Комуникативная функция общения

     Что касается другого типа взаимодействий - конкуренции, то здесь чаще всего  анализ сконцентрирован на наиболее яркой ее форме, а именно на конфликте. При изучении конфликта социальной психологией, прежде всего, необходимо определение собственного угла зрения в этой проблеме, поскольку конфликты  выступают предметом исследования и в ряде других дисциплин: социологии, политологии и пр.

     Социальная  психология сосредоточивает свое внимание на двух вопросах: с одной стороны, на анализе вторичных социально-психологических  аспектов в каждом конфликте (например, осознание конфликта его участниками); с другой - на выделении частного класса конфликтов, порождаемых специфическими социально-психологическими факторами. Обе эти задачи могут быть успешно  решены лишь при наличии адекватной понятийной схемы исследования. Она  должна охватить как минимум четыре основные характеристики конфликта: структуру, динамику, функцию и типологию  конфликта.

     Структура конфликта описывается по-разному  разными авторами, но основные элементы практически принимаются всеми. Это - конфликтная ситуация, позиции  участников (оппонентов), объект, «инцидент» (пусковой механизм), развитие и разрешение конфликта. Эти элементы ведут себя различно в зависимости от типа конфликта. Обыденное представление о том, что всякий конфликт обязательно имеет негативное значение, опровергнуто рядом специальных исследований. Так, в работах М. Дойча, одного из наиболее видных теоретиков конфликта, называются две разновидности конфликтов: деструктивные и продуктивные.

     Определение деструктивного конфликта в большей  степени совпадает с обыденным  представлением. Именно такого типа конфликт ведет к рассогласованию взаимодействия, к его расшатыванию. Деструктивный  конфликт чаще становится не зависимым  от причины, его породившей, и легче  приводит к переходу <на личности>, чем и порождает стрессы. Для  него характерно специфическое развитие, а именно расширение количества вовлеченных  участников, их конфликтных действий, умножение количества негативных установок  в адрес друг друга и остроты  высказываний (<экспансия> конфликта). Другая черта – «эскалация» конфликта  означает наращивание напряженности, включение все большего числа  ложных восприятий как черт и качеств  оппонента, так и самих ситуаций взаимодействия, рост предубежденности против партнера. Понятно, что разрешение такого типа конфликта особенно сложно, основной способ разрешения - компромисс - здесь реализуется с большими затруднениями.

     Продуктивный  конфликт чаще возникает в том  случае, когда столкновение касается не несовместимости личностей, а  порождено различием точек зрения на какую-либо проблему, на способы  ее решения. В таком случае сам  конфликт способствует формированию более  всестороннего понимания проблемы, а также мотивации партнера, защищающего  другую точку зрения - она становится более «легитимной». Сам факт другой аргументации, признания ее законности способствует развитию элементов кооперативного взаимодействия внутри конфликта и  тем самым открывает возможности  его регулирования и разрешения, а значит, и нахождения оптимального решения дискутируемой проблемы.

     Представление о двух возможных разновидностях конфликтного взаимодействия дает основание  для обсуждения важнейшей общетеоретической  проблемы конфликта: пониманию его  природы как психологического феномена. В самом деле: есть ли конфликт лишь форма психологического антагонизма (т.е. представленные противоречия в  сознании) или это обязательно  наличие конфликтных действий. Подробное описание различных конфликтов в их сложности и многообразии позволяет сделать вывод о том, что оба названные компоненты есть обязательные признаки конфликта.

     Проблема  исследования конфликта имеет много  практических приложений в плане  разработки различных форм отношения  к нему (разрешение конфликта, предотвращение конфликта, профилактика его, ослабление и т.д.) и прежде всего в ситуациях  делового общения: например в производстве.

     При анализе различных типов взаимодействия принципиально важна проблема содержания деятельности, в рамках которой даны те или иные виды взаимодействия. Так  можно констатировать кооперативную  форму взаимодействия не только в  условиях производства, но, например, и  при осуществлении каких-либо асоциальных, противоправных поступков - совместного  ограбления, кражи и т.д. Поэтому  кооперация в социально-негативной деятельности не обязательно та форма, которую необходимо стимулировать: напротив, деятельность, конфликтная  в условиях асоциальной деятельности, может оцениваться позитивно. Кооперация и конкуренция лишь формы «психологического  рисунка» взаимодействия, содержание же и в том и в другом случае задается более широкой системой деятельности, куда кооперация или  конкуренция включены. Поэтому при  исследовании как кооперативных, так  и конкурентных форм взаимодействия недопустимо рассматривать их обе  вне общего контекста деятельности.

     Экспериментальные схемы регистрации взаимодействий. Выделение двух полярных типов взаимодействия играет определенную положительную  роль в анализе интерактивной стороны общения. Однако только такое дихотомическое рассмотрение видов взаимодействия оказывается недостаточным для экспериментальной практики. Поэтому в социальной психологии существуют поиски и иного рода - выделить более «мелкие» типы взаимодействия, которые могли бы быть использованы в эксперименте в качестве единицы наблюдения. Одна из наиболее известных попыток такого рода принадлежит Р. Бейлсу, который разработал схему, позволяющую по единому плану регистрировать различные виды взаимодействия в группе. Бейлс фиксировал при помощи метода наблюдения те реальные проявления взаимодействий, которые можно было увидеть в группе детей, выполняющих некоторую совместную деятельность. Первоначальный список таких видов взаимодействий оказался весьма обширным (насчитывал около 82 наименований) и потому был непригоден для построения эксперимента. Бейлс свел наблюдаемые образцы взаимодействий в категории, предположив, что в принципе каждая групповая деятельность может быть описана при помощи четырех категорий, в которых зафиксированы ее проявления: область позитивных эмоций, область негативных эмоций, область решения проблем и область постановки этих проблем. Тогда все зафиксированные виды взаимодействий были разнесены по четырем рубрикам: 

     Получившиеся 12 видов взаимодействия были оставлены  Бейлсом, с одной стороны, как  тот минимум, который необходим  для учета всех возможных видов  взаимодействия; с другой стороны, как  тот максимум, который допустим в  эксперименте.

     Схема Бейлса получила довольно широкое распространение, несмотря на ряд существенных критических  замечаний, высказанных в ее адрес. Самое элементарное возражение состоит  в том, что никакого логического  обоснования существования именно двенадцати возможных видов не приводится, равным образом, как и определения  именно четырех (а не трех, пяти и  т.д.) категорий. Возникает естественный вопрос: почему именно этими двенадцатью  характеристиками исчерпываются все  возможные виды интеракций? Второе возражение касается того, что в  предложенном перечне взаимодействий нет единого основания, по которому они были бы выделены: в списке присутствуют вперемешку как чисто коммуникативные  проявления индивидов (например, высказывание мнения), так и непосредственные проявления их в «действиях» (например, отталкивание другого при выполнении какого-то действия и т.д.). Главный  аргумент, не позволяющий придавать  этой схеме слишком большого значения, состоит в том, что в ней  полностью опущена характеристика содержания общей групповой деятельности, т.е. схвачены лишь формальные моменты  взаимодействия.

     Здесь мы вновь сталкиваемся с острым методологическим вопросом о том, может ли в принципе методика социально-психологического исследования фиксировать содержательную сторону деятельности?

     В традиционных подходах подразумевается  отрицательный ответ. Более того, в известном смысле эта неспособность  рассматривается как отличительная  особенность социальной психологии, т.е. включается в определение предмета этой дисциплины, которая, согласно такой  точке зрения, и должна исследовать  лишь формы взаимодействий, отвечать на вопрос «Как?», но не на вопрос «Что?»  делается совместно. Отрыв от содержания деятельности получает здесь свою легализацию. Все методики, построенные на основе таких исходных позиций, неизбежно будут апеллировать лишь к формальному аспекту взаимодействий. При отсутствии других методик в определенных границах они могут, естественно, использоваться, но надо помнить, что все они поставляют данные лишь относительно одного компонента взаимодействия - его формы.

     Трудность фиксации в эксперименте содержательной стороны взаимодействия породила в  истории социальной психологии тенденцию  упростить ситуацию анализа и  обратиться преимущественно к исследованию взаимодействия в диаде, т.е. к взаимодействию лишь двух людей. Такого рода исследования, проводимые в рамках теории «диадичесиого  взаимодействия», являют собой еще  один пример того, насколько даже самое  тщательное изучение формы процесса мало дает для понимания его сущности. При изучении «диадического взаимодействия», а наиболее подробно оно исследовано  американскими социальными психологами  Дж. Тибо и Г. Келли, используется предложенная на основе математической теории игр  «дилемма узника». В эксперименте задается некоторая диада: два узника, находящиеся  в заточении и лишенные возможности  общаться. Строится матрица, в которой  фиксируются возможные стратегии  их взаимодействия на допросе, когда  каждый будет отвечать, не зная точно, как ведет себя другой. Если принять  две крайние возможности их поведения: «сознаться» и «не сознаться», то, в принципе, каждый имеет именно эту альтернативу. Однако результат  будет различен в зависимости  от того, какой из вариантов ответа изберет каждый. Могут сложиться  четыре ситуации из комбинаций различных  стратегий «узников»: оба сознаются; первый сознается, второй не сознается; второй сознается, а первый - нет; оба  не сознаются. Матрица фиксирует  эти четыре возможные комбинации. При этом рассчитывается выигрыш, который  получится при различных комбинациях  этих стратегий для каждого «игрока». Этот выигрыш и является «исходом»  в каждой модели игровой ситуации. Применение в этом случае некоторых положений теории игр создает заманчивую перспективу не только описания, но и прогноза поведения каждого участника взаимодействия.

     Однако  сейчас же возникают многочисленные ограничения, которые влечет за собой  применение этой методики к анализу  реальных ситуаций человеческого взаимодействия. Прежде всего, как известно, в теории игр рассматриваются игры двух типов: с нулевой суммой и с ненулевой  суммой. Первый случай предполагает, что  в такой игре выигрыш одного точно  равен проигрышу другого, т.е. ситуацию, крайне редко встречающуюся в  реальном взаимодействии даже двух участников.

     Что же касается игр с ненулевой суммой, аналогов которых можно найти  значительно больше в реальных проявлениях  человеческого взаимодействия, то аппарат  их значительно сложнее и степень  формализации значительно меньше. Не случайно, что их использование в  социально-психологических работах  встречается довольно редко. Применяемый  же аппарат игр с нулевой суммой приводит к крайнему обеднению специфики  социально-психологического взаимодействия людей. В многочисленных ситуациях  взаимодействия при разработке стратегий  своего поведения люди чрезвычайно  редко уподобляются узникам из дилеммы. Конечно, нельзя отказать этой методике в том, что в плане формального  анализа стратегий взаимодействия она дает определенный материал, во всяком случае, позволяет констатировать различные способы построения таких  стратегий. Этим и объясняется возможность  применения методики в некоторых  специальных исследованиях.

     Подход  к взаимодействию в концепции  «символического интеракционизма». Важность интерактивной стороны  общения обусловила тот факт, что  в истории социальной психологии сложилось специальное направление, которое рассматривает взаимодействие исходным пунктом всякого социально-психологического анализа. Это направление связано  с именем Г. Мида, который дал направлению  и имя – «символический интеракционизм». Выясняя социальную природу человеческого «Я», Мид вслед за В. Джемсом пришел к выводу, что в становлении этого «Я» решающую роль играет взаимодействие. Мид использовал также идею Ч. Кули о так называемом «зеркальном Я», где личность понимается как сумма психических реакций человека на мнения окружающих. Однако у Мида вопрос решается значительно сложнее. Становление «Я» происходит действительно в ситуациях взаимодействия, но не потому, что люди есть простые реакции на мнения других, а потому, что в этих ситуациях формируется личность, в них она осознает себя, не просто смотрясь в других, но действуя совместно с ними. Моделью таких ситуаций является игра, которая у Мида выступает в двух формах: play и game. В игре человек выбирает для себя так называемого значимого другого и ориентируется на то, как он воспринимается этим «значимым другим». В соответствии с этим у человека формируется и представление о себе самом, о своем «Я». Вслед за В. жемсом Мид разделяет это «Я» на два начала (здесь за неимением адекватных русских терминов мы сохраняем их английское наименование), и «те». - Это импульсивная творческая сторона «Я», непосредственный ответ на требование ситуации; «те» - это рефлексия, своего рода норма, контролирующая действия от имени других, это усвоение личностью отношений, которые складываются в ситуации взаимодействия и которые требуют сообразовываться с ними. Постоянная рефлексия при помощи «те» необходима для зрелой личности, ибо именно она способствует адекватному восприятию личностью себя самой и своих собственных действий.