Дзэн-буддизм в Японии эпохи Камакура и Муромати. И его влияние на культуру

С середины двенадцатого столетия существовал и развивался постоянный и межрелигиозный обмен китайскими и японскими монахами, прием китайские монахи принесли в Японию процветающее учение дзэн эпохи Сун. Эйсай (Дзэнкё Кокоси, 1141-1215) удостоился чести стать фактическим основателем японского дзэн. Ещё мальчиком он принял монашество и поселился в храме могущественной школы Тэндай на горе Хиэй. Во время своего первого путешествия в Китай он посещал китайские центры этой школы, но уже в то время его внимание было сосредоточенно на дзэн. Духовное содержание этого учения произвело на него неизгладимое впечатление, и постепенно в нем зрела убежденность в том, что дзэн может способствовать возрождению буддизма в Японии.

Перед возвращением на родину Эйсай построил первый храм Риндзай в Японии - Сёфукудзи в Хакато, городе, расположенном на южном острове Кюсю. В начале он учил дзэн в Камакуре, где получил потдержку правительства и где дзэн стал популярен среди самураев. После того как Эйсай провозгласил дзэн по сравнению с буддизмом толка Тэндай, у него появилось не мало последователей. Не смотря на то, что монахи с горы Хиэй объявили новую школу еретической, он нашел поддержку в правительственных кругах и был назначен настоятелем храма Кэнниндзи в Киото.

«Эйсай всячески способствует популяризации дзэн и пишет трактат под названием «Распространение дзэн ради защиты отечества». Вдохновленный религиозным пылом и чувством патриотизма, он указывает на дзэн как на единственный путь к спасению в последний день «окончательной дхармы».»[4]

В трактате «Распространение дзэн ради защиты отечества» Эйсай утверждал, что дзэн оказывает благотворное влияние на благосостояние народа и безопасность государства. В предисловии он пишет:

«Велико сознание. Небесные высоты неизмеримы, но сознание выходит за эти пределы. Бездонны пропасти земные, но сознание еще глубже… Изучая дзэн открываешь [для себя] ключ ко всем формам буддизма; практикуя дзэн, наполняешь жизнь смыслом, заключенным в обретении просветления. Внешне дзэн предпочитает дисциплину учению; изнутри он несёт Высшую Внутреннюю Мудрость. Вот чего добивается [учение] дзэн.» [5]

Также Эйсай по возвращении в Японию основал и заложил школы Риндзай.

Двумя другими великими наставниками школы Риндзай были Такуан и Хакуин. Такуан подчёркивал, что «сансара - это то же самое, что нирвана , загрязненность, (скверна) – тоже самое, что чистота, а заблуждение (омраченность) вызвано человеческим неведением, когда феноменальный мир ошибочно принимается за конечную реальность.» (энциклопедия дзэн) Его ученик Ягю Тадзимано Ками, один из величайших мечников Японии, признал, секрет мастерства кроется в его занятиях дзэн под руководством Такуана.

Благодаря покровительству императорской фамилии дзэн пустил глубокие корни на японской земле. Последователями учения стали многие представители могущественной династии Хёдзё — преемники воинственного дома Минамото. Сёгун Хёдзё Токиёори (1227—1263), который сам достиг просветления под суровым руководством китайского наставника, привлек в Японию многих китайских монахов толка Риндзай. Один из них, по имени Лан-цзи Дао-лунь, стал первым настоятелем храма Кэнчёдзи (1253 г.), где дзэн практиковался на китайский манер.

В то время как в Камакуре, под покровительством сёгуната, аутентичная традиция школы Линьцзи процветала, в Киото ее развитие было сопряжено с целым рядом сложностей. В храме Кэнниндзи, который со времен Эйсая приютил адептов Тэндай и Шингон, пышным цветом расцвели магические ритуалы и утвердился религиозный формализм. Догэн предпринял несколько попыток проповедничества в этом знаменитом монастыре, но обнаружил, что царящая в нем атмосфера не отвечает его религиозным воззрениям. В итоге он окончательно порвал с дзэн толка Риндзай. Несмотря на то что Эйсай подчеркивал неукоснительность соблюдения монастырского устава, после его смерти дисциплина катастрофически упала. Наконец помощь подоспела извне, а именно со стороны первого настоятеля храма Тофукудзи, основанного в 1226 году, ставшего дзэнским центром в 1255 году и впоследствии управляемого Эндзю Бэнэ- ном

Наставник Сёичи был одним из наиболее видных деятелей раннеяпонского дзэн-буддизма. Под его руководством храм Тофукудзи быстро достиг процветания. Этот мастер всячески превозносил истинный дух дзэнского учения, хотя и не усматривал противоречия между практикой дзэн и передачей эзотерического знания.

Храм Тофукудзи был еще одной из «Пяти гор» периода Камакура. Построенный к северу от Киото, он был окружен обширными монастырскими землями. Обычно дзэнские храмы состоят из нескольких строений, образуя замкнутую территорию на склоне горы. Именно по этой причине подобные сооружения носили названия «гор».

«В первом столетии истории японского дзэн монах Какусин совершил примечательное путешествие в Китай. В Китае он становится учеником прославленного дзэнского наставника того времени У-мэнь Хуай-кая (1184—1260). С самого начала отношения между учителем и учеником носили подчеркнуто доверительный характер. При первой встрече мастер У-мэнь (Ногатэ) задал ему вопрос: «Нет врат, через которые ты мог бы сюда войти. Так как же ты вошел?» На что Какусин ответил: «Я вошел через Ногатэ» [игра слов: англ. «No-gate», кит. «У-мэнь» дословно означает «не-ворота», «нет входа»]. Далее мастер спросил: «Как тебя зовут?» — и услышал ответ: «Меня зовут Какусин » [то есть «просветленный ум»] — и наставник сложил следующие стихотворные строки:

Разум — это Будда [Просветленный].

Будда — это Разум.

Таковость Разума и Будды

Не знает ни прошлого, ни будущего.» [6]

Вернувшись в Японию Какусин становится известен возводит храм неподалеку от Вакаямы и получает неоднократные приглашения к императорскому двору в Киото.

Под руководством У-мэня Какусин познакомился с учением секты Букэ Происхождение этой ветви дзэн восходит к ученику Мацзу, Букэ - наставнику танского периода. В этой секте особо почиталась игра на флейте. В Японии уже существовали странствующие монахи, но учение этой секты впервые было представлено Какусином. В Средние века и в период Токугава странствующих монахов никто не беспокоил, но в начале периода Мэйдзи им были предъявлены тяжкие обвинения, и секта прекратила свое существование. Проникновение дзэна в Японию отнюдь не означает пассивное принятие чужеземной традиции. Японцы искренне искали религиозного руководства и просветления в постоянных скитаниях по континентальной Азии. Кроме того, японские буддисты отличались тонкой восприимчивостью и ценили новаторство в искусстве и культуре. Пусть китайская культура пустила глубокие корни в японской почве, нельзя говорить лишь о принятии чужих культурных традиций. Уже в период Камакура отчетливо ощущается национальный колорит японского искусства, развитие которого достигает кульминации в последующую эпоху Муромати (1336-1573) Национальными культурными центрами становятся храмы Риндзай в Киото и Камакуре. Однако во всем, что касается религиозной сферы школы Риндзай, вряд ли приходится говорить о ранних попытках адаптации и дальнейшего развития учения применительно к национальным особенностям Японии. И лишь Догэн, основатель школы Сото, сумел воплотить в новую религиозную форму японский гений.

4.Дзэн-буддизм в эпоху Муромати

Период Камакура стал величайшей религиозной эпохой в истории Японии и временем, когда буддизм оказал сильнейшее влияние на все слои населения. Пользуясь покровительством сегунов дома Хёдзё, дзэн пустил глубокие корни на японской почве. Влияние китайской культуры в ранний период носило в основном религиозный и интеллектуальный характер.

В последующую эпоху Асикага, включавшую периоды правления Йосино (1333—1393) и Муромати (1393—1573), китайское влияние достигло наивысшего уровня. В это время, не без помощи буддийских монахов, стали завязываться торговые отношения со странами континентальной Азии. В отличие от других буддийских школ, испытывавших период упадка, учение дзэн доказало свою живучесть и стало распространяться по всей стране. Великие дзэнские храмы, построенные в период Камакура в Киото и Камакуре, стали центрами религиозной и культурной жизни. Повсеместно возводились и новые монастыри.

Храм Дайтокудзи был основан (1324) императором Го-Дайго. Первым настоятелем храма был назначен Миёсё (Дайто Кокуси, 1283—1337).

С момента основания этого храма, он высоко почитался, и иногда его причисляли к «Пяти горам» дзэнского движения в Киото. Однако позднее его не включили в официальные списки, отведя ему особое положение.

Еще при жизни первого настоятеля храма Дайтокудзи, Мьёсё, в момент отречения императора Ханадзоно, был основан храм Мьёсиндзи (1335 г.). В качестве монастырских построек служили строения резиденции императора в Киото.

После одинокой смерти императора Го-Дайго в Йосино победоносный сегун Асикага Такаудзи воздвиг храм Тэнрюдзи на восточной окраине Киото (1339 г.) в память о покойном и во искупление собственных грехов. Он доверил главенство над храмом самому известному буддийскому монаху того времени -Сосэки (Мусе Кокуси, 1275—1351), который был доверенным лицом покойного императора.

После назначения на должность настоятеля храма Тэнрюдзи Сосэки становится центральной фигурой буддийского движения в столице.

В соавторстве с Гэньё, Сюсином и своим  учеником Дзэккаем, он составил «Сборник писаний Пяти гор», посвященный исследованиям китайского классического наследия периода Сун и неоконфуцианской философии Чжу Си.

В Китае восхищение наставником Сосэки не ограничилось сферами искусства и науки. По его совету сёгун снарядил корабль под командованием монаха Сакугэна для закупки в Китае драгоценностей и потребительских товаров.

Имя Сосэки ассоциируется с возведением новых храмов и многими художественными произведениями того времени.

В то время как наставник Сокэки и многие его последователи обладали политическим влиянием и нередко занимали высокое положение при дворе сегуна, провинциальные монастыри привлекали представителей всех сословий. Японский дзэн достиг высокой степени развития во время долгого правления третьего сегуна Асикага Йосимицу (1367—1395). По его приказу в 1383 году был возведен монастырь Сёкокудзи.

Согласно новому дзэнскому уложению этот храм был включен в список «Пяти гор» Киото. В 1386 году сёгун официально установил иерархию дзэнских храмов. Превыше двух групп киотских и камакурских монастырей стоит главный храм страны - Нандзэндзи. К концу XIV столетия строительство новых храмов прекратилось, как и остановилось распространение самого дзэнского движения. Провинциальные обители стали получать указания и духовные наставления непосредственно из Киото и Камакуры.

Также в Японии были построены два храма, основанных в резиденциях сегунов Иосимицу и Йосимаса. Дворец Кинкакудзи («Золотой павильон»), в котором Йосимицу провел последние годы своей жизни, после его смерти стал дзэнским храмом Рокуондзи. Следуя примеру своего предшественника, Йосимаса построил на Восточной горе великолепный дворец Хигасияма-доно.

Японская аристократия впервые познакомилась с учением дзэн в период Камакура. Строгая дисциплина, отвага и безразличие к смерти - то есть то, что отличало практику дзэн,- соответствовало понятиям класса воинов-самураев.

Однако изначально дзэн был открыт и для простых людей. Это подтверждают слова Эйсая: «Иметь в сердце сострадание бодхисаттвы и стать заботливым отцом для всех живых существ» [7]

С началом эпохи Муромати связи с населением стали более тесными. Провинциальные храмы стали своего рода проводниками учения по всей стране. Наиболее известные дзэнские наставники проповедовали японский стиль доступный для понимания неграмотных слоев населения. Благодаря этому дзэнское учение распространилось повсюду.

Не отличаясь большой оригинальностью, наставники того времени повторяли старые тезисы, давали прежние психологические советы и использовали былую терминологию. В поэзии того времени практически не появляется новых мотивов и не используются новые художественные приемы. Тем более поражают воображение энтузиазм и рвение наставников, которые воспламеняли сердца своих учеников. Однако в конце этого периода многие дзэнские наставники стали сочувственно относиться к людским слабостям и перешли ту грань, что отделяет Закон Будды от мирских способов решения человеческих проблем.

В методиках того времени китайские элементы практики отходят на второй план. Отказываясь от привычных парадоксальных утверждений, наставники начинают рассуждать о дзэн как о некой понятийной категории. Они говорят об интеллектуальной ценности учения и дают методические рекомендации.

«Мусе (Сосэки), наиболее выдающийся деятель раннего периода Муромати, искусно облек свое учение в японские одежды и сделал его доступным для всеобщего понимания. В его главной работе — «Мусюмондё» — сущность дзэн объясняется в форме вопросов и ответов. Так же как и в случае с Догэном, его вера развивалась на основе осознания преходящей сущности всего мирского, что впоследствии дало импульс к духовному озарению. Сердце верующего впервые пробуждается, когда он «...приходит к осознанию непостоянства вещей и отказывается от честолюбивых и корыстных устремлений. Вчерашние мысли улетучиваются, а сегодняшняя жизнь становится несущественной. Дыхание жизни нарушается, стар и млад, и все живое должно погибнуть. Число мертвых возрастает, расцветающие бутоны увядают, и листья падают с деревьев. Все вещи, подобно морской пене, являются лишь сновидением. Подобно тому как рыба начинает трепыхаться на мелководье с отливом, так и жизнь угасает на исходе дня. Родители и дети, мужья и жены, которые любят друг друга, не могут продолжать земной путь вместе. Какова же цена высокой должности и богатства? Утром щеки покрывает румянец, но в ночи остаются лишь кожа да кости. Не доверять преходящей природе вещей, но следовать Пути Будды — значит пробудить сознание, страждущее Пути и веры в благородный Закон» Очевидно, в этих строках нет ничего оригинального. Тем не менее, можно предположить, что Мусе пережил и понял то, о чем он пишет. Вдохновляемый искренней верой в Будду и придерживаясь синкретических тенденций своего времени по отношению к японским Ками (богам) как воплощениям (аватарам) первичного Хотокэ или Будды, он пытается привести в соответствие родной синтоистский культ с буддийским учением.».[8]