Роль государства в становлении и функционировании морали

Содержание:

Введение

1. Взаимное влияние политики и морали в истории.
2. Мораль и политика: основные концепции.
3. Общее в политике и морали.
4. Различия и разногласия.
5. Роль государства в становлении и функционировании морали.

Заключение

Список литературы 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Введение

     Традиционная  постановка проблемы - отношение политики и этики, политики и морали провоцирует на различные суждения в этой сфере.

     Древний постулат, согласно которому мораль понимается как выбор достойных средств, для достижения разумно поставленных целей, лежит в самом основании политики. И действительно, в политике, где центральное место занимает человек, нельзя игнорировать то, что можно обозначить понятием "человеческое измерение". Там, где речь идет о понимании и толковании человека, человеческих целей непременно присутствует ценностное начало. Уже по самому своему определению политика и изучающая ее политология пронизаны морально-этическим началом, поэтому политика не может не иметь морально-этического измерения.

     Мораль  всепроникающая, от нее не уходит ни отдельный человек, ни какой-либо коллектив людей, общественная группа и общество в целом. Мораль - неотвратимая как судьба, все присутствующая невидимка: она обнаруживается в политике, экономике, праве и т.п.

     «Диалог»  между политикой и моралью  ведется с давних исторических времён. В нём принимали участие и  великие мыслители прошлого, и  малоизвестные современникам философы, представители литературы и искусства, политики и религиозные деятели. «Спор» между этими самыми активными  формами общественного сознания за пределами теоретического пространства, в реальной жизни, нередко решался  в революционных сражениях, бессмысленных  бунтах и смутах, гражданских, отечественных  и мировых войнах. Он проявлялся в ненависти к «сильным мира сего», жертвенной любви к справедливости, презрении к собственному Отечеству и самоотверженном патриотизме. Продолжается этот спор и сегодня. 
 
 
 

1. Взаимное влияние политики и морали в истории.

     На  взаимосвязь политики и морали решающее влияние оказывает характер общества, переживаемая эпоха, господствующая социокультурная  среда. Одно дело политика и мораль в традиционном обществе, где главное  – это инерция сознания и поведения. Совсем другая ситуация возникает с  переходом в эпоху техногенных  цивилизаций. Иными словами, и в  морали, и в политике живут эпохи  особенности культурного наследия и традиций, раскрываются биологические  черты наций и рас. В традиционном обществе нет отдельных групп, все  слиты коллективно. Осознание человека личностью, членом группы, противопоставления морали одного морали другого еще  не происходит. Различие личного и  общественного отсутствует, и все, что было вне традиционного общества, было вне закона. В эпоху традиционных обществ была характерна неразделенность  политики и морали. Особенно четко  это проявилось, да и продолжает проявляться в наиболее устойчивых районах традиционализма – на Востоке. Конфуций видел в самосовершенствовании  основу хорошего управления, не верил  в регулирующую силу закона. Он считал, что народ будет избегать его, при этом не испытывая стыда. Добродетель объявлялась единственным, что может подчинять людей порядку, так как с добродетелью народ будет знать стыд. Лао Цзы классифицировал типы правления на основе критериев, объединяющих нравственность и результативность. Лучшим называлось правление, которое как бы не замечается, настолько оно плавно и естественно. Уступает ему правление, поддерживаемое восхвалениями мудрости решений правителя. Плохое правление основано на страхе подчиненных. И совсем негодное если вызывает презрение. Идея полного слияния политики с народной моралью дошла до наших дней. Симптоматично в этом отношении двенадцать правил Хо Ши Мина (шесть запретов и шесть наставлений) по работе коммунистов среди населения. По сути, это кодекс поведения в народе, уважения его обычаев, даже кажущихся предрассудками, и пути просвещения и ослабления предрассудков и завоевания политиком авторитета среди простых людей.

     Для западной культуры, особенно с накоплением  потенциала индивидуализма и динамизма, характерно нарастание разграничения  сфер политики и морали, их взаимодействие как различающихся форм сознания и деятельности. Спорят, сближаются и расходятся две основные позиции: единство морали и политики и разделение границ политически значимого, определение собственно политических критериев политической деятельности.

  Плутарх предъявлял нравственные требования к правителю: доверять бесчестному власть подобно безумному дать меч. Для Аристотеля очевидно, что в политике должны участвовать достойные. Г. Мабли называл политику общественной моралью, а мораль – частной политикой. Хорошая политика, по Мабли, не отличается от здоровой нравственности. Руссо взывал к соединению политики и морали: кто захочет изучать отдельно политику и мораль, тот ничего не поймет ни в той, ни в другой, и все, что является нравственным злом, является злом и в политике. Т. Джефферсон считал, что все искусство управления состоит в искусстве быть честным.

  Древняя традиция единства политики и морали приходит в новое время, в ранний марксизм, во все современные идеологии, хотя понимание самой морали и политики дается разное. Так, в Учредительном Манифесте I Интернационала, подготовленном К. Марксом и Ф. Энгельсом, войны, которые вели европейские государства, называются грабительскими, цели их внешней политики – преступными. Широко известно деление войн Гроцием на справедливые и несправедливые.

  Одновременно для западной культуры было характерно и противоположное направление политической мысли и практики: разделение политики и морали и спор об их первенстве. В этом нашло выражение сложного и противоречивого процесса деления власти, контроля и оценки одной власти другой и предотвращение абсолютной власти в обществе, а также способности западной культуры к движению и истоков драматизма ее развития.

       В жизни уже античного мира  стали различаться “архе” и “анархе”, т.е. порядок, обеспечиваемый властью, и отсутствие власти и порядка.

       Общественный порядок в свою  очередь имел как бы два  уровня, регулируемый публичным  правом и частным правом. Политика  идентифицировалась с деятельностью  публичной власти и определением  основ функционирования частного  права. В политике регулирование  идет с акцентом на функцию, приобретаемую носителем власти благодаря консолидации разъединению групп, лидерству, рождению социальных структур. В морали – акцент делался на требования к индивиду на основе представлений о добре и зле, о долге, справедливости, чести, бесчестии.

       Во времена перерождения феодальных  отношений в буржуазные и формирования  новой культуры политика и  мораль еще больше расходятся. Образуются свои сферы влияния  и средства воздействия. Появление  светских государств означало  узаконивание освобождения политики  от религиозных догм.

  В теории провозвестником разделения политики и морали был Н. Макиавелли. К. Маркс и Ф. Энгельс писали, что начиная с Макиавелли “теоретическое рассмотрение политики освобождало от морали, и по сути дела, был выдвинут постулат самостоятельной трактовки политики”.

       Суть традиции, заложенной Н. Макиавелли, заключалась в том, что политические  цели достигаются политическими  средствами. Политик, руководствующийся  только принципами абсолютного  добра, пропадет, так как живет  среди людей, ориентирующихся  на другие принципы. Надо выбирать  меньшее зло в ситуации конфликта  с нравственными ценностями, но  использование зла неизбежно.  Для достижения выбранной политической  цели общепринятая мораль не  может быть препятствием. Макиавелли  пришел к выводу, что средства  должны соответствовать цели. В  его идее обращения к любым  средствам воздействия выражено  осознание обусловленности средств  достижения цели характером цели. В наше время очевидным стало  и другое: в макиавеллистском  откровении скрыт имморализм, опасный  и даже непредсказуемый по  своим последствиям. Цель может  провоцировать обращение к неправым  средствам, если цель неправомерна, утопична.

  Абсолютизация политических утопических целей ведет к тому, что целеустремленность, решимость становятся основой нравственного уродства личности политика. Л. Троцкий, например, относил к революционерам тех, у кого нет внутренних препятствий, есть только внешние. Куда заводит свобода от морали – большевики показали во времена красного террора, организации концлагерей, всеобщей коллективизации, по отношению к тем, кто оказался в плену у немцев или на оккупированных территориях. При коммунистическом режиме в России мораль оказалась в основном подчиненной политике и под влиянием авторитарной власти деформировалась, становясь односторонней.

  Подчинение норм морали политике – результат особого ветви нравственно- политического развития, характерного для запаздывающей модернизации. Чем больше в господствующей морали предпосылок для этатизма, эгалитаризма, тем легче устанавливается единая морально-политическая система, основанная на культе одной, якобы найденной истины, которая будто бы интегрирует все общественные процессы, подчиняет политику и мораль воле самозваных носителей некоего единственно верного учения.

       Идейной основой политизации  морали в советском обществе  была ленинская постановка вопроса  о коммунистической морали. Для  коммунистов, считал Ленин, нравственность  подчинена интересам классовой  борьбы пролетариата, созидающего  новое общество.

  Политизация морали открывает путь к героизму, сплоченности, самоотверженности части общества, особенно части молодого поколения. Но вместе с тем она сосредотачивает энергию не на человеке, его внутреннем мире и мотивах, а на внешних для человека целях, способствует раздвоению личности, насаждает ложь, терпимость ко лжи, безразличие и даже жестокость к тем, чьи интересы не вписывались в политическую цель.

  Коммунистическая идеология в нашей стране оказалась настолько мощным явлением, что в корне изменила общий ряд нравственных норм; большая их часть, особенно регулирующая отношения человека с обществом, деформировалась, была подчинена целям строительства далекого коммунизма у себя в стране и во всем мире. На практике это привело к попранию общечеловечности, автономии человека, атрофии внимания к человеку как основы общественных отношений. Развивавшиеся в России основы либерализма, свободы совести искоренялись самым жестоким образом.

       Попытки заменить мораль политикой,  нравственные авторитеты политическими  частично удались. Исчезла индивидуальность, начавшая быстро развиваться в капиталистической России. Она выкорчевывалась единой для всех идеей коммунизма, борьбой с постоянными врагами, враждебностью к “несоциалистическому”, всеобщим обожанием и восторгом перед вождями.

  Нравственная ценность человека как основа образа жизни оказалась затоптанной. Но то, что считалось победой во времена становления тоталитаризма, обернулось в конечном счете не только трагедией, но и тяжелейшим положением общества, ограниченностью возможностей выйти на дорогу цивилизованности. Вековые основы нравственности были заменены классовой ненавистью и личной зависимостью от вождей. Под предлогом борьбы за чистоту идеологии искоренялось все, что несло первенство общечеловеческого над классовым. Утверждалось, что производственный коллектив – основная ячейка в обществе. Это означало, что его власть распространяется лишь на личные, семейные отношения. Нравственно было вторгаться в личную жизнь, указывать, что можно читать и смотреть.

  Нравственно было растранжиривание народного богатства в помощь военным режимам в разных странах. Военная поддержка служила предметом гордости и способом оправдания “временных трудностей” внутри страны.

  Как реакция на попрание политиками норм общечеловеческой морали появились нравственные максимы, абсолютизация нравственных ценностей. Уже Сенека – свидетель деградации нравственности римских правителей – высказывает мысль, близкую к утверждению абсолютного первенства морали над целями и средствами властвования. Ответом на крайности макиавеллизма в политической практике и бесовщину в революционном и массовом движении является популярность идей и авторитет таких личностей, как Достоевский, Ганди, Камю, Сахаров, Солженицын. По Достоевскому, лучше всем погибнуть, если спасение зависит от мук ребенка. Этот же вопрос ставит и Камю: имеем ли право убить человека или даже согласиться с тем, чтобы он был убит? Отказ от насилия, учил Ганди, поднимает морально обе стороны. Доступной и приемлемой формой протеста является, по Ганди, голод. Те, кто проповедует такую философию, при жизни много страдает, после смерти обретает ореол великомученика или святого. 

       В политике дело обстоит иначе.  Часто, чтя моралистов, политики  все же идут своим путем.  Нравственное противостояние проводимой  политики основывается не на  структурах, но на устойчивых  представлениях и, как правило,  выражается в поведении героев. Но если для нравственного  противостояния достаточно мужества, духа одиночки, то для политического  лидерства нравственного максимализма  недостаточно. В политике быстро  наступает расплата за нравственный  максимализм, потерю чувства меры  в данной социальной и политической  среде, ослабление связей политика  с реальными государственными  структурами. Поучителен в этом  отношении советский опыт. Политическая  система 70-х – начала 80-х годов,  отличалась от системы сталинских  времен, в целом оставалась все  той же тоталитарной по своей  сути. Перемены могли наступить  только в результате сигналов  с самого верха. Какие-либо  попытки изменить систему по  инициативе политика не самого  высокого ранга означали бы  одно – конец карьеры этого  политика. Только оказавшись на  вершине политической иерархии, после относительной либерализации  и гласности М. Горбачев смог  стать пропагандистом общечеловеческих  ценностей. В условиях перестройки возможно было появление Б. Ельцина – лидера другого типа, который завоевал огромную популярность на антикоммунистическом прорыве, противостоянии партийной верхушке.