Остается объединить то, что  уже сделано, связать выводы с  результатами европейской индологии, и тогда религиозная жизнь  Южной и Восточной Азии сомкнется  в одно целое, одно общее явление, части которого связаны теснейшим  образом.  

Япония, в течение  долгих веков обособленная, не поддерживавшая сношений с другими народами, считала  себя центром Bсeленной и забывала о  прежних связях с другими культурными  центрами Азии. Теперь же все больше о них начинают вспоминать и проникаться  сознанием, что именно в этих связях, а не в обособленности кроется  культурное богатство Японии. Связь  с Китаем наиболее ясна. Япония заимствовала не только систему письменности, но вместе с ней и литературу; и  то в другое в течение веков  стало как бы национально-японским. Связь с культурой Индии тоже сознавалась, во всяком случае в буддийских кругах. Хотя изучения Индии, правда, не существовало в смысле науки об Индии  как таковой, религиозная связь  все же чувствовалась совершенно определенно: Индия, Китай и Япония - неразрывная 'триада стран'.  

В 1905 г. проф. Чамберлен  писал в своих 'Things Japanese' о влиянии  Индии в Японии, что в известном  смысле Япония всем обязана Индии, и  указал справедливо, что японцы часто  забывают о роли Индии и о значении буддизма. За последние годы положение, однако, значительно изменилось: японцы, стали усиленно изучать и буддизм, и Индию, и санскритский язык: значение Индии и буддизма сознается уже  очень многими из японских ученых. Что японцы всего еще несколько  лет тому назад сравнительно мало интересовались изучением религиозных  вопросов, вовсе не удивительно. Они  переживали еще период переустройства государства по европейскому образцу, и все внимание было сосредоточено  на создании и упрочении новой  материальной культуры: не одна только религия и философия, а вообще отвлеченные вопросы оставались на заднем плане. Но по мере упрочения  нового строя стал проявляться и  более живой интерес к отвлеченной  науке и к отвлеченному мышлению, прежде всего европейскому. А при  все усиливающемся влиянии Европы должен был возникнуть вопрос, не окажется ли Япония в состоянии найти и  в собственном прошлом ценное для создания научного и религиозного миросозерцания. Наиболее влиятельные  писатели, увлекавшиеся некогда европейской  философией, постепенно стали возвращаться к своему собственному; они не отвергали  европейского мышления, но справедливо  указывали, что жгучие проблемы миросозерцания желательно решить путем приспособления собственного национального прошлого, а не путем перенесения европейских проблем на японскую почву. Эта тенденция установилась несколько лет тому назад, началось усиленное изучение синтоизма, буддизма и китайской философии, и с этого времени в области истории мышления в Японии начинает подготовляться новая эпоха, развитие которой еще впереди.