Внешняя политика Грузии после распада СССР

   3. Изменения в политической жизни Грузии после распада СССР.

В Грузии, где "прозападные" настроения политической элиты и общества после распада СССР сохранили свой потенциал, с середины 1993 года российский фактор начинает все же играть ключевую роль во внешнеполитических мероприятиях грузинского руководства: экономический коллапс, политическая неустойчивость правящего режима, межэтнические конфликты расставили свои приоритеты во внешней политике Грузии.

В январе 1993 года, во время обсуждения проекта Договора с Россией, министр иностранных дел Грузии Александр Чикваидзе в ответ на требования оппозиции определить пророссийская или прозападная ориентация у правительства Грузии заявил: "Если мы должны сегодня заявить об ориентации, то это - прогрузинская ориентация. И в первую очередь, мы  обязаны думать о тех последствиях для грузинского народа, которые таит в себе та или иная программа".

Сложности формирования внешней политики носят объективный характер. Неопределенность "внешней политики" в постсоветском пространстве обусловлена, в первую очередь, сохранением единства этого пространства: республики, несмотря на формальный статус независимых государств, продолжают сохранять специфические политические, экономические, культурные, личные связи на различных уровнях. Эти связи, сформированные в рамках одного государства - СССР - и одной политической системы, очень сложно, а в некоторых случаях - практически невозможно, перевести на рациональный язык межгосударственных договоров и соглашений. Формирующиеся отношения между государствами, образованными на месте бывшего СССР, несут отпечаток совместной многовековой истории в рамках одного государства. Характер этих отношений во многом определяется персональными связями политической элиты, хозяйственных руководителей, военной элиты, бюрократии бывших советских республик.

Поиск Грузией партнеров на Западе, готовых взять на себя традиционные с начала XIX века функции России в Закавказье (обеспечение безопасности и стабильности политического режима, социально-экономической модернизации), не дал ощутимых результатов. Запад демонстрировал отсутствие интереса к региону. Более того, военный переворот зимой 1991-1992 гг. (из Грузии был изгнан первый президент страны Звиад Гамсахурдия), дискриминационная политика в отношении этнических меньшинств стали причинами колебаний многих западных государств по вопросу установления дипломатических отношений с Грузией в 1992 году. В 1993 году Запад поддержал выдвинутый Россией принцип особых интересов и особой ответственности России в "ближнем зарубежье", рассчитывая, что Россия будет в состоянии осуществлять взвешенную и ответственную политику по стабилизации процессов в бывшем СССР, особенно в южных регионах.

Отношение Запада определили изменение внешней политики Грузии: установление связей с Россией становится главным приоритетом внешнеполитических мероприятий Тбилиси. Одновременно Грузия была заинтересована в создании системы противовесов российскому влиянию в регионе. Прямые переговоры Грузии  с другими государствами региона рассматривались Россией как угроза сохранению влияния на Кавказе.

Вступление Грузии в СНГ и присоединение к большинству соглашений этого альянса, подписание соглашений о военном сотрудничестве с Россией в феврале 1994 года и поэтапное подписание договора о размещении российских военных баз (в марте 1995 года - министрами обороны двух стран, в сентябре - главой Грузии и премьер-министром России) были необходимы для получения помощи России, на которую рассчитывало грузинское руководство во всех сферах: от борьбы с преступностью до военной реформы, от социальной поддержки населения до реализации экономических реформ, от борьбы с восстанием в Мегрелии до восстановления контроля Грузии в Абхазии и Южной Осетии.

Вступление в СНГ и подписание военных соглашений с Россией определили политический спектр Грузии. Лишь коммунистические партии, выступающие с идеей реставрации СССР, и социал-демократическая партия безогоровочно поддержали эти мероприятия правительства и главы Грузии. "Парламентское большинство", созданное в поддержку политики Шеварднадзе в сентябре 1993 года, и Союз граждан Грузии ("партия Шеварднадзе"), получивший большинство мандатов в избранном осенью 1995 года парламенте, рассматривали политику сближения с Россией как необходимую на этапе восстановления структур управления и государственных институтов. Радикальные оппозиционные партии, среди которых лишь блок сторонников Гамсахурдиа сумел приблизиться к 5% барьеру на выборах 1995 года, выступили против любых альянсов с Россией. Умеренная оппозиция, пользующаяся значительным влиянием в стране, не поддержала вступление Грузии в СНГ и выступила против развития сотрудничества с Россией по военным вопросам и в процессе урегулирования конфликтов в Абхазии и Южной Осетии.

                 4. Российско-грузинские отношения после распада СССР

Российско-грузинские отношения, ставшие в 1991 году "внешними", имеют многовековую историю в границах Российской империи, а затем СССР.

Российская политика в отношении Грузии на данном этапе прошла две стадии. В 1992 году характерной чертой российской политики стало стремление освободиться от хаоса политических и экономических процессов в "ближнем зарубежье" после начала экономических реформ в России. В 1993 году в российской политике наметился поворот к осознанию необходимости сохранения военно-политического и экономического влияния в постсоветском пространстве. В 1993 году была провозглашена приоритетность "ближнего зарубежья" во внешней политике России.

Отношение грузинского руководства к этим факторам российско-грузинских отношений было двойственным. С одной стороны, грузинское руководство выражало протесты против участия северокавказцев в военных действиях на стороне абхазов и осетин в Грузии и прямых контактов российского руководства и властей автономий в Грузии, с другой - прямые переговоры Грузии с другими республиками РФ были одним из инструментов давления Грузии на Россию. С одной стороны, в условиях отсутствия собственных силовых структур Тбилиси был заинтересован в использовании российских военных для стабилизации ситуации в Грузии вне рамок российско-грузинских договоров (в борьбе военно-политических группировок, для стабилизации криминогенной ситуации, в противостоянии грузинских регионов и Тбилиси). С другой стороны, Грузия обвиняла российских военных, дислоцированных в грузинских автономиях, в поддержке сепаратистских движений в Абхазии и Южной Осетии. В 1993 году, по мере осознания политической элитой России необходимости сохранения военно-политического влияния в "ближнем зарубежье", подписание договоров о базовом принципе дислокации и статусе российских войск в Грузии стало основным инструментом давления Грузии на Россию.

Надо подчеркнуть, что Грузия также не имела единой внешней политики в отношении России и региональных государств. Давление прозападно настроенных представителей общества и политической элиты оказывало заметное влияние на приоритеты грузинской внешней политики. Однако, грузинские автономии и регионы проводили свою "внешнюю политику". Власти Абхазии и Южной Осетии выражали стремление войти в состав России и налаживали связи с российскими автономиями Северного Кавказа, различными политическими группами в российском руководстве. Мегрелия подчинялась изгнанному президенту Грузии Звиаду Гамсахурдиа, находящемуся на территории Чечни. Экономика Аджарии зависела от развития прямых связей с Турцией, а политическая стабильность в этой автономии определялась поддержкой, которую оказывали российские военные ее руководству. Армянские и азербайджанские районы Грузии более активно развивали экономические и политические связи с Арменией и Азербайджаном, а не с Тбилиси.

Однако на данном этапе определяющим фактором внутренней и внешней политики Грузии стал грузино-абхазский конфликт. Российское руководство под давлением автономий Северного Кавказа поставило вопрос о развитии двухсторонних отношений в зависимость от урегулирования конфликта. Грузинская политическая элита и население рассматривали действия российских военных и добровольцев северокавказских народов как войну России против Грузии. Такая оценка привела к тому, что парламент Грузии в декабре 1992 года признал нецелесообразным подписание каких-либо соглашений с Россией. Только глубокий экономический кризис и внутриполитические конфликты определили заинтересованность грузинского руководства в активизации отношений с Россией и государствами СНГ к середине 1993 года.

Этап усиления российско-грузинских отношений и резкое изменение грузинской внешней политики приходится на  1993-1995 гг. Это - вступление Грузии в СНГ, подписание военных соглашений с Россией; выполнение подписанных российско-грузинских соглашений в военной, политической и экономической сфере; отношение политической элиты и общества к развитию двухсторонних связей.

Поражение в грузино-абхазском конфликте, активизация сторонников свергнутого президента Гамсахурдия в Мегрелии и угроза гражданской войны, коллапс экономики и отсутствие собственных силовых структур, полная потеря управляемости регионами поставили под вопрос существование грузинской государственности. И несмотря на сохранение сильных "прозападных" настроений в грузинской политической элите и среди населения, развитие отношений с Россией стало рассматриваться правительством и Главой Грузии как единственный выход из сложившейся кризисной ситуации.

Российская политика в отношении Грузии продолжала сохранять противоречивый и непоследовательный характер. Против развития тесных отношений с Грузией, особенно в экономической и военной областях, выступили все политические партии (например, все фракции в Государственной Думе в феврале 1994 года), официальная элита и население северокавказских автономий.

Отсутствие у России ресурсов для экономической модернизации Закавказья, начало экономических реформ в Грузии на основе рекомендаций МВФ и при финансовой поддержке западных государств осенью 1994 года привело к ослаблению "пророссийских" ориентаций правительства Грузии.

Президент Грузии Михаил Саакашвили, начиная с весны 2004 года, делает резкие заявления, обвиняя Россию в попустительстве сепаратистским устремлениям властей Южной Осетии и Абхазии, не желающим урегулировать отношения с Грузией.

Грузия пытается лишить Россию той исключительной посреднической миротворческой роли, которую та исполняет в Абхазии и Южной Осетии. Обвиняя Россию в пристрастности, Саакашвили высказывался за замену российского миротворческого контингента войсками НАТО или, по крайней мере, за дополнение российских войска подразделениями других стран СНГ — например, Украины. По мнению России, это может привести к развитию ситуации по «косовскому сценарию», этническим чисткам и обострению вооружённых конфликтов. С другой стороны, сами страны СНГ не выражают готовность направлять своих военнослужащих в Грузию.

Отношение российского руководства к проблеме территориальной целостности Грузии в августе 2004 выразил российский президент Владимир Путин — как он заявил, первопричиной нынешних конфликтов на грузинской территории стало решение о ликвидации автономных образований: «Россия готова внести свой посильный вклад в урегулирование и восстановление территориальной целостности Грузии, но не собирается брать на себя несвойственные функции и выступать на одной стороне. Мы готовы сыграть роль посредника и гаранта договорённостей, которые могут быть достигнуты, если будет добрая воля».

Нет практически ни одного аспекта российско-грузинских отношений, который бы не подвергся критике со стороны нового грузинского руководства. Одно из главных обвинений, предъявляемых России, заключается в том, что российская сторона провела активную кампанию по предоставлению российского гражданства жителям Абхазии и Южной Осетии.

Грузия также регулярно обвиняет Россию в: нарушениях её морского и воздушного пространства, продолжении и расширении экономических, торговых, финансовых и транспортных отношений с Абхазией и Южной Осетией, разведывательной деятельности на территории грузинских автономий, недружественных действиях в отношении грузинских граждан с точки зрения визового режима.

Заявляя о российском вмешательстве, Саакашвили даёт понять международному сообществу, что речь идёт не о межэтническом конфликте, а об агрессии сильной России против своего слабого южного соседа.

В августе 2006 в отставку ушёл Георгий Хаиндрава, госминистр Грузии по урегулированию конфликтов, занимавший этот пост с февраля 2004 по июль 2006 года. Он заявил об уходе в оппозицию и обвинил власти в нарушении прав человека и во вмешательстве в работу судебных органов. Вместо него был назначен Мераб Антадзе. За месяц до этого грузинские полицейские задержали вблизи города Гори автомашину с дипломатическими номерами, в которой находились посол МИД РФ по особым поручениям, сопредседатель Смешанной контрольной комиссии по Южной Осетии от российской стороны Юрий Попов и заместитель командующего сухопутными войсками Минобороны РФ Валерий Евневич. Георгий Хаиндрава подверг резкой критике руководство МО Грузии за этот инцидент.

          5. Отношения Грузии с западными странами после распада СССР

В 1994 году наметилось изменение отношения западных государств к процессам модернизации в регионе: во-первых, в связи с реализацией проектов освоения нефтяных месторождений Каспийского шельфа, транспортировки азербайджанской и, в перспективе, казахстанской нефти, во-вторых, в связи с возобновлением традиционного соперничества "Восток-Запад. Однако, несмотря на возросший интерес к проблемам региона, западные государства не проявляли готовности оспорить выдвинутый Россией принцип монопольного права на урегулирование конфликтов в Грузии.

И вот какие мы видим изменения во внешней политике Грузии. Для преодоления безальтернативной зависимости от России Грузия видела в своем участие в альянсе Азербайджан-Турция-Запад. Однако значительная зависимость от России не позволяли Грузии открыто заявить о своих притязаниях: в 1992-94 гг. развитие отношений с Турцией рассматривались грузинским руководством, главным образом, как элемент давления на Россию. В 1995 году стабилизация внутренней ситуации и интерес Запада позволили грузинскому руководству изменить акценты внешней политики: Грузия открыто поддержала азербайджано-грузино-турецкий маршрут нефтепровода, несмотря на давление России.