Проблема сознания в психологии

Один из них был предложен  в так называемой Вюрцбургской школе, которая занималась изучением мышления человека методом «систематической интроспекции». Ярким представителем этой школы был О. Кюльпе. Он говорил: «Лишь только опытные испытуемые на основании самонаблюдения над  переживаниями во время исследования начали сообщать непосредственно после  опыта полные и беспристрастные  данные о течение душевных процессов, тотчас же обнаружилась необходимость  расширения прежних понятий и  определений. Было обнаружено существование  таких явлений, состояний, направлений, актов, которые не подходили под  схему старой психологии. Испытуемые стали говорить на языке жизни, а  представлениям во внутреннем мире отводили лишь подчиненную роль. Они знали  и думали, судили и понимали, схватывали смысл и толковали общую связь, не пользуясь существенной поддержкой случайно всплывающих при этом чувственных  представлений. Приведем несколько  примеров. Испытуемых спрашивают, понимают ли они предложение: «Лишь только золото замечает драгоценный камень, оно тотчас же признает превосходство  его сияния и услужливо окружает камень своим блеском». В протокол после того вносится: «Вначале я  обратил внимание на выделенное слово  золото. Я понял предложение тотчас же, небольшие трудности составило  только слово видит. Далее мысль  перенесла меня вообще на человеческие отношения с намеком на порядок  ценностей. В заключение я имел еще  что - то вроде взгляда на бесконечную  возможность применения этого образа». Здесь описан процесс понимания, который происходит без представлений, но лишь при посредстве отрывочного  внутреннего языка… Мысли являются не только чистыми знаками для  ощущений, они вполне самостоятельные  образования, обладающие самостоятельными ценностями, о мыслях можно говорить с той же определенностью. Как  и о чувственных впечатлениях…(6, стр 22,25).

В экспериментальных исследованиях  Вюрцбургской школы на первый план выступили активность сознания, его  процессуальность. Кюльпе не раз повторяет, что в его школе «заговорили  на языке жизни», то есть попытались посмотреть на сознание не через призму абстрактных его «элементов», а  ухватить его процессуальную, действенную  сторону, в частности, понять мышление как акты различного типа: понимание, суждение, установление отношений, схватывание  общего смысла… И это изучалось  в данной школе путем метода все  той же интроспекции, но интроспекции определенного типа, названной «методом систематической интроспекции», которая  была направлена на выделение и изучение отдельных фаз процесса мышления.

За изменением характера  интроспективного изучения сознания в  конкретных исследованиях Вюрцбургской школы лежит иная точка зрения на сознание и методы его изучения. Эти исследования прямо вытекают из программы построения психологии как самостоятельной науки, которая  была - в качестве альтернативы Вундтовской - предложена австрийским философом, в пошлом священником, Францем Брентано. Его труд «Психология с эмпирической точки зрения», в котором изложена эта программа, вышел а 1874 году.

Его понимание сознания восходит к Аристотелю, который в свое время  дал «функциональное определение» души: душа есть совокупность наиболее существенных функций живого тела. Для Брентано душа была субстанциональным  носителем психических процессов, или актов, но он призывал изучать  не ее, а эти акты, причем также  интроспективно. Но понимание сознания и методов его изучения у Вундта и у Брентано различны.

Вундт говорил о сознании как «совокупности сознаваемых  нами состояний», то есть явлений, содержаний, которые как на сцене сменяют  друг друга; Брентано же считал то, что  Вундт называет состояниями сознания, вовсе не являются таковыми. Содержания ощущений, восприятий и тому подобное принадлежат внешнему миру, тогда  как то, благодаря чему эти содержания появляются в сознании, а именно - акты представления, суждения, чувствования - это, несомненно, акты психические.

Для прояснения этих общих  рассуждений приведем пример. Допустим, человек дает интроспективный отчет: «Я вижу зеленое». По Вундту психолог должен изучать ощущение «зеленого», по Брентано, - сам акт видения, восприятия («вижу»).

При этом различались взгляды  Вундта и Брентано на методы исследования сознания: Вундт в своей лаборатории  культивировал метод типа «аналитической интроспекции», Брентано считал необходимым  изучать сознание как единство всех духовных актов методом так называемого  «внутреннего восприятия», то есть непредвзятого  и «непосредственного» восприятия всего того, что совершается в  сознании. Вундт стоял за эксперимент, Брентано отрицал возможность такового в психологии. Эти идеи Брентано получили развитие в разных психологических  школах. Вюрцбургская школа взяла  у него идею активности сознания, понимания  психических функций как актов, направленных на внешний мир, но пыталась в отличие от Брентано изучать  эти функции экспериментально. В  целом Вюрцбургская школа входила  в состав заметного течения в  психологии, которое и шло от Брентано, течения, альтернативного структурализму, - функционализма. Среди функционалистов  были не только австрийцы и немцы, но и американские психологи. В. Джеймс, о котором уже говорилось, считается  даже родоначальником американского  функционализма.

Итак, пользуясь своим  вариантом интроспекции, Вюрцбургская школа смогла получить интересные результаты относительно особенностей мышления, например, таких, как его целенаправленность, целесообразность и безобразность.

4. Метод феменологического  наблюдения. Гештальтпсихология

Также существовал ещё  один вариант метода интроспекции, который был назван методом феноменологического  наблюдения. Этот метод использовался  в психологической школе, которая  называлась гештальтпсихологией. Гештальтпсихологии с особой силой протестовали против «лабораторного человека» Титченера. Вот, что считал один из основателей  гештальтпсихологии, немецкий исследователь  Курт Коффка: «Главным слабым местом экспериментальной  психологии была ее оторванность от жизни. Чем более работали психологи - эксперименталисты, тем менее пригодными оказывались  результаты их работы для разрешения ряда задач… Историка и филолога, педагога и психопатолога беспрестанно одолевали  психологические проблемы, которыми пренебрегала или, как казалось, с  которыми не в состоянии была справиться экспериментальная психология…  Может показаться, как будто бы самонаблюдение и было причиной неудачи (5, стр123).

В этих словах можно заметить, что Коффка не считает, что причиной неудачи титченеровских исследований было самонаблюдение как таковое. Он критикует лишь способ такого самонаблюдения, но не его самого. Он предлагает новый  вариант самонаблюдения, истоки которого следует искать опять - таки у Брентано в его идее «внутреннего восприятия».

«Вместо описания данного  целого при помощи перечисленных  элементов, на которые оно может  быть разделено анализом, мы придерживаемся взгляда, что целое должно рассматриваться  именно как целое в его специфическом  характере, и что его части - ибо  целое почти всегда содержит части, - не являются отдельными частями конгломерата, а истинными органическими членами, т. е. что ряд свойств этих частей принадлежит им постольку, поскольку  они являются частями данного  целого», - слова Коффки.

Таким образом, психолог должен встать в позицию «наивного наблюдателя» и описывать возникающие у  него впечатления без специального (искусственного) членения их на отдельные  элементы, которые могут быть выделены только в абстракции, а реально  их свойства определяются законами целого, в которое они входят.

Далее, если не развести понятия  самонаблюдение и интроспекция, то есть метод интроспекции как основное или даже единственное орудие познания психики и простое самонаблюдение, которое сопровождает нас на протяжении всей нашей жизни и не претендует на то, чтобы быть исключительным средством  познания самого себя, может возникнуть путаница.

Л. С. Выготский думал по этому поводу так: «Прав Павлов, когда  говорит, что можно жить субъективными  явлениями, но нельзя их изучать. Ни одна наука невозможна иначе, чем при  разделении непосредственного переживания  от знания; удивительное дело - только психолог - интроспекционист думает, что  переживание и знание совпадают. Если бы сущность и форма проявления вещей непосредственно совпадали, говорит Маркс, была бы излишней всякая наука… Если в психологии явление  и бытие - одно и то же, то каждый есть ученый - психолог и наука невозможна, возможна только регистрация. Но очевидно, одно дело жить, переживать, и другое - изучать, как говорит Павлов» (2, стр 294).

А вот слова Теплова  Б. М.: «От того, что человека посадят  в лабораторию, дадут ему инструкцию и будут записывать его показания, острота и глубина его внутреннего  зрения не изменится. Психолог, ставящий интроспективный эксперимент с  целью узнать механизм процесса мышления или запоминания, подобен физику, который посадил бы человека в  специальную комнату и дал  ему инструкцию с величайшим вниманием  рассмотреть атомное строение тела. Никакой планомерный подбор тел, …никакая тренировка наблюдателей не сделают этого действия менее  нелепым. Простым глазом нельзя увидеть  атомное строение тела. Простым внутренним глазом нельзя увидеть механизм психических  процессов. Всякие попытки в этом направлении - потеря времени. К познанию самих психических процессов  можно подойти только опосредствовано, путем объективного исследования. Всякая наука есть опосредованное познание» (16, стр 298).

Интроспекционисты же пытались «непосредственно» увидеть законы психической жизни. Но даже сам человек, способный наблюдать себя, делает выводы о своих психических особенностях на основании не «внутреннего их восприятия», а такого же опосредованного познания.

Теплов Б. М. Продолжает: «Наиболее  важные знания о себе человек получает опосредствованно, т. е. теми же принципиально  способами, которые доступны и другим людям. Путем интроспекции нельзя установить запасы своей памяти, нельзя установить, что я помню и знаю… Чтобы  узнать, запомнил ли человек данное содержание или нет, надо испытать, воспроизводиться ли это содержание при тех стимулах, при тех воздействиях, которые - насколько можно предполагать - связаны у данного человека с  интересующим нас содержанием… Интроспекция не является средством определения  собственных знаний. Совсем очевидно, что она не является средством  определять собственные умения и  навыки. Единственный путь для этого - попробовать сделать, т. е. путь опосредствованный, объективный. Внутреннее восприятие тут  ничем не поможет. Если человек иногда (но далеко не всегда!) лучше, чем другие, знает, что он умеет, то только потому, что он чаще имел случай испробовать  себя, а не потому, что у него имеется  какое - то особое орудие для познания собственных умений» (16, стр 298).

Таким образом, метод интроспекции и самонаблюдения не есть одно и  то же: «переживание» не есть научное  познание в психологии.

5. Отечественные психологи о  сознании

Теперь перейдем к нашим  отечественным психологам. А как  они понимали сознание? И начнем с «Моцарта психологии»: Л. С. Выготского.

Он пришел в «официальную»  психологию в 27 лет. В Ленинграде тогда  проходил второй Всероссийский съезд  по психоневрологии. Там и выступил Выготский со своим докладом. «Он  говорил о том значении, которое  имеет научный подход к сознанию человека, к процессу его развития, об объективных методах исследования этих процессов», - вспоминает К. Е. Левитин (цит. По Соколовой Е. Е, стр 397).

Дело в том, что в  то время (1924 г.) существовала отдельно психология сознания и психология поведения. Отдельного направления классической интроспекции не было, остались только ее идеи. Преемницей этих идей была школа  гештальтпсихологии. Она понимала сознание как целостный феномен. Ею использовался  субъективный метод исследования сознания. Бихевиоризм, рефлексология Бехтерева, реактология Корнилова занимались изучением поведения. Перечисленные  течения не ставили сознание специальным  предметом изучения, но и не отрицали его. Но опять же понимание сознания носило характер субъективистского.

У Л. С. Выготского начинает складываться совершенно иной подход к объективному изучению человеческого сознания. Для  него было ясно, что нельзя объяснять  явления сознания из самого сознания, как это было в современной  ему субъективной психологии, (объективная  психология сохраняла принципиально  тоже понимание сознания). Нужно  было искать другой объяснительный принцип  этого сознания в какой - то принципиально  иной реальности, вне сознания. Вот  как характеризует эту основную идею Выготского А. Р. Лурия: «Чтобы понять внутренние психические процессы, надо выйти за пределы организма и  искать объяснения в общественных отношениях этого организма со средой. Он любил  повторять: тот, кто надеется найти  источник высших психических процессов  внутри индивидуума, впадает в ту же ошибку, что и обезьяна, пытающаяся обнаружить свое отражение в зеркале  позади стекла. Не внутри мозга или  духа, но в знаках, языке, орудиях, социальных отношениях таится разгадка тайн, интригующих  психологов (цит. По Соколовой Е. Е  стр 402).

Известный психолог В. В. Давыдов  несколько иначе характеризует  детерминирующий сознание слой реальности: у Выготского, согласно Давыдову, сознание предстает как момент трудовой деятельности человека (цит. По Соколовой Е. Е. стр 403). Именно такое «деятельностное» рассмотрение сознания имеет своим  следствием идею «психологических орудий», аналогичных орудиям человека.

Выготский считает, что человеческое поведение отлично от поведения  животных, оно опосредствовано орудиями и социально по происхождению. Психическая  деятельность тоже опосредствована  орудиями, правда, орудия эти другие: речь. У животных нет речи, которая  регулирует психические процессы, а  значит и нет психической деятельности. Сознание и психика не возникают  в деятельности, а скорее предшествуют ей. «Сознание не внутри нас, а вне  нас», оно опирается на внешние  знаковые системы. И только потом  внешнее становится внутренним: происходит процесс так называемой интериоризации.

Д. Б. Эльконин, рассматривая труды Л. С. Выготского, употребил  термин «не классичность» психологии Выготского, имея в виду то, что до Выготского сознание всегда было внутренним процессом человека и понятия  «сознание» и «поведение» разводились. Выготский же занял, действительно, «не классическую», т. е. отличную от других представлений позицию. Вот  как он писал: « Слово играет центральную  роль в сознании в целом… Речь есть знак для общения сознаний… Сотрудничество сознаний движет значениями, определяет развитие значений… Путь от вещи к  ребенку и от ребенка к вещи лежит через другого человека…  Со - знание… Сознание человека есть сознание, формирующееся в общении» (цит. По Соколовой Е.Е стр 418).