Основные принципы психологического анализа в теории деятельности

Первую грань можно  было бы назвать гранью индивидуализации. Раскрытие этой грани позволило Л. С. Выготскому отразить основной генетический закон культурного развития: от интерпсихического; социальной коллективной деятельности ребенка к индивидуальному, интрапсихическому, собственно психологическим формам его деятельности. Суть этой закономерности развития конкретных видов деятельности рельефно выступает в исследованиях Л. С. Выготского по превращению внешней социальной речи, «речи для других», во внутреннюю речь, «речь для себя». Совсем недавно начали появляться исследования интериоризации межличностных отношений в онтогенезе. Так, в исследовании В. В. Абраменковой показывается, как возникают и проявляются гуманные отношения к сверстнику у дошкольников в совместной деятельности [13]. Вначале совместная деятельность, предполагающая реальное сотрудничество детей, порождает и полностью определяет опосредствованные ею гуманные отношения. С возрастом гуманные отношения, интериоризируясь в ходе совместной деятельности, фиксируются в гуманных смысловых установках личности ребенка, проявляющихся в таких переживаниях ребенка, как со-; страдание и сорадование неудачам и успехам других. В онтогенезе взаимосвязи между гуманными, или шире, межличностными, отношениями, преобразованными в установки личности, и совместной деятельностью как бы переворачиваются: если у детей совместная деятельность непосредственно порождает и опосредствует гуманные отношения, то у взрослых гуманные отношения, фиксировавшись в установках личности, сами опосредствуют и даже определяют выбор тех или иных мотивов конкретной деятельности. Такого рода исследования ставят перед представителями теории деятельности проблему изучения интериоризации межличностных отношений, которая, еще ждет своего решения.

Вторая грань понятия  «интериоризация», отражающая переход от «мы» к «я» [32], лучше всего, на наш взгляд, передается посредством термина интимизация. Исследуя эту грань, мы подходим к таким проблемам, как проблемы самосознания личности. При изложении этого аспекта интериоризации можно сослаться, например, на глубокие наблюдения С. Л. Рубинштейна, который в простом факте называния двухлетними детьми себя в третьем лице (Петя, Ваня), т. е. так, как их зовут другие люди, а лишь затем в первом лице («я»), видит начало осознания детьми своего «я» [43].

И наконец, третья, наиболее изученная грань понятия «интериоризация» — это интериоризация как производство внутреннего «плана сознания». Казалось бы, детальное изучение этого аспекта интериоризации должно было бы послужить своеобразной гарантией от односторонних его интерпретаций. Тем не менее интериоризация порой трактуется как прямой, механический перенос внешнего, материального во внутреннее, идеальное. Отчасти такое впечатление может возникнуть из-за подчеркивания в теории деятельности положения о единстве строения внешней и внутренней деятельности. Но единство, например, мысли и слова, как неоднократно подчеркивал Л. С. Выготский, никак не означает их тождественности, одинаковости. Для того чтобы избежать возникновения впечатления об интериоризации как механическом переносе, можно привести красноречивые факты тех трансформаций, которые претерпевает строение внешней речи при преобразовании во внутреннюю речь (особый синтаксис, преобладание смысла над значением, слияние смыслов и т. п.) [17], или такие выделенные П. Я. Гальпериным специфические особенности перехода внешней деятельности во внутреннюю как обобщение, свертывание и т. п. Безусловно, что сами эти особенности также нуждаются в дальнейшем изучении, выявлении их собственно психологического содержания [24].

Только рассмотрение всех этих граней принципа интериоризации — экстериоризации позволит дать содержательную характеристику представлений о механизмах социализации в теории предметной деятельности.  

6. ПРИНЦИП ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО  АНАЛИЗА «ПО ЕДИНИЦАМ» КАК ОППОЗИЦИЯ ПРИНЦИПУ АНАЛИЗА «ПО ЭЛЕМЕНТАМ» 

Принципы реактивности и  непосредственности постоянно соседствуют  в основывающихся на механистическом  материализме психологических теориях  с принципом атомарного анализа  психики. Этот принцип зиждется на присущей механистическому материализму уверенности, что целое есть всегда сумма составляющих его частей, и не более того (см. об этом: Н. А. Бернштейн [12]). В психологии этот принцип анализа был назван Л. С. Выготским принципом анализа «по элементам». «Существенным признаком такого анализа является то, — писал Л. С. Выготский, что в результате его получаются продукты, чужеродные по отношению к анализируемому целому, — элементы, которые не содержат в себе свойств, присущих целому как таковому, и обладают целым рядом новых свойств, которых это целое никогда не могло бы обнаружить» [17;, 46]. В качестве типичного примера анализа поведения человека «по элементам» можно привести сведение поведения человека к сумме рефлексов в радикальном бихевиоризме. Полную противоположность принципу анализа «по элементам» представляет собой системный принцип анализа «по единицам», существеннейшая черта которого состоит в том, что продукт такого анализа несет в себе все основные свойства, присущие целому [17].

Из принципа анализа «по  единицам» исходит и А. Н. Леонтьев при разработке представлений о  структуре предметной деятельности. В предметной деятельности, имеющей  иерархическую уровневую структуру, вычленяются относительно самостоятельные, но неотторжимые от ее живого потока «единицы» — действия и операции. А. Н. Леонтьев специально указывает, что структурные моменты деятельности, «единицы» деятельности не имеют своего отдельного существования. При выделении этих «единиц» мы как бы отвечаем на три следующих вопроса: «Ради чего осуществляется деятельность? На что направлена деятельность? Какими способами, приемами реализуется деятельность?» Отвечая на первый вопрос, мы выделяем такой системообразующий признак, характеризующий особенную деятельность, как мотив деятельности (предмет потребности). При ответе на второй вопрос внутри деятельности выделяется иерархически подчиненный по отношению к первому системообразующий признак — цель, к которой стремится субъект, побуждаемый тем или иным мотивом. Процессы, направленные на достижение сознаваемого предвидимого результата, т. е. цели, и представляют собой действия. Но действие не происходит в пустоте, а всегда осуществляется в определенных условиях. Для того чтобы ответить на вопрос, какими приемами осуществляется действие, в действиях вычленяются операции — способы достижения цели действия, которые соотносимы с условиями выполнения действия. В этих условиях, как правило, фиксированы в результате экстериоризации те или иные «функциональные значения» [30]. И наконец, четвертым необходимым моментом психологического строения деятельности являются пснхофизиолегические механизмы — реализаторы действий и операций. Таково краткое описание строения предметной деятельности.

В зависимости от задачи, которую ставит перед собой исследователь, у него начинают «работать» при объяснении различных сторон психической реальности разные «единицы» деятельности [34], [51]. Так, например, при анализе развития личности в качестве «единицы» выступает  «особенная деятельность». Образцом такого рода исследований являются разработанные  Д. Б. Элькониным представления о периодизации развития личности ребенка [50]. При исследовании социальной перцепции, динамики групповых процессов в социальной психологии в работах Г. М. Андреевой и А. В. Петровского все активнее начинает применяться такая «единица», как совместная предметная деятельность [5], [41]. При исследовании познавательных процессов, например, при изучении запоминания, мышления или восприятия, в качестве «единицы» анализа используется «действие». Именно «действие» рассматривается в исследованиях памяти, проведенных П. И. Зинченко и А. А. Смирновым, как основная единица структурного, функционального и генетического анализа непроизвольного запоминания [28], [44]. Продуктивность использования «действия» как «единицы» анализа восприятия можно проиллюстрировать на примере исследований, проведенных в русле концепции «перцептивных действий» [24]. Список работ, показывающих объяснительную нагрузку различных «единиц» анализа предметной деятельности, можно было бы продолжить (см. например, [12], [23], [47]).

Представления о «единицах» анализа деятельности, взаимопереходах между ними уточняются и развиваются (см., напр., [47]), но, как бы они ни изменялись, принцип психологического анализа «по единицам» задает общую стратегию изучения структуры предметной деятельности. 

7. ПРИНЦИП ЗАВИСИМОСТИ  ПСИХИЧЕСКОГО ОТРАЖЕНИЯ ОТ МЕСТА ОТРАЖАЕМОГО ОБЪЕКТА В СТРУКТУРЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ 

Одним из доказательств реальности существования того или иного  принципа познания является то, что  с ним рано или поздно приходится столкнуться представителям самых  разных ориентаций в науке. Принцип  зависимости психического отражения  от места отражаемого объекта  в структуре деятельности пережил, по крайней мере, два своих рождения. Недавно он был замечен психологами  когнитивистского направления, которые в последние годы начали осознавать тот факт, что нельзя построить психологию познавательных процессов в рамках информационного подхода с его схемой «вход — выход», оставив за скобками реальный содержательный процесс взаимодействия человека с миром. «Когнитивные психологи должны предпринять огромные усилия, — пишет лидер этого направления У. Найссер, — чтобы понять то, как осуществляется познание в обычной среде и в контексте целенаправленной деятельности» [55; 71]. До тех пор пока познавательные процессы не будут рассматриваться в контексте деятельности, психологи будут вынуждены довольствоваться чисто внешними количественными их описаниями вроде введенного У. Найссером принципа параллельной переработки информации.

Задолго до того, как психологи  когнитивистского направления пришли к мысли о необходимости исследования познавательных процессов в контексте целенаправленной деятельности, в советской психологии в русле теории предметной деятельности на материале исследования памяти был фактически открыт принцип, охарактеризованный нами как принцип зависимости психического отражения от места отражаемого объекта в структуре деятельности. В исследованиях П. И. Зинченко и А. А. Смирнова показано изменение характера зависимости запоминания от того, с какими компонентами деятельности — мотивами, целями или условиями известных работ П. И. Зинченко, обратим лишь внимание на то, что общий методический прием изучения непроизвольного запоминания является непосредственным воплощением принципа зависимости психического отражения от места отражаемого объекта в структуре деятельности. Суть этого приема состоит в том, что один и тот же материал должен был выступать в эксперименте в двух ипостасях: один раз — в качестве объекта, на который направлена деятельность, т. е. цели действия: другой раз — в качестве фона условия достижения цели, т. е объекта, который непосредственно не включен в выполняемую субъектом познавательную или игровую деятельность. Подытоживая результаты своих исследований, П. И. Зинченко сделал вывод о том, что материал, составляющий непосредственную цель действия, запоминается более конкретно и эффективно, чем материал, относящийся к способам осуществления действия. Содержание принципа зависимости психического отражения от места отражаемого объекта в структуре деятельности может быть раскрыто при исследовании творческой деятельности [40] и перцептивной деятельности [27]. Этот принцип также лег в основу функциональной классификации эмоций [16] и представлений о разноуровневой природе установочных явлений [8]. Он представляет собой один из важных принципов теории предметной деятельности и обладает далеко еще не исчерпанным объяснительным потенциалом.

Выделенная и описанная  выше система принципов, так же как  пронизывающий все исследования в русле деятельностного подхода принцип историзма, являют собой неповторимое лицо теории предметной деятельности. Эти принципы, конечно же, нельзя воспринимать как каноны, от которых последователи Л. С. Выготского не могут отступить ни на шаг.

Канонизация основных принципов  теории несет в себе куда большую опасность, чем внешняя или внутренняя ее критика. Теории никогда не умирают от критики. Они гибнут в руках старательных учеников, спешащих их канонизировать и, тем самым, отправить на заслуженный отдых. При этом на всех этапах истории науки ученики проделывают одну и ту же незамысловатую операцию — операцию возведения исходных принципов в ранг постулатов, не требующих доказательств. Не случайно В. Келер, как вспоминает Б. В. Зейгарник, запретил своим сотрудникам использовать понятие «гештальт» для объяснения тех или иных феноменов; и в этом был абсолютно прав. Если принципы анализа деятельности будут возведены ранг постулата, то теория деятельности превратится в теорию, достойную внимания лишь для историков психологии. Все те принципы, которые выделены в теории предметной деятельности, представляют собой не что иное, как предпосылки, определяющие ход развития современной психологии, ее будущее. 

1.        Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20.

2.        Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23.

3.        Абраменкова В. В. Совместная деятельность дошкольников как условие проявления гуманного отношения к сверстникам. — Вопросы психологии, 1980, № 5, с. 60—70.

4.        Абульханова-Славская К. А. Категория деятельности в советской психологии. — Психологический журнал, 1980, т. 1, № 4, с. 11—28.

5.        Алхазишвили А. А. Специфика потребностей у человека. — В сб.: Проблемы формирования социогенных потребностей. Тбилиси, 1974, с. 5—8.

6.        Андреева Г. М. Социальная психология. — М., 1980. — 416 с.

7.        Асмолов А. Г. Проблема установки в необихевиоризме: прошлое и настоящее. — В сб.: Вероятностное прогнозирование в деятельности человека. М., 1977, с. 60—111.

8.        Асмолов А. Г. Деятельность и установка. — М., 1979. —151 с.

9.        Асмолов А. Г. Классификация неосознаваемых явлений и категория деятельности. — Вопросы психологии, 1980, № 3, с. 45—53.

10.     Асмолов А. Г., Братусь Б. С, Зейгарник Б. В., Петровский В. А., Субботский Е. В., Хараш А. У., Цветкова Л. С. О некоторых перспективах исследования смысловых образований личности. — Вопросы психологии, 1979, № 4, с. 35—46.

11.     Асмолов А. Г., Петровский В. А. О динамическом подходе к психологическому анализу деятельности. — Вопросы психологии, 1978, № 1, с. 70—80.

12.     Бернштейн Н. А. О построении движений. — М., 1947. — 255 с.

13.     Бернштейн Н. А. Очерки по физиологии движений и физиологии активности. — М., 1966. —352 с.

14.     Брушлинский А. В. Мышление и прогнозирование. — М., 1979. — 230 с.

15.     Венгер J1. А. Восприятие и обучение. — М., 1970. —300 с.

16.     Вилюнас В. К. Психология эмоциональных явлений. — М., 1974. — 143 с.

17.     Выготский Л. С. Избранные психологические произведения. — М„ 1956. — 520 с.

18.     Выготский Л. С. Развитие высших психических функций. — М., 1960. — 500 с.

19.     Выготский Л. С, Лурия А. Р. Этюды по истории поведения. — М.; Л., 1930. — 232 с.

20.     Гальперин П. Я. Психология мышления и учение о поэтапном формировании умственных действий. — В сб.: Исследование мышления в советской психологии / Отв. ред. Е. В. Шорохова. М., 1966, с. 236—277.

21.     Гальперин Я. Я. Введение в психологию.—М., 1976. — 150 с.

22.     Гальперин П. Я. Функциональное различие между орудием и средством. — В сб.: Хрестоматия по возрастной и педагогической психологии / Ред. И. И. Ильясов, В. Я. Ляудис. М., 1980, с. 195—203.

23.     Давыдов В. В. Виды обобщения в обучении. — М., 1972.— 424 с.

24.     Давыдов В. В. Категория деятельности и психического отражения в теории А. Н. Леонтьева. — Вестник МГУ. Психология, 1979, № 4, с. 25—41.

25.     Дункер К. Психология продуктивного (творческого) мышления. —- В сб.: Психология мышления. М., 1966, с. 86—234.

26.     Запорожец А. В. Развитие произвольных движений. — М., 1960. — 432 с.