Шпаргалка по "Философии"

27 Философы все время сталкивались с невозможностью определения человека, хотя всегда были попытки дать таковое. "Человек разумный" (homo sapiens), "человек делающий" (homo faber), "человек играющий" (homo ludens), Маркс говорил о человеке как о животном, производящем орудия труда, Гегель - как о млекопитающем с мягкой мочкой уха (в шутку, конечно), Ницше считал, что человек - это животное, умеющее обещать и т.д. и т.п.

Видимо, человека нельзя определить однозначно и окончательно, слишком он многогранный, разносторонний в своих мыслях, делах и свершениях и ни одно из его многочисленных свойств не является главным и решающим для его понимания. Определить его можно только отрицательно, через такие качества, которые несут в себе отрицание: несводимость, непредопределенность, незаменимость, неповторимость, невыразимость. Эти пять "не" свидетельствуют не об ограниченности или ущербности человеческой природы, а об ее исключительном характере, особом месте человека среди других предметов или явлений окружающего мира. 

28 2.4. Проблема “живого человека”

    Откуда идет желание развиваться,  не взирая на возраст? Прежде  всего, от ощущения неудовлетворенности  собой, неполноты знаний о мире, в котором живешь, жажды чуть-чуть  глубже проникнуть в тайну  бытия. Это и есть все то, что называется чувствовать себя “живым человеком”. С точки зрения представителей современной философии и философской антропологии, идея борьбы с “мертвым” в себе, борьбы за то, чтобы быть живым, имеет отношение к каждому человеку. Нормальное состояние для “нормального” человека, как говорят философы Валерий Губин и Елена Некрасова, – это состояние “сна”: человек живет в автоматическом режиме, подчиняясь стандартам мысли, стандартам поведения, он все время оглядывается на образцы, авторитеты – все это усыпляет и омертвляет его, “нормальный” человек подобен машине, потому что все его дела, поступки, мысли, слова, убеждения, привычки являются результатом внешних влияний. Из самого себя человек не в состоянии произвести ни одной мысли, ни одного действия, все только случается с ним. Человек живет не так, как он хочет, а так, как с ним случается. Любовь, ненависть, женитьба, развод, страдания, смерть – все это тоже с ним случается. В этом смысле человек постоянно “спит”, он не мертвый, но он, в лучшем случае, полуживой.

    Доживая в таком состоянии до старости, человек окончательно умирает внутренне. Чтобы быть живым, надо полностью присутствовать в мире, т. е. видеть, чувствовать, осязать этот мир таким, какой он есть – не одно-, не дву-, а многоцветным, по числу того, сколько в нем людей. Быть живым – значит жить только в настоящем, не в прошлом и не в будущем. Есть и такая точка зрения: быть живым – значит стремиться освободиться от прошлого и от настоящего, которое является лишь тенью прошлого. Каждая юная душа, считал Ницше, должна думать об этом и стремиться к своему освобождению так же, как и эпоха в целом. Возможно, какому-нибудь отдаленному потомству наша эпоха будет казаться самым темным и неизвестным, самым нечеловеческим отрезком истории, в котором господствовали не живые люди, а подобия людей. Напротив, как много надежд, считал он, будут питать те, кто не чувствует себя гражданами этого времени, ибо будь они таковыми, они также служили бы тому, чтобы убить свое время и погибнуть вместе с ними.

    Можно интерпретировать эту мысль и так: чтобы быть живым, надо подняться сознанием над всей неустроенностью сегодняшнего дня и созерцать жизнь в себе. Больная проблема многих людей старшего поколения в том, что они привязаны к прошлому, которого уже нет, и боятся будущего, которого еще нет, оплакивают настоящее, которое тяготит их. Нужно любить жизнь в себе, не примеряя ее ко времени, в котором живешь. 

Быть  живым — также искусство, оно  не дается автоматически по факту  рождения. Нужен большой труд, труд творческий, труд артистический. Элемент артистического труда должен рассматривается как элемент нашей жизни, как элемент воспроизводства нами себя как живых. Люди «не живые» — это те, кто находится в устоявшемся мире, он сложился, как им кажется, без их участия, в нем все определяется законами и обстоятельствами, которые не ими порождены и которым можно только подчиняться. Они не вложили ни грамма души в этот мир и им нечего извлекать из этого мира. Им непонятно, что, каковы бы ни были обстоятельства и законы, мое знание о них — это мое знание, никто не может понять за меня, как никто не может за меня умереть. И я сам и мир суть продукт моего артистического труда. Только «мертвые» думают, что есть нечто само по себе высокое, благородное, что сами по себе существует добро, красота, любовь.

Каждый  человек должен быть своим собственным  произведением, в котором нет  ничего омертвелого, прошлого, нет недостатков, нет изъянов, нет неприятных черт характера. Конечно, когда я не пытаюсь  себя творить, я живу в чужом мире, мире общем для всех, в мире «Оно», как сказал бы М. Бубер, я и сам являюсь таким «Оно», вполне безличным и стандартным. Только минуты или часы жизни, когда мне удается создать самого себя и соответственно мой мир, делают мое существование осмысленным. Но от этих минут свет падает и на остальную жизнь, и она кажется более или менее сносной.

Еще один показатель «живого» творческого бытия  — исступленное переживание невозможности  и парадоксальности моего существования  как человека, постоянная тоска от осознания трудности собственной самореализации, внутренняя неудовлетворенность всеми своими победами

и достижениями, мыслями, идеями.  

29 ОТЧУЖДЕНИЕ. ОДНОМЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК

Отчуждение  – превращение результатов человеческой деятельности, а также человеческих свойств и способностей в нечто  чуждое ему и господствующее над ним.

Одним из первых философов, обративших внимание на феномен отчуждения, был английский философ Т. Гоббс. Он обосновал взгляд на государство как на результат  деятельности людей, согласившихся  на его учреждение, но это государство отняло у людей все права, кроме, быть может, права на жизнь, стало им чуждым, подавляющим их творческие способности. С его точки зрения, до возникновения государства люди находились в состоянии “войны всех против всех” (“bellum omnium contra omnes”). Человек, с одной стороны, злобен (хуже, чем зверь), эгоистичен, завистлив, недоверчив по отношению к иным людям, соперничает с ними, жаждет славы, власти над людьми и т.п. С другой стороны, страх одиночества, страх смерти, способность размышлять, что ему выгоднее, а что нет (т.е. наличие разума), являются основой второй тенденции в его природе – тенденции к солидарности, соглашению.

Немецкий  поэт и философ Ф. Шиллер (1759-1805) одним  из первых обратился к анализу  отчуждения, имеющего причиной разделение труда. Его исходная позиция состояла в утверж-дении, что природа человека изначально целостна и заключает в потенции самые разнообразные способности; реализуя лишь некоторые из них, человек не обретает подлинного счастья; ощущение же неполноты самореализации (если, конечно, он способен осознать это) делает его несчастным.

 В  учении о субъективном духе  Гегель показывает становление  сознания, результаты которого отчуждаемы  в форме государства, религии,  искусства и т.п. По Гегелю, Абсолютный Дух преодолевает  отчуждение посредством познавательной деятельности; индивидуальное познание проникает через отчужденные формы в сущность развивающегося Абсолюта и сливается с ним в высшем единстве.

У К. Маркса проблема отчуждения была связана с  анализом частной собственности

 и  товарного производства

Понятие “отчуждение” требует, чтобы к человеку были приложимы понятия “существо-вание” и “сущность”. Недостаточно, чтобы  индивид существовал, важно, чтобы  он обретал

 и  в конце концов обрел заложенную  в него сущность (как программу развития).

Отчуждение  в нашем обществе порождается  и экономическими проблемами, в особенности, низким прожиточным минимумом большинства  семей. Эти обстоятельства также  ведут к потере основных сущностных характеристик человека, обеднению  его природы.

В ряде работ последних лет главной  причиной отчуждения называется разделение труда.

Одномерный  человек. Очерки идеологии высокоразвитого индустриального общества (1964) — самая известная работа представителя франкфуртской школы Г. Маркузе. В книге затрагиваются важнейшие проблемы 20 в.: положение человека в технологическом мире, научно-технический прогресс и его последствия в самых различных областях, массовое сознание общества. Название работы связано с характеристикой современного «высокоразвитого индустриального общества», которое не имеет оппозиции (и, стало быть, двумерности). Оно поражено «параличом критики». Маркузе считает, что ни один из классов современного общества не обладает революционностью. Это вызвано тем, что производительные силы обеспечивают огромный прирост богатства. Поэтому они утратили свою революционизирующую суть. На книге лежит печать пессимизма, и вместе с тем она пронизана острым интересом к политическим и социальным темам.

Взгляды, изложенные в книге:

В современном  обществе все люди по сути одинаковы, так как подчиняются одним и тем же желаниям.

Общество  называется свободным (имеется в  виду либеральное общество), в то время как на самом деле в обществе царит завуалированный неототалитаризм  — общество массового потребления  создало свои ценности, повлияло на культуру и контролирует каждого индивида.

Потребности современного человека ложны и навязаны ему извне, что делает его рабом  собственных потребностей.

Для позитивного  изменения общества человек должен совершить «Великий Отказ» — изменить направление своих потребностей от эксплуатации природы в сторону гармонии с ней, обратив свои желания и чувства к высокой духовности. 
 
 
 

31 Идея прав человека. В либерально-демократическом обществе идея прав человека (как гражданина) чрезвычайно дорога для каждого. Права человека указывают на безусловность, на неотъемлемый признак субъекта права, т.е. на нечто такое, из чего с внутренней необходимостью вытекают все требования настоящей справедливости. Гражданин обладает правами на жизнь, на труд, на защиту своей личности, на кров, на свободу мысли и слова и др. «В государстве дух народа — нравы, законы — являются господствующим началом. Здесь человека признают и с ним общаются как с разумным существом, как со свободным, как с личностью; и каждый отдельный человек со своей стороны делает себя достойным этого признания... по отношению к другим ведет себя так, как надлежит вести себя всем, — признает их за то, чем сам хотел бы быть признанным, т.е. за свободного человека, за личность. В государстве гражданин получает подобающую ему честь благодаря должности, на которую он поставлен, благодаря профессии, которой он занимается, и благодаря любой другой трудовой деятельности. Его честь получает вследствие этого... объективное, от пустой субъективности уже не зависящее содержание». Не следует отделять судьбу народа от судьбы отдельного человека, развитие государства — от совершенствования каждого из тех, на ком строится государство, кем оно подпирается и из кого, в конечном счете, состоит, ибо достоинство государства зависит, в конечном счете, от достоинства образующих его личностей. О достоинстве личности. Высокое достоинство человека состоит в том, чтобы быть свободным. Это, по Г. Гегелю, залог того, что исчезнет ореол, окружающий головы земных угнетателей и богов. Философы доказывают это достоинство, народы научатся его ощущать и тогда уже не станут требовать свое растоптанное в грязь право, а просто возьмут его обратно, присвоят его. Дух либеральной демократии порождает в людях чувство социальной справедливости и собственного достоинства. Расширение демократии сообразуется с правом личности на разумное волеизъявление своей человеческой сущности, духовной удовлетворенностью, ощущением свободы и чувством собственного достоинства граждан, проистекающих из участия в общих делах государства. Личность, по словам К. Ясперса, имеет такие притязания: на защиту от насилия и на значимость своих убеждений и своей воли. Защиту предоставляет ему правовое государство, значимость его воззрений и воли — демократия. К нерушимости прав человека как личности присоединяется его право участвовать в жизни общества. Поэтому свобода достижима только при демократии, т.е. при возможном для всех участии в изъявлении воли. Каждый человек в зависимости от уровня его политической зрелости и убедительности его взглядов может рассчитывать на признание. Но прав был Н. Макиавелли, утверждая, что политическая свобода предполагает наличие в гражданах известного рода личной добродетели. В заключение следует сказать, что политическая система общества, так же, впрочем, как и экономическая теснейшим образом завязаны на духовную жизнь общества. И тут происходят тончайшие взаимодействия, ведущие к взаимоопределению различных сфер социального бытия. Подобно тому, как организм в целом страдает от заболевания особо важных систем организма, точно так же ненормальное или слабое функционирование той или иной сферы в жизни общества ведет к болезни общества в целом. Секрет здоровья общественного организма, как организма единичного человека, зависит от гармонии всех сфер и систем в единстве и целостности социального организма. 
 
 

33 Традиционные и техногенные цивилизации

В развитии человечества, после того как оно  преодолело стадию варварства и дикости, существовало множество цивилизаций  — конкретных видов общества, каждое из которых имело свою самобытную историю. А.Тойнби выделил и описал 21 цивилизацию. Все они могут быть разделены на два больших класса, соответственно типам цивилизационного прогресса — на традиционные и техногенную цивилизации.

Техногенная цивилизация является довольно поздним продуктом человеческой истории. Долгое время эта история протекала как взаимодействие традиционных обществ. Лишь в XV—ХVII столетиях в европейском регионе сформировался особый тип развития, связанный с появлением техногенных обществ, их последующей экспансией на остальной мир и изменением под их влиянием традиционных обществ. Некоторые из этих традиционных обществ были просто-напросто поглощены техногенной цивилизацией; пройдя через этапы модернизации, они превращались затем в типичные техногенные общества. Другие, испытав на себе прививки западной технологии и культуры, тем не менее сохраняли многие традиционные черты, превратившись в своего рода гибридные образования.

Традиционные  общества характеризуются замедленными темпами социальных изменений. Конечно, в них также возникают инновации как в сфере производства, так и в сфере регуляции социальных отношений, но прогресс идет очень медленно по сравнению со сроками жизни индивидов и даже поколений. В традиционных обществах может смениться несколько поколений людей, заставая одни и те же структуры общественной жизни, воспроизводя их и передавая следующему поколению. Виды деятельности, их средства и цели могут столетиями существовать в качестве устойчивых стереотипов. Соответственно в культуре этих обществ приоритет отдается традициям, образцам и нормам, аккумулирующим опыт предков, канонизированным стилям мышления. Инновационная деятельность отнюдь не воспринимается здесь как высшая ценность, напротив, она имеет ограничения и допустима лишь в рамках веками апробированных традиций. Древняя Индия и Китай, Древний Египет, государства мусульманского Востока эпохи Средневековья и т.д. — все это традиционные общества. Этот тип социальной организации сохранился и до наших дней: многие государства третьего мира сохраняют черты традиционного общества, хотя их столкновение с современной западной (техногенной) цивилизацией рано или поздно приводит к радикальным трансформациям традиционной культуры и образа жизни.

Что же касается техногенной цивилизации, которую часто обозначают расплывчатым понятием “западная цивилизация”, имея в виду регион ее возникновения, то это особый тип социального развития и особый тип цивилизации, определяющие признаки которой в известной степени противоположны характеристикам традиционных обществ. Когда техногенная цивилизация сформировалась в относительно зрелом виде, то темп социальных изменений стал возрастать с огромной скоростью. Можно сказать, что экстенсивное развитие истории здесь заменяется интенсивным; пространственное существование — временным. Резервы роста черпаются уже не за счет расширения культурных зон, а за счет перестройки самих оснований прежних способов жизнедеятельности и формирования принципиально новых возможностей. Самое главное и действительно эпохальное, всемирно-историческое изменение, связанное с переходом от традиционного общества к техногенной цивилизации, состоит в возникновении новой системы ценностей. Ценностью считается сама инновация, оригинальность, вообще новое (в известном смысле символом техногенного общества может считаться книга рекордов Гиннеса в отличие, скажем, от семи чудес света — книга Гиннеса наглядно свидетельствует, что каждый индивид может стать единственным в своем роде, достичь чего-то необычного, и она же как бы призывает к этому; семь чудес света, напротив, призваны были подчеркнуть завершенность мира и показать, что все грандиозное, действительно необычное уже свершилось).