Средневековая философия

      Спор  номиналистов и реалистов возник в связи с проблемой единичного и общего, как она ставилась  еще Аристотелем, различавшим первичные  и вторичные сущности и затруднявшимся в определении онтологического статуса тех и других.

      Одним из наиболее выдающихся представителей зрелой схоластики был монах доминиканского ордена Фома Аквинский (1225/ 1226-1274), ученик знаменитого средневекового теолога, философа и естествоиспытателя Альберта Великого (ок. 1193-1280). Как и его учитель, Фома пытался обосновать основные принципы христианской теологии, опираясь на учение Аристотеля. При этом последнее было преобразовано им таким образом, чтобы оно не вступало в противоречие с догматами творения мира из ничего и с учением о богочеловечестве Иисуса Христа. Как и у Августина и Боэция, у Фомы высшее начало есть само бытие.

      Под бытием Фома разумеет христианского  Бога, сотворившего мир, как о том  повествуется в Ветхом Завете. Различая бытие (существование) и сущность, Фома тем не менее не противопоставляет их, а вслед за Аристотелем подчеркивает их общий корень. Сущности, как субстанции, обладают, согласно Фоме, самостоятельным бытием, в отличие от акциденций (свойств, качеств), которые существуют только благодаря субстанциям. Отсюда выводится различение так называемых субстанциальных и акцидентальных форм. Субстанциальная форма сообщает всякой вещи простое бытие, а потому при ее появлении мы говорим, что нечто возникло, а при ее исчезновении - что нечто разрушилось. Акцидентальная же форма - источник определенных качеств, а не бытия вещей. Различая вслед за Аристотелем актуальное и потенциальное состояния, Фома рассматривает бытие как первое из актуальных состояний. Во всякой вещи, считает Фома, столько бытия, сколько в ней актуальности. Соответственно он выделяет четыре уровня бытийности вещей в зависимости от степени их актуальности, выражающейся в том, каким образом форма, то есть актуальное начало, реализуется в вещах.

      На  низшей ступени бытия форма, согласно Фоме, составляет лишь внешнюю определенность вещи (causa formalis); сюда относятся неорганические стихии и минералы. На следующей ступени форма предстает как конечная причина (causa finalis) вещи, которой поэтому присуща целесообразность, названная Аристотелем «растительной душой», как бы формирующей тело изнутри, - таковы растения. Третий уровень - животные, здесь форма есть действующая причина (causa efficiens), поэтому сущее имеет в себе не только цель, но и начало деятельности, движения. На всех трех ступенях форма по-разному привходит в материю, организуя и одушевляя ее.

      Наконец, на четвертой ступени форма предстает  уже не как организующий принцип  материи, а сама по себе, независимо от материи (forma per se, forma separata). Это дух, или ум, разумная душа, высшее из сотворенных сущих. Не будучи связана с материей, человеческая разумная душа не погибает со смертью тела. Поэтому разумная душа носит у Фомы имя «самосущего». В отличие от нее, чувственные души животных не являются самосущими, а потому они и не имеют специфических для разумной души действий, осуществляемых только самой душой, отдельно от тела - мышления и воления; все действия животных, как и многие действия человека (кроме мышления и акта воли), осуществляются с помощью тела. Поэтому души животных погибают вместе с телом, тогда как человеческая душа - бессмертна, она есть самое благородное в сотворенной природе. Следуя Аристотелю, Фома рассматривает разум как высшую среди человеческих способностей, усматривая и в самой воле прежде всего ее разумное определение, каковым он считает способность различать добро и зло. Как и Аристотель, Фома видит в воле практический разум, то есть разум, направленный на действие, а не на познание, руководящий нашими поступками, нашим жизненным поведением, а не теоретической установкой, не созерцанием.

      В мире Фомы сущими оказываются в конечном счете индивиды. Этот своеобразный персонализм составляет специфику  как томистской онтологии, так и  средневекового естествознания, предмет  которого - действие индивидуальных «скрытых сущностей» - «деятелей», душ, духов, сил. Начиная с Бога, который есть чистый акт бытия, и кончая малейшей из сотворенных сущностей, каждое сущее обладает относительной самостоятельностью, которая уменьшается по мере движения вниз, то есть по мере убывания бытия существ, располагающихся на иерархической лестнице.

      Учение  Фомы (томизм) пользовалось большим  влиянием в средние века, римская  церковь официально признала его. Это  учение возрождается и в XX веке под  названием неотомизма - одного из наиболее значительных течений католической философии на Западе.

      Как уже отмечалось, средневековая философия  вобрала в себя две различные  традиции: христианское откровение и  античную философию. В учении Фомы возобладала  последняя. Напротив, критики томизма  апеллируют к библейской традиции, в рамках которой воля (прежде всего божественная воля - всемогущество Бога) стоит выше разума и определяет его. Расцвет номинализма приходится на XIII и особенно XIV век; его главные представители - Уильям Оккам (ок. 1285 - 1349), Жан Бури-дан (ок. 1300 - ок. 1358), Николай из Отрекура (ок. 1300 - после 1350) и другие.

      В номинализме пересматривается характерная  для аристотелевской традиции (Альберт  Великий, Фома Аквинский) трактовка  бытия, предполагающая тесную связь  бытия с категорией сущности. Хотя Фома и проводил различия между бытием и сущностью (ибо только в Боге бытие и сущность совпадают), однако считал, что сущность стоит к бытию ближе всех остальных категорий. А отсюда вытекает, с одной стороны, приоритет разума, а с другой - иерархическая структура тварного мира. В номинализме определяющее значение получает идея божественного всемогущества, а творение рассматривается как акт божественной воли. Здесь номиналисты опираются на учение Иоанна Дунса Скота (ок. 1266-1308), который обосновал зависимость разума от воли и считал божественную волю причиной всякого бытия. Однако номиналисты пошли дальше Дунса Скота: если тот считал, что в воле Бога был выбор сущностей, которые Он хотел сотворить, то Уильям Оккам упразднил само понятие сущности, лишив его того основания, которое оно имело в ранней и средней схоластике, а именно тезиса о существовании идей (общих понятий) в божественном уме. Идеи, согласно Оккаму, не существуют в божественном уме в качестве прообразов вещей: сначала Бог творит вещи своей волей, а идеи возникают в его уме уже после вещей, как представления вещей.

      Номиналисты не разрывают и с Аристотелем, но дают его философии иную, чем  Фома, интерпретацию, опираясь на учение Аристотеля о первичной сущности как единичном, индивиде. Согласно Оккаму, реально существует лишь единичное; любая вещь вне души единична, и только в познающей душе возникают общие понятия. С этой точки зрения сущность (субстанция) утрачивает свое значение самостоятельно сущего, которому принадлежат акциденции, не имеющие бытия помимо субстанций: Бог, согласно номиналистам, может создать любую акциденцию, не нуждаясь для этого в субстанции. Понятно, что при этом различение субстанциальных и акцидентальных форм теряет свое значение, и главное понятие томизма - понятие субстанциальной формы - не считается необходимым. В результате умопостигаемое бытие вещи (сущность) и ее простое эмпирически данное бытие (явление) оказываются тождественными. Номинализм не признает различных бытийных уровней вещей, их онтологической иерархии. Отсюда равный интерес ко всем деталям и подробностям эмпирического мира. Ориентация на опыт - характерная черта номинализма, которую впоследствии перенимают наследники средневекового номинализма английские философы эмпирического направления - Ф. Бэкон, Дж. Локк, Д. Юм.

      Номинализм  формирует новое представление  о познании и природе познающего ума. Поскольку познание направлено не на сущность вещи, а на вещь в ее единичности, то оно есть интуитивное  познание (созерцание отдельных свойств  вещи), его предметом оказываются акциденции, и знание трактуется как установление связи между явлениями. Это ведет к пересмотру аристотелевской и томистской логики и онтологии, для которых субстанция есть условие возможности отношений (не случайно в томизме гносеология - учение о познании - не существует независимо от онтологии - учения о бытии). Теоретическая способность в номинализме утрачивает свой онтологический характер, умы больше не рассматриваются как высшие в иерархии сотворенных сущих. Ум, с точки зрения Николая из Отрекура, есть не бытие, а представление о бытии, направленность на бытие. Так в номинализме формируется представление о субъекте, противостоящем объекту, как особого рода реальности, и о познании как субъект-объектном отношении. Такой подход способствует выделению гносеологии в самостоятельную область исследования. Но одновременно возникает субъективистское истолкование ума, человеческого духа, рождается убеждение, что явления психического ряда достовернее физических, поскольку даны нам непосредственно, тогда как физические - опосредованно. В теологии при этом подчеркивается приоритет веры над знанием, воли - над разумом, практически-нравственного начала - над теоретическим. В целом номинализм в значительной мере определил направление и характер развития как философии, так и экспериментально-математического естествознания XVI-XVII веков.

      Современный спор об универсалиях начался в первые десятилетия 20 века, а кульминационного пункта достиг, судя по всему, к началу пятидесятых годов. Именно к этому  времени вышли основные, программные произведения ведущих номиналистов и платонистов. В последующие годы публикации по проблеме универсалий продолжались, но их характер изменился. Все больше появлялось обзорных работ и антологий, содержащих классические, с точки зрения их составителей, исследования этой проблемы. Сказанное позволяет заключить, что период интенсивного исследования этой проблемы закончился и можно подводить итоги.

      Естественнее  всего «ренессанс» спора между номиналистами и платонистами истолковать как попытку современными средствами решить ту самую проблему, над которой бились номиналисты и реалисты Средневековья. Многие так и думают. Например, В. Куайн, пишет: «В настоящее время обсуждают ту же старую проблему универсалий в заново проясненной форме... Проблема сейчас яснее, чем в старину, поскольку у нас есть более эксплицитный критерий, позволяющий решать, что допустимо в онтологии данной теории». Имеется в виду знаменитый критерий Куайна: «Существовать - значит быть значением связанной переменной».

      Однако  такое понимание задачи современного спора об универсалиях оспаривается другими исследователями. Для Р. Карнапа, например, разница между  проблемой, обсуждаемой в Средние  века, и проблемой, обсуждаемой современными номиналистами и платонистами, настолько существенна, что он сомневается в «целесообразности перенесения на эту новую в логике и семантике проблему ярлыка «номинализм», происходящего от старой метафизической проблемы». «Эта проблема не имеет ничего общего с проблемой познания общего, - пишет В. Штегмюллер, - поэтому ошибочно втискивать противоположность «номинализм - платонизм» в схему «познание единичного - познание общего». Автор первой отечественной монографии по проблеме универсалий Е.Е. Ледников также утверждает, что «номиналистические и платонистические тенденции в логике нельзя ассоциировать со средневековыми схоластическими тенденциями. Сходство между ними скорее терминологическое».

      Таким образом, к числу вопросов, обсуждаемых  современными номиналистами и платонистами, принадлежит и вопрос об отличии современной проблемы универсалий от средневековой, или, чтобы убрать из ее названия оценочный оттенок, традиционной.

      Традиционную  проблему универсалий порождают  общие понятия, которые говорят  об общих предметах: доме вообще, человеке вообще и т.д. Ее смысл может быть выражен двумя способами:

      1. Гносеологическим: чему соответствуют  общие понятия, говорящие об  общих предметах?

      2. Онтологическим: существуют ли в  действительности общие предметы, о которых говорят общие понятия?

      Существует  мнение, что традиционная проблема универсалий не заслуживает серьезного анализа, поскольку общие имена (нарицательные существительные и их : эквиваленты) — это «ненужные части речи», «не более чем случайные грамматические формы, которые по стечению обстоятельств выдвинулись на главные роли в наиболее знакомых нам языках, но которые едва ли существуют или, по крайней мере, играют далеко не такую значительную роль в огромном большинстве языков». Следовательно, и традиционный спор об универсалиях - это мудрствование по пустякам.

      Дело  в том, что европейская наука  возникла именно на основе общих имен. Другие формы выражения общего знания играли в ней вспомогательную  роль или возникли позже и на их основе (например, переменные - ближайшие аналоги общих имен). И прежде, чем сдавать общие имена в архив, нужно понять, как на их основе возникли другие формы отражения общего. Именно в этом значение традиционной проблемы универсалий для современной гносеологии.

      В отличие от традиционной, современную  проблему универсалий строго сформулировать довольно трудно, даже если исключить ее спутывание с традиционной проблемой. Вот далеко не полный перечень проблем, включаемых в ее содержание:

      Проблема  онтологической референции абстрактных  имен и предикатных переменных.

      Проблема  онтологической референции чистых теоретических терминов.

      Проблема  элиминации теоретических терминов методами Рамсея и Крейга.

      Проблема  существования классов и бесконечностей.

      Проблема  онтологической референции аналитических  высказываний.

      Проблема  парадоксов отношения наименования.

      Проблема  логических и семантических парадоксов теории множеств.

      Разнообразие  этих проблем наводит на мысль, что  современная проблема универсалий  охватывает все, что не удается включить в содержание других, более респектабельных  гносеологических проблем. Я не склонен смотреть на современную проблему универсалий как на «помойную яму» гносеологии. Логику, на основании которой перечисленные проблемы включены в содержание современной проблемы универсалий, можно разглядеть, если подойти к ней с позиций теории семейных сходств Л. Витгенштейна - двигаясь от исторически первого понимания универсалии к более поздним. Здесь, во введении, я сделаю лишь первый шаг на этом пути: охарактеризую исторически и генетически первую формулировку современной проблемы универсалий.