Ложь и личность

     По  данным американского врача Алана  Робертса, полученным в 1993 году, терапия головных болей с помощью плацебо приводит к 67,9% излечения, а терапия расстройств пищеварения – к 58,0% выздоровления. А проведенный им сравнительный анализ действенности фармакологических и плацебных препаратов обнаружил, что «при обычных головных болях или расстройствах пищеварения плацебо оказались эффективнее иных медикаментов».[12] Таким образом, в некотором роде можно считать научно доказанным, что использование обмана в терапевтических ситуациях может приводить к гораздо более эффективным результатам, чем в тех случаях, если бы терапия не использовала эту возможность. Очевидно, что многие контексты общественных ситуаций, в которых присутствует обман, нормативно закреплены в силу того, что их существование является необходимым, выгодным и эффективным для развития самого общества, и что такая точка зрения подкреплена опытом, анализом и научными данными.

     -Общество  признает существование таких  ситуаций, когда использование обмана  оправдано, и, в своем большинстве,  согласно с этим.

     Согласно  иерархии потребностей Абрахама Маслоу, базальные потребности человека – физиологические потребности и потребность в безопасности – имеют большую ценность для любого большинства, чем потребности гораздо более высокого уровня развития – нравственные, общечеловеческие. Как следствие этого, можно сделать вывод, что общество в целом признает, и готово признавать, право на существование ситуаций обмана, если они ориентированы на удовлетворение базальных потребностей, связанных с выживанием и безопасностью. 

     Личностно-нравственные ситуации обмана

     Под личностно-нравственными ситуациями обмана следует понимать все случаи, в которых объект или умалчивает об истинном положении дел, или искажает информацию, предполагая, что и в  том, и в другом случае это будет  наилучшим выходом для субъекта, которому предоставляется ложная картина  действительности. Основное отличие таких ситуаций от нормативно-общественных заключается в том, что обманщиком движет собственное понимание ситуации, и что он находится вне любого контекста, который бы предписывал обманное действие как вынужденное, оправданное или необходимое.

     Для любого из распространенных случаев  личностно-нравственной ситуации обмана не существуют однозначных фактов и  заключений, которые утверждали бы, что в данных случаях правда предпочтительнее обмана.  

     Исключения  из правил и спорные  вопросы

     Далеко  не всегда мы можем утверждать, что  человек, совершающий добродетельный обман, действительно делал это  по гуманным соображениям, исходя из человеколюбия  и желания принести другому облегчение. «Зачастую лжецы могут не осознавать или же не признавать, что обман, который на первый взгляд представляется ложью во спасение, выгоден им самим. Например, один старший вице-президент национальной страховой компании считает, что правда может оказаться жестокой в том случае, если страдает самолюбие другого человека: «Порой не так-то просто заявить какому-нибудь парню прямо в лицо: не выйдет из тебя никакого председателя».[3] И далее: «Не лучше ли в таком случае пощадить его чувства? А заодно и свои? Ведь на самом деле «не так-то просто» сказать такое этому «парню» прямо в лицо, потому что можно натолкнуться на его возможный протест, особенно если тот посчитает, что это лишь личное мнение. В этом случае ложь щадит обоих». [3]

     Вторая  важная  функция лжи – «добродетельный обман»,  в основном это использование лжи связано также с этическими, моральными аспектами жизни человека. Добродетельный обман может быть разбит на две группы. К первой из них могут быть отнесены все случаи, когда объект обмана и объект доброго дела совпадают. Ко второй группе наоборот относятся те случаи, когда объект обмана и объект доброго дела не совпадают.

     Можно сделать вывод, что существует не только «отрицательная функция» лжи, но и положительные, во многом приносящие благо как для обманщика, так и для обманываемого. Примером может служить «плацебо», используемое в некоторых случаях как «лекарство», заставляющее работать механизм саморегуляции организма.

     Глава 3. Диагностика лжи

     3.1. Признаки лжи

 

     Если  внимательно приглядеться к лжецу, то всегда можно заметить некоторые недочёты в его поведении. Проблема состоит в том, что мы верим в то, во что хотим верить, и это убивает нашу бдительность. Для распознавания лжи нужно сохранять хладнокровие и откинуть эмоции. На сегодняшний день выявлено два основных признака лжи – это утечка информации, фактов и информация о наличии обмана.

     Утечка  информации – лжец нечаянно выдаёт себя противоречий информацией.

     Информация  о наличии обмана – лжец своим поведением выдаёт лишь то, что он говорит неправду, но истинная информация по-прежнему не известна. Зная, что нам лгут, мы не всегда можем сказать, что именно от нас пытаются скрыть.[2]

     Таким образом, без ошибок лжеца, которые во многом служат основными признаками обмана, его ложь достаточно сложно раскрыть. Поведение, неверная противоречащая информация – все это может выдать лжеца.

     3.2. Техника обнаружения лжи

     Основные поведенческие ошибки, которые совершает лжец и с помощью которых он может быть разоблачён:

     а) слова

     «Иногда стоит прислушиваться к оговоркам  человека. В них, он может сказать  то, что очень боится сказать. Перепутывания  слов, может быть, не простой ошибкой речи. Это обуславливается тем, что при лжи человек волнуется (чаще всего) и слегка теряет бдительность. По средствам этого правда может вырваться наружу.  Когда человек сознательно лжёт у него часто, в построенных им фразах, присутствуют междометия, лишние слоги, слова… например: « Ну… ну я это… м-мне мне… нравится т-твоя  новая стрижка!» [3]

     б) голос

     Частые  паузы – это основной признак  обмана.  Лжец тянет время для  того, что бы продумать линию поведения, особенно, если лжец не знал, что ему  придётся лгать. Тон голоса тоже резко  изменяется. Обычно он становится намного  выше, но нельзя пренебрегать людьми, которые, боясь быть разоблаченными, начинают насильственно играть своим голосом. Он становится слишком неестественно  сдержанным, низким. Короткие покашливания также показывают взволнованность  человека.

     в) пластика

     Руки  обычно соприкасаются друг с другом. Начинается нервное подёргивание ногой  или любые другие ритмичные движения. Прикосновение пальцем руки к носу или уху на несколько секунд. Только не перепутайте: у человека нос или ухо могут зачесаться! Как правило, нос чешут быстро и целеустремлённо, но если это движение длится достаточно долго, то знайте – человек говорит то, что ему говорить не хочется.

     г) мимика

     Часто можно наблюдать растерянное  выражение лица, немного смущённое. И даже если человек хорошо держит себя в руках, любой заданный в  лоб вопрос на тему, по поводу которой  вам лгут, поставит собеседника в  тупик, хотя бы на несколько секунд. Пока человек сочиняет уместный вариант  ответа, вы можете легко увидеть  на его лице потерянного ребёнка, разоблачив его тем самым.

     Но  все эти факторы выдают волнение человека, а есть люди, которые держат волнение в себе и тогда прикрываются смехом или наигранным и неестественным спокойствием.

     В работе Пола Экмана также рассматриваются ошибки, происходящие непосредственно в процессе обмана, ошибки, совершаемые лжецом вопреки его желанию; нас интересует ложь, выдаваемая поведением обманщика. «Признаки обмана могут проявляться в мимике, телодвижениях, голосовых модуляциях, глотательных движениях, в слишком глубоком или же, наоборот, поверхностном дыхании, в длинных паузах между словами, в оговорках, микровыражениях лица, неточной жестикуляции. Почему лжецы допускают такие промахи в поведении? Ведь так бывает не всегда. И тогда лжец выглядит безупречно; ничто не выдает его обмана. Но почему все-таки это происходит не всегда? В первую очередь, по двум причинам: одна из них касается разума, другая – чувств».

     а) неудачная линия  поведения

     Лжец  не всегда знает наперед, что и  где придется солгать. У него также  не всегда есть время для того, чтобы  выработать линию поведения, отрепетировать и заучить ее. Но и в случае достаточно успешного обмана, когда линия поведения хорошо продумана, лжец может оказаться не настолько умен, чтобы предусмотреть все возможные вопросы и приготовить ответы на них. Бывает, что лжец меняет линию поведения даже и без всякого давления обстоятельств, а просто из-за собственного беспокойства, и затем не может быстро и последовательно отвечать на возникающие вопросы.

     б) ложь и чувство

     Сильные эмоции очень трудно контролировать. Кроме того, чтобы скрыть интонацию, мимику или специфические телодвижения, возникающие при эмоциональном  возбуждении, требуется определенная борьба с самим собой, в результате чего даже в случае удачного сокрытия испытываемых в действительности чувств могут оказаться заметными направленные на это усилия, что и явится в  свою очередь признаком обмана.  
Скрывать эмоции нелегко, но не менее трудно и фальсифицировать их, даже в том случае, когда это делается не по необходимости прикрыть ложной эмоцией настоящую. Для этого требуется несколько больше, чем просто заявить: я сержусь или я боюсь. Если обманщик хочет, чтобы ему поверили, он должен и выглядеть соответствующим образом, а его голос и в самом деле звучать испуганно или сердито. Подобрать же необходимые для успешной фальсификации эмоций жесты или интонации голоса не так-то просто. К тому же очень немногие люди могут управлять своей мимикой. А для успешной фальсификации горя, страха или гнева необходимо очень хорошее владение мимикой.

     в) чувство вины по поводу собственной лжи

     Муки  совести имеют непосредственное отношение лишь к чувствам обманщика, а не к юридическому определению  виновности или невиновности. Кроме  того, их также нужно отличать от чувства вины по поводу содержания лжи. Как и боязнь разоблачения, угрызения совести могут быть различной интенсивности. Они могут быть весьма слабыми или же, наоборот, настолько сильными, что обман не удастся, потому что чувство вины спровоцирует утечку информации или даст какие-либо другие признаки обмана. Следует отметить, говорит Пол Экман, что угрызения совести усиливаются в тех случаях, когда:

       Жертву обманывают против ее  воли;

     Обман очень эгоистичен; жертва не извлекает  никакой выгоды из обмана, а теряет столько же или даже больше, чем  лжец приобретает;

     Обман не дозволен, и ситуация предполагает честность;

     Лжец  давно не практиковался в обмане;

     Лжец  и жертва давно знакомы лично;

     Лжец  и жертва придерживаются одних и  тех же социальных ценностей;

     Жертву  трудно обвинить в негативных качествах  или излишней доверчивости;

     У жертвы есть причина предполагать обман  или, наоборот, лжец сам не хотел  бы быть обманщиком.

     г) боязнь оказаться  разоблачённым

     Страх разоблачения в слабой форме не опасен, наоборот, не позволяя расслабиться, он может даже помочь лжецу избежать ошибок. Поведенческие признаки обмана, заметные опытному наблюдателю, начинают проявляться уже при среднем  уровне страха. Информация о возможном  наличии у лжеца боязни разоблачения может быть хорошим подспорьем для  верификатора. Боязнь разоблачения наиболее высока в случаях, если:

     У жертвы репутация человека, которого сложно обмануть;

     Жертва  начинает что-то подозревать;

     У лжеца мало опыта в практике обмана;

     Лжец  предрасположен к боязни разоблачения;

     Ставки  очень высоки;

     На  карту поставлены и награда и  наказание или, если имеет место  только что-то одно из них, ставкой является избежание наказания;

     Наказание за саму ложь или за поступок настолько  велико, что признаваться нет смысла;