Теоретическая позиция ученых к вопросу о мере и степени свободы человека

   Погружаясь в глубины собственного бытия, свободный человек с помощью веры и напряженных волевых усилий выращивает в себе добро и правду, совершенствуя тем самым свою человеческую природу. В философии экзистенциализма антропология в значительной мере сводится к решению проблемы свободы, к выяснению предпосылок и факторов, которые обеспечивают ее осознание и обретение. У Ж. П. Сартра, например, человек на уровне своего психологического “Я” не свободен; он лишен возможности

выбора, более того — его выбирают, им манипулируют, как пешкой. Как же человеку добиться свободы? Если С. Л. Франк считал, что свобода содержит в себе динамичность: процесс свободного выбора подразумевает такие моменты, как “делание”, “совершение”, “становление”, т. е. нечто активное и созидательное в действиях познающего субъекта, то у Сартра природа свободы основана на негативе. Быть свободным, по Сартру, означает способность человека не творить бытие, а выводить себя за его пределы, освобождаться от него, отрицать необходимость. Человек ' освобождается от неподлинного существования тем, что уходит из-под господства необходимости, законосообразного состояния. Мера свободы человека в антропологии Сартра определяется степенью отрицания ( неантизации ) внеположенного ей бытия, косного и инертного существования в обществе . Большое внимание уделял проблеме человека и его пути к свободе выдающийся русский философ Н. А. Бердяев (1874-1948 гг.). Известны его работы по антропологии: “Философия свободы” (1911 г.); “Смысл творчества (опыт оправдания человека)” (1916 г.); “Смысл истории.

   В своем учении о свободе Н. А. Бердяев различает три ее вида: первичную иррациональную свободу, или произвол; разумную ( рациональную ) свободу; свободу, проникнутую любовью к Богу. Иррациональная свобода человека коренится в “ничто” которого Бог сотворил мир, она предшествует Богу и миру, добру и злу. Когда у человека верх берет гордыня духа, он ставит себя на место Бога, вследствие чего происходит распад и вместо свободы возникает рабство. Разумная свобода, если она ведет к принудительной добродетели, также порождает рабство. Свободу человек обретает благодаря тому, что Бог нисходит в бездну (Ungrund), в глубину свободы, из которой рождается не только зло, но и добро. Как видим, в данном контексте свобода Бердяевым рассматривается в исключительно теологическом плане ³. С этим связано решение религиозным философом-экзистенциалистом вопроса о соотношении бытия и свободы. Оно сводится к тому, что свобода не детерминирована бытием, не имеет в нем своего источника; она невозможна из бытия, поскольку вкоренена в ничто, в бездонность, в небытие. Более того, бытие не имеет примата над свободой; она, как и дух в целом, предшествует бытию. Сама же она безосновна. Помимо божественного истолкования свободы у Бердяева она имеет и непосредственно личностное измерение. Возвышая свободную личность, он видит в ней категорию духа, а не природы. Не личность составляет часть общества, а общество и даже космос — часть и сторона личности.

 Философ  считал личность более высокой  ценностью, чем нацию, общество и государство. Последние стремятся подчинить себе личность, низвести ее до своего орудия, поэтому человек имеет не только право, но и обязан защищать от них свою духовную свободу. Для Бердяева Н А. характерным является и то, что он рассматривал свободу человека в неразрывной связи и единстве с его научным и художественным, культурным творчеством. “ Без свободы творчества,  писал он -нет новизны, нет возрастающей и восходящей жизни, есть умирание. В творческой свободе, по Бердяеву, заключена величайшая тайна экзистенции человека, без свободы творчество прекращается. Свободное творчество творит новизну, то, чего еще не было. Так реализуются преемственность, связь времен, сочетаются традиции и современность. “Без Традиции нет связи и нет смысла исторической судьбы”. Глубоко исследовал проблему человека и крупный отечественный мыслитель Иван Александрович Ильин (1882-1955 гг.). Наряду с такими истинно человеческими феноменами, как добро и зло, мораль, любовь, душа, вера, культура, труд, совесть, семья и прочее, он исследует в различных аспектах свободу человека. Прежде всего он ставит теоретико-методологические вопросы: “Что значит -“свободен”? Какая свобода имеется здесь в виду? Свобода от чего и ради чего?”. И. А. Ильин различает внешнюю свободу личности и ее внутреннее освобождение; соотносит свободу, любовь и веру в Бога; пишет о человеческих страстях и достижении свободы в управлении ими; исследует политическую свободу как разновидность внешней свободы; ставит проблему уважения авторитета, дисциплины, ответственность свободного человека; критикует беспредельность и разнузданность в поведении людей; указывает на “вреднейший парадокс, утверждающий необходимость и полезность безграничной свободы (крайний либерализм, анархизм)”. Он выступает против без духовности, считает, что духовная свобода и религиозная самостоятельность людей не только не исключают воспитания и преподавания, а напротив, предполагают их. Обратившись против духа, свобода перестает быть таковой и становится произволом. Итак, заключает мыслитель, “без свободы гаснет дух; без духа - вырождается и гибнет свобода. О, если бы люди увидели и уразумели этот закон!”. Для русской философской литературы вообще характерно широкое, целостное толкование духовности, включающей триединство: разум, чувство и волю. Последняя, пожалуй, является объектом столь же многочисленных исследований, как и сама свобода. Еще поэт и философ Древнего Рима Тит Лукреций Кар (I в. до н. э.), написавший знаменитую шести томную философскую поэму “О природе вещей” ( четвертый том посвящен человеку, его чувственным восприятиям как основе знаний ), ставил сакраментальный и, по существу, безответный вопрос: “Как и откуда, скажи, появилась свободная воля?” Для Гегеля воля — это себя в себе опосредствующая деятельность и возвращение к себе, “последний источник всякой деятельности, жизни и сознания”. Во французском и немецком экзистенциализме, неопозитивизме свобода нередко отождествляется с абсолютно автономной человеческой волей. В русском языке слова-термины “свобода” и “воля” также могут употребляться как синонимы. Действительно, воля - это способность осуществлять свои желания, поставленные перед собой цели; сознательное стремление к осуществлению чего-нибудь; пожелание, требование; власть, возможность распоряжаться, а также “свобода в проявлении чего-нибудь, “свободное состояние”. А. В. Водолагин подчеркивает, что человек в своем историческом существовании всегда открыт возможностям бытия, которые еще не стали вещами, поступками, событиями. И вот эта открытость, проявляющаяся в “неискоренимом томлении человеческого духа, в состояниях беспричинного страха, беспокойства, тревоги, недовольства самим собой и миром означает вместе с тем его постоянную готовность к самоопределению, которую мы и называем волей”. Как бы то ни было, свободой может обладать лишь ' тот человек, который наделен волей.

 Это позволяет ему противостоять внешней необходимости, реализовать свои внутренние потенциальные силы и возможности. Воля и свобода могут трактоваться как проявления инстинктивного, аффективного состояния человека, в отрыве от духовности и социальности или в психологическом плане: свобода — “психологическое сознание людей, действующих по желаниям и стремлениям своего “Я”, по своей воле. Свобода воли должна быть осознанной, соизмеренной с волей других людей, их общностей; с правом - волей, возведенной государством в закон. Волевая деятельность, волевые отношения людей в конечном счете детерминированы экономически и политически, но лишь в конечном счете. Реально они настолько самостоятельны и даже “самостийны”, что представляют собой относительно автономную сферу человеческой деятельности. Свобода воли — не идеалистическая “чепуха” и “лжепроблема”, а реальныфактор человеческого существования, общественной жизни. С учетом социального прогресса и достижений общественных наук важно оптимизировать и конкретизировать тезис о свободе как соотношении индивида (“Я”) и его деятельности, совершаемых им актов; о свободе и ответственности человека. Свободный человек принимает решения по собственной воле. Однако насколько эти решения и сама свободная деятельность человека согласуются с волей и деятельностью других людей, групповыми и общественными интересами? Так свобода и ответственность личности становятся двумя взаимосвязанными и взаимообусловливающими друг друга характеристиками ее бытия. Между тем сторонники абсолютной свободы воли полагают, что поскольку поведенческие поступки человека строго детерминированы внешними условиями и обстоятельствами, он не может и не должен нести ответственность за социальные последствия этих поступков.

 Считается,  таким образом, что воля человека не может быть свободной при сохранении внешней детерминации: либо свобода, либо необходимость. Метафизическая абсолютизация одной из противоположностей снимает другую противоположность, но это происходит лишь в воображении тех, кто допускает подобную мистификацию. Ведь в рамках необходимости человек имеет возможность выбора того или иного решения, принятия того или иного варианта поведения, вплоть до альтернативных позиций.

Свободно, в соответствии с собственной волей принимая решения, становясь на определенную сторону, выбирая путь и т. п.  человек должен принять на себя и ответственность за свои действия перед собственной совестью, другими людьми, обществом государством. Следовательно, свобода предполагает ответственность, а ответственность выступает условием свободы. Предпочитая добро или зло, человек должен принять адекватную реакцию себя. Существует, правда, точка зрения, что зло никогда не выбирается свободно. Напротив, “нас непроизвольно тянет, влечет или гонит к нему; поскольку зло нас “привлекает”, в этом самом акте влечения ко злу мы уже теряем нашу свободу; подлинно “свободно” мы стремимся только к добру ”. Вопрос о том, виноваты ли мы в том, что Бог снабдил нас такой сомнительной, неустойчивой свободой, которая может вести ко злу, остается, по Франку, в стороне. Другими словами, предполагается как данность, что злонамеренность коренится в самом человеке, как и доброта. При таком подходе надо признать, что зло неистребимо и борьба с ним бесперспективна. Пока зло на Земле не искоренено, но неужели человек смирится с таким положением на “веки вечные”? По Новому Завету, “добрый человек из доброго сокровища выносит доброе, а злой человек из злого сокровища выносит злое”. Неимоверно сложная задача стоит перед людьми: как добиться, чтобы все сокровища, а следовательно, и люди стали добрыми? “Добро и зло. Самые древние сущности. Вечно противостоящие друг другу. Веками длится их борьба. С переменным успехом. Сменой декорации. Иногда это походит на вселенский балаган. Ибо перекрашивались одеяния. Герои зла одной эпохи становились рыцарями добра в другой. Хорошее на сегодня вдруг становилось плохим на завтра. Актеры быстро все забывали, меняясь местами в продолжавшейся драке”. В любом государстве, а в современной России, видимо, в особенности, осуществление свободного волеизъявления личности должно сочетаться с выполнением ею конституционных обязанностей и несовместимо с действиями, причиняющими ущерб государственной окружающих и  общественной безопасности, ментальным основам жизни и здоровью населения, защите прав и свобод других лиц. Трактовка свобод человека не должна допускать их одностороннего толкования: жить в обществе и быть независимым от общества нельзя. Подлинная свобода альтернативна несвободе во всех ее проявлениях. В то же время она несовместима с безответственностью, вседозволенностью, распущенностью, анархистским своеволием, волюнтаризмом индивида, жизненное кредо которого чрезвычайно примитивно и эгоцентрично: “Делай, что хочешь”. С этим девизом себялюбцев фактически смыкается широко рекламировавшийся у нас в конце 80-х гг. постулат: “Все разрешено, что не запрещено законом”. Что это означает на практике? Только ли законопослушание? Отнюдь нет. Ведь даже законопослушные люди ориентируются при этом на допустимость аморального поведения, безнравственных поступков. Поскольку общеобязательных, “писаных” законов в области морали не существует, выходит, что может быть санкционирована “антимораль ”? В жизни так и получается, что повсеместно дают о себе знать не урегулированные законом акты циничного попрания традиционных правил общежития, вопиющая бездуховность, грубость и хамство, нравственная глухота. Без свободы выбора нет и самой свободы, но это должен быть разумный выбор. В правовом государстве не только Конституция как Основной закон, но и другие законные и подзаконные акты, правовые нормы, ведомственные и прочие, идущие от государственных органов, предписания и инструкции должны не противоречить высоким требованиям морали, более того, они призваны соответствовать им и укреплять их. В России органичное сочетание свободы и ответственности граждан является необходимой предпосылкой нормального функционирования государственных и общественных институтов; соблюдения законности и правопорядка; повышения общей и политической культуры; эффективной борьбы с преступностью, бюрократизмом. Свобода порождает добро, а несвобода, рабство во все времена плодили зло. На исходе XX в. вопрос о полном торжестве добра над злом в большей степени ; риторический, чем практический. Но времена меняются и все-таки к лучшему, множа основания и аргументы для социального оптимизма. Если счастье — это “добро, искомое ради самого себя”

   И будущее, в конечном счете, принадлежит именно им. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

                                 Список используемой литературы: 
 

1. Ясперс  Карл – « Смысл и назначение истории »  М. 1991.
2. Гегель – « Философия истории » М. 1935, т. VIII.
3. Э. Фромм – « Душа человека » М. 1992.
4. И. Кант – « Сочинения в шести томах»  М. 1965, т. 4(2).
5. Франк С. П. –« Духовные основы общества »  М. 1992.
6. Н. А. Бердяев – « Философия свободы »  -  1911 г.
7. Лосский Н. О. –« История русской философии » М. 1994