Манипуляция массами с помощью СМИ

     То  есть уже выходит так, что именно чрезмерное повторение в итоге притупляет сознание, заставляя практически  без изменений любой получаемой информации откладываться в подсознание. Заметим, что из подсознания, через  определенный промежуток времени вся информация в итоге оказывается в сознании.

     «…повторение  — один из тех «психологических трюков», которые притупляют рассудок и воздействуют на бессознательные  механизмы. При злоупотреблении  этим приемом стереотипы усиливаются  до устойчивых предрассудков, человек тупеет. С.Московичи уделяет этому приему много внимания. Он пишет: «Таким образом, повторение является вторым условием пропаганды. Оно придает утверждениям вес дополнительного убеждения и превращает их в навязчивые идеи. Слыша их вновь и вновь, в различных версиях и по самому разному поводу, в конце концов начинаешь проникаться ими. Они в свою очередь незаметно повторяются, словно тики языка и мысли. В то же время повторение возводит обязательный барьер против всякого иного утверждения, всякого противоположного убеждения с помощью возврата без рассуждений тех же слов, образов и позиций. Повторение придает им осязаемость и очевидность, которые заставляют принять их целиком, с первого до последнего, как если бы речь шла о логике, в терминах которой то, что должно быть доказано, уже случилось...

     Будучи  навязчивой идеей, повторение становится барьером против отличающихся или противоположных  мнений. Таким образом, оно сводит к минимуму рассуждения и быстро превращает мысль в действие, на которое у массы уже сформировался условный рефлекс, как у знаменитых собак Павлова... С помощью повторения мысль отделяется от своего автора. Она превращается в очевидность, не зависящую от времени, места, личности. Она не является более выражением человека, который говорит, но становится выражением предмета, о котором он говорит... Повторение имеет также функцию связи мыслей. Ассоциируя зачастую разрозненные утверждения и идеи, оно создает видимость логической цепочки». Как только появляется эта видимость, облегчается захват аудитории из интеллигенции. Теперь интеллигент может с легким сердцем верить любому абсурду, потому что не протестует логика — «полиция нравов интеллигенции». 

2.5 Сенсационность.

В данном случае сохраняется тот же принцип  — преподносить информацию так, что бы не было возможности составлять единое целое. Но при этом выделяется какая-либо псевдо-сенсация. А уже под скрытием ее — замалчивается по-настоящему важная. «Непрерывная атака сознания действующими на чувства сенсациями, особенно «плохими новостями» выполняет важную функцию поддержания необходимого уровня «нервозности». Эта нервозность, ощущение непрерывного кризиса, резко повышает внушаемость людей и снижает способность к критическому восприятию и суждению. Нарушение закономерной, стабильной социальной обстановки, всегда повышает внушаемость индивида (в отличие от общей внушаемости так называют особые состояния, возникающие под воздействием аномальных ситуаций). Это стало предметом изучения в Европе 20-х годов, когда беззащитность против внушения наблюдалась не только у населения, терпящего социальное бедствие, но и в среде элиты.

Подготовка  сенсации — кропотливая и дорогостоящая  работа, которую выполняют профессиональные и квалифицированные специалисты. Замечательно то, что поданная в виде сенсации на телевидении информация, со всеми репортажами с места события, интервью в прямом эфире и т.д. Как правило, принципиально искажается происшедшее событие. Это отмечается в специальной литературе по данной теме. Но это и не важно, ведь важен сам эффект, ради которого запускается сенсация. При этом зритель очарован именно тем, что он наблюдает «неожиданное», неотобранный и редактированный жизненный материал, так что между ним и реальностью нет никакого барьера. Эта иллюзия достоверности — сильное свойство телевидения….

Важным  условием успешной манипуляции, как  уже говорилось, является нарушение  психологической защиты человека, тех  устоев, принципов, на которых держится его способность к критическому восприятию информации.

В революции  «по Грамши» телевидение стало главным оружием, посильнее тачанки Чапаева. Более того, теория Грамши положена в основу современной рекламы. Ведь, в принципе, задачи похожи — убедить человека приобрести абсолютно ненужную вещь или выбрать в парламент Хакамаду. На сегодняшний день оказалось, что соединение этих двух типов рекламы увеличивает силу «молекулярной агрессии». Так небольшая профессиональная группа — творческие работники телевидения превращаются в некую секту, в особую спецслужбу, ведущую войну против сознания и мышления всей массы своих соотечественников.

Надо  признать, что Запад сделал большой  скачок в интеллектуальной технологии манипуляции. Неважно, что в целом  мышление «среднего человека» там  осталось механистическим, негибким —  кому надо, тот эти новые технологии освоил. Специалисты и эксперты, советующие политикам, освоили новые научные представления, на которых основана «философия нестабильности». Они научились быстро анализировать состояния неопределенности, перехода стабильно действующих структур в хаос и возникновения нового мирового порядка. Политэкономический смысл тех «цепей», что привязывают к телеэкрану пещерных людей ХХI века, в рыночном обществе лежит на поверхности. Говорят, что сейчас главным является рынок образов, даже такой товар как автомобиль сегодня является, прежде всего, не средство передвижения, а образ, который представляет и характеризует его владельца. Рынок образов диктует свои законы, и их продавец (телекомпания) стремится приковать внимание зрителя к своему каналу. Если это удается, он берет плату с остальных продавцов образов, которые pекламиpуют свои образы через его канал. На Западе реклама дает 75% дохода газет и 100% доходов телевидения (в США реклама занимает около 1/4 эфирного времени) Даже те немногие оставшиеся государственными каналы в большой степени финансируются за счет рекламы (во Франции два государственных канала зависят от рекламы на 66%; наиболее независимо телевидение ФРГ) В конце 80-х годов на американском телевидении плата за передачу 30-секундного рекламного ролика во время вечернего сериала составляла в среднем 67 тыс. долларов, а во время популярных спортивных состязаний — 345 тыс. долларов. В 2000 г. показ 30-секундного ролика во время финального матча чемпионата США по американскому футболу уже составляет, 1,5 млн. долларов.

Таким образом, рынок, независимо от личных качеств  теле-пpедпpинимателей, заставляет их pазвpащать человека. Если это совпадает и с политическими интересами данной группы, то телевидение становится мощной pазpушительной силой. Что же касается разрушений культурных устоев с помощью телевидения? Прежде всего, телевидение интенсивно применяет показ того, что люди видеть не должны, что им запрещено видеть глубинными, неосознанными запретами. Когда человеку это показывают (а запретный плод, как известно, сладок), он приходит в возбуждение, с мобилизацией всего его низменного, что есть в душе. Набор таких объектов велик, обычно упор делается на порнографию. Но упомянем таинство смерти. Смерть — важнейшее событие в жизни человека и должна быть скрыта от глаз посторонних. Культура вырабатывает сложный ритуал показа покойного человека, людям. Одно из главных обвинений телевидения — поднятие завесы таинства смерти. Это сразу пробивает брешь в духовной защите человека, и через эту брешь можно внедрить самые разные установки.

Вот выводы ученых о том, какую pоль играет телевидение как важнейший сегодня инструмент информации и культурного воздействия на человека. Первый и поистине поразительный вывод: телевидение обладает свойством устранять из событий правду. Именно глаз телекамеры, передающий событие с максимальной правдоподобностью, пpевpащает его в « псевдоcобытиe », в спектакль. Кассеты с записью суда даже не могут считаться документом истории — они искажают реальность. Объектив камеры действует таким образом, что меняет акценты и «вес» событий и стиpает границу между истиной и вымыслом. Этот эффект еще не вполне объяснен, но он подтвержден крупным и дорогим экспериментом Би-Би-Си.

И вот  общий вывод о различии двух зрелищных  искусств: театра и телевидения. Драма на сцене, независимо от числа трупов в финале, производит эмоциональное очищение зрителя — катарсис, который освобождает его от темных импульсов и желаний. Телесуды не только не производят данного эффекта, но и, напротив, оставляют «липкий осадок злобы, подозрений, цинизма и раскола».

Видный  юрист пишет, что объектив телекамеры, дающий крупным планом лицо обвиняемого, пpокуpоpа, судьи, служит как бы протезом глаза телезрителя, который приближает его на запретное расстояние и создает мерзкое ощущение мести. Эта способность телевидения не имеет никакого отношения к демократическому праву на инфоpмaцию, это — право глядеть в «замочную скважину». По определению этого юриста, присутствие телекамеры в зале суда создает особый жанр поpногpафии, и телесуд не может не быть неприличным спектаклем. Зал суда с телекамерой — это особый сценарий, действующий по своим законам и фабрикующий свою собственную «правду».

Если  телевидение не отражает, а создает  реальность, значит, его никак нельзя сравнивать с безобидным зеркалом, на которое нечего пенять. Телевидение дeфоpмиpуeт общество в целом. Пресса полна сообщений о прямом воздействии телевидения на реальные события, на «создание» человеческих трагедий. Особенно в этом отличились передачи нового жанра — задушевных откровенных pазговоpов ( talk show ) Ради сенсации ведущие с телевидения лезут к людям в самую душу, вытягивают перед телекамерой скрытые грехи, семейные тайны, похороненные в глубине памяти гадостей — а после этого у жертв наступает и раскаяние и злоба и отчаяние, случаются даже убийства…

Откуда  у телевидения такая сила в  манипуляции сознанием? Первое важное свойство телевидения — его «успокающевый  эффект», обеспечивающий пассивность  восприятия. Сочетание текста, образов, музыки и домашней обстановки расслабляет мозг, чему способствует и умелое построение программ. Видный американский специалист пишет: «Телевидение не раздражает вас, не вынуждает реагировать, а просто освобождает от необходимости проявлять хоть какую-нибудь умственную активность. Ваш мозг работает в ни у чему не обязывающем направлении».

Человек может контролировать, «фильтровать»  сообщения, которые он получает по одному каналу, например, через слово и  через зрительные образы. Когда эти  каналы соединяются, эффективность  внедрения в сознание резко возрастает — «фильтры» ломаются. Так получилось с комиксами: любой, самый примитивный текст легко залатывался, если сопровождался столь же примитивными рисунками. Комиксы стали первым мощным жанром, формирующим сознание «масс». Телевидение умножило мощность этого принципа. Текст, читаемый диктором, воспринимается как очевидная истина, если дается на фоне видеоряда — образов, снятых «на месте событий». Критическое осмысление резко затрудняется, даже если видеоряд не имеет никакой связи с текстом.

Обратите внимание — чуть не в половине сообщений информационных программ это какие-то обрезки видеозаписей из аpхивов. Иногда при монтаже даже не убирают дату съемки видеокадра, и бывает, что актуальный репортаж «из горячей точки» сопровождается видеозаписью многолетней давности. Вот, в 1996 г. между США и Китаем возникла напряженность в связи с Тайванем. Антикитайские комментарии ведущих западного телевидения и кадры с мощными американскими авианосцами (защита тайваньской демократии) стали сопровождаться кадрами, сильно бьющими по чувствам — зрелищем смерти. Ведущий предупреждает: сейчас мы покажем сцену, которая может быть слишком тяжелой для ваших нервов. Массы телезрителей приникают к экрану. Да, сцена тяжелая — расстрел торговцев наркотиками в КНР. Они стоят на коленях, им стреляют в затылок. В левом углу внизу видна дата — 1992 г. Но зритель на это не смотрит, он увязывает зрелище казни с Тайванем 1996 г, и идущими на выручку авианосцами. А иногда, то ли для проверки нашей тупости, то ли из озорства, но на экране показывают вообще посторонний сюжет — какие-то автомобили, верблюды, городские толпы.

Множественность информации в телевидении придает  ему такую гибкость, что одно и  то же слово может восприниматься по-разному, так что одному и тому же тексту можно придавать разное содержание (это, кстати, позволяет обходить нормы законов о телевидении, объектом которых является прежде всего текст) Американский профессор О’Хара в книге «Средства информации для миллионов» пишет об умелом дикторе: «Его сообщение может выглядеть объективным в том смысле, что оно не содержит одобрения или неодобрения, но его вокальные дополнение, интонация и многозначительные паузы, а также выражение лица часто имеют тот же эффект, что и редакторское мнение».

Та аномальная сила внушения, которой обладает телевидение, может послужить симптомом для обнаружения более фундаментальной проблемы — изменения типа сознания и мышления при переходе человечества к новому способу получения информации, не с листа, а с экрана. Независимо от типа культуры, все развитые общества Нового времени принадлежат к цивилизации книги.. Точнее, к цивилизации чтения текста, изданного типографским способом. Именно чтение напечатанного на бумаге текста задает ритм и структуру мыслительного процесса в культурном слое всех стран и соединяет всех в связанную этими сходными структурами мышления цивилизацию. Этот тип чтения и соответствующий ему тип мышления — не простой продукт биологической эволюции мозга. Они появились только на заре Нового времени в результате появления книгопечатания и широкого распространения печатного текста. Возник новый способ чтения — через диалог читателя и текста.

Когда рукописную книгу читал человек  Средневековья (обычно коллективно  и вслух, нараспев) это не было диалогом — читатель, как пилигрим, шел по тексту к той истине, которая была в нем скрыта. Один философ сказал: так монахи на утренней молитве ожидают зари, которая осветит чудесный витраж собора. Текст был лабиринтом, почти иконой — расписан художником, без знаков препинания. С ним нельзя было спорить, его можно было только комментировать. Типография дала новый тип книги, читать ее стали про себя, перечитывая, размышляя и споря с автором. Читатель стал соавтором , чтение — творчеством.

Сегодня главным носителем текста стал экран  — телевидение или компьютера. Возник огромный избыток информации («шум») и огромная скорость, создавшие новый тип чтения без диалога, чтения-потpебления. Текст на экране построен как поток «микpособытий», и это привело к кризису «макpотекста», объясняющего миp и общество. Быстро набирающий силу Интернет помимо распространения экранных текстов восстанавливает и прямое общение людей, но рано давать оценки тех воздействий на общество, которые станут доминировать. Пока что в общении через Интернет преобладает «демократия шума» с малой дозой рефлексии и диалога. Кроме того, вопреки ожиданиям самих разработчиков сетей, общение через Интернет не уменьшает, а усиливает отчуждение людей от реальности. В общем, то общество, что складывается при чтении и вообще получении информации с экрана, называют по-разному: демократия шума, видеокpатия, общество спектакля и т.д. Но вернемся к вопросу о том, что произошло при широком использовании политической рекламы через телевидение.