Реализм и номинализм. Теория «двух истин»

Реализм и номинализм. Теория «двух истин»

Вся эта магма догматов и идей в долгих многовековых спорах формировала две основные богословско-философские концепции средневековья: реализм и номинализм. Свою внятную разработку и завершение они находят в зрелой и поздней схоластике, в XIII – XIV веках, но зарождаются эти два направления намного раньше, фактически уже в деятельности ранних схоластов. К ранним номиналистам можно отнести: Беренгара, Росцеллина, Абеляра, Сотириха. К реалистам  же – Гильома из Шампо, Ансельма Кентерберийского, Николая Манефонского. Крупнейшим представителями зрелого реализма были Альберт Великий и Фома Аквинский, а зрелого номинализма – Дунс Скот и Уильям Оккам.

Богословский фундамент новых направлений.

Богословской основой возникновения этих направлений является спор о догмате Троицы: утверждение единства или троичности Бога. Этот спор породил два направления, признанные позже еретическими: тринитариев и антитринитариев. Из этого спора возник  уже собственно философский и логический вопрос: вопрос о сути общего и его соотношения с вещами. И этот вопрос встал в ряд историко-философского развития, продолжая размышления Порфирия о способах существования общего.

Кроме того, внимание к этому вопросу стимулировалось потребностями экзегетики. Первая исходная ступень экзегетического анализа священных текстов предполагала выяснение соотношения: слово – смысл – предмет. Средоточием этой триады является общее понятие, говоря языком схоластики, – универсалия. Спор номинализма и реализма называется спором об универсалиях. Можно сказать, что этот спор представляет различные интерпретации сути общего, и шире, идеального. Вопрос состоит в том, является ли oбщее понятие чем-то самостоятельным, или оно существует в вещах. И если оно самостоятельно, то является сущностью, идеей, или же словом, именем.

Важнейшие характеристики средневековых реализма и номинализма.

Реалистическое воззрение считает, что подлинной реальностью обладают универсалии, а не единичные предметы и понимает универсалии самостоятельно существующими, определяющими конкретные вещи сущностями. Здесь реализуется принцип: чем общее, тем реальнее. Роды первичнее видов, виды первичнее индивидов.

В соответствии с этим реалисты полагают, что природа Бога определяется его разумом. Именно божественный разум является творящей силой мира. И человеческое познание также по своей сути, цели и форме определяется разумом.

Номинализм – это учение, согласно которому подлинной реальностью обладают лишь единичные вещи. Универсалии же не имеют онтологического статуса. Они лишь имена – «ноумены». Бог есть, прежде всего, творящая воля. Поэтому и предметом познания человека являются единичные вещи, представляющие нам многообразие творения.

В познании бесспорен приоритет воли над разумом. Познание в своем истоке интуитивно. Именно интуитивное познание фиксирует реальное бытие вещей, и только затем наш ум путем абстрагирования признаков, общих для того, или другого класса эмпирических предметов, образует «имена», которые мы понимаем как общие понятия.

При этом существуют формы крайнего и умеренного реализма и номинализма. Крайний реализм полагает, что универсалии могут существовать только как самостоятельные феномены, вне вещей. Умеренный же полагает, что они могут и совпадать с вещами. Крайний номинализм считает, что универсалии – это всего лишь имена, они существуют как их обозначение, умеренный же – полагает, что ноумены существуют в вещах как их особая конструкция, поскольку вещи в своем существовании концептуальны, а не только материальны, Такая форма номинализма получает наименование концептуализма и он сближается с умеренным реализмом.

редневековое противостояние реализма и номинализма имело продолжение и не только потому, что понятие универсалии обсуждалось в последующей философии, включая мысль XX века. Благодаря реализму, особенно Ф. Аквинскому, постепенно вырабатывалась мировоззренческая позиция специфического персонализма. Весь мир представал как огромное пространство, в котором взаимодействуют индивидуализированные источники духовной энергии, обладающие атрибутом свободы (скрытые сущности, созданные Богом). Именно это открывает перспективу последующему нововременному индивидуализму и активизму.

Логика номинализма приводила к восстановлению прав природы как фундаментальнейшей и самодовлеющей формы бытия. Поскольку сущность как умопостигаемое бытие вещи оказывается тождественной ее эмпирическому данному, возникает равный интерес ко всем деталям и частностям эмпирического мира, который понимается как реальное воплощение божественной творящей воли. В эмпирическом, мирском пространстве человек сориентирован только опытом. Его знание – установление связи между явлениями опыта.

Вообще сам опыт, эксперимент становится принципиально возможным. Поскольку природе возвращается ее значимость, но все же не сакральность. Природа – осязаемый символ, указывающий на божественный смысл, она открыта для человеческого манипулирования. И это является необходимой мировоззренческой позицией для последующего экспериментального естествознания.

Реализм и номинализм

Сущность проблемы состоит в вопросе о значении общего. Реализм (в схоластическом смысле) приписывает действительность общим идеям (universalia sunt realia). Таким образом, этот реализм есть то, что с другой точки зрения называется идеализмом. Платон в своём учении об идеях дал впервые вполне отчетливое решение проблемы в реалистическом духе, и реалисты всех времён в Платоне видят свой прототип.

Философская проблема в схоластике рассматривалась не вполне свободно; в исследованиях вопроса господствовала или по крайней мере к ним присоединялась теологическая точка зрения. В схоластической философии поводом к спору реалистов с номиналистами послужила книга Порфирия «о пяти гласах» (γένος, ειδος, ιδίιον, διαφορά и συμβεβηχός), поднимавшая вопрос о значении родов и видов. В течение этого спора, длившегося с XI в. до XIV-го и перешедшего и в новую философию, были высказаны наряду с радикально противоположными мнениями многие посредствующие точки зрения (обыкновенно различают 4 вида реализма; см. Номинализм). Несомненно, что реалистическая точка зрения более подходила к догматической христианской; поэтому номинализм был сначала преследуем, а потом на него не переставали смотреть более или менее подозрительно. Хотя номинализм и оказал существенную услугу свободе философского исследования, но уже Риттер заметил («Geschichte d. Philosophie», VII, стр. 161), что ему совершенно неправильно приписываются либеральные тенденции (стоит лишь вспомнить Гоббса); точно так же совершенно неосновательно мнение, будто победа номинализма — окончательная. «Il faut bien se résoudre, — иронически заметил Шарль Ремюза, — à entendre quelquefois parler de Dieu».

В схоластической философии борьба реализма с номинализмом окончилась победой номинализма; но в иной форме эта борьба продолжается и до настоящего времени.

Реализм и номинализм - в классическом изводе ...

Реализм как онтологическая позиция известен с глубокой древности, но особую популярность он приобретает в эпоху господства христианской схоластики, противопоставляющей лозунгу патристики «credo quia absurdum est» (девиз Ансельма Кентерберийского) - «credo ut intelligam». Именно здесь утверждаются основы «алеатического» (алетейа – истина) реализма, который пытается доказать истину предмета из его понятия. Надо отметить, что сверхчувственное бытие объектов веры, неприступное для иной аргументации кроме «чистых» понятий, как бы само подталкивает философию на такой метод.

Ранние схоласты исходили из положения «universalia sunt realia»: общее понятие представляет существо, истину вещи, выступая действительным источником её существования. Зрелая схоластика была связана с убеждением, что «universalia sunt realia» – здесь (согласно Аристотелю, всё более входящему в философский обиход того времени) признавалась имманентность понятий материальному бытию. Отсюда и последующая формула – «universalia sunt in re». И постепенно возникает некая «дробность» понимания проблемы: положение «universalia sunt ante rem» в этом случае имеет значение по отношению к мыслям Бога перед творением мира; положение «universalia in re» - по отношению к самим вещам, так как они состоят из материи и формы; наконец, положение «universalia post rem» - по отношению к понятиям, которые человеческое мышление образует вследствие воздействия чувственных образов.

Для поздней схоластики универсалии в самих вещах не существуют, ещё менее - вне их. Они лишь продукты нашего сравнивания вещей, которым мы позже придаём те или иные номинации: «universalia sunt nomina». Для номинализма только конкретные вещи (уровень пространственно-временных объектов) существуют в физическом смысле этого слова («сами по себе»), тогда как все возможные отношения между ними и даже некоторые их свойства зависят от способов нашего рассмотрения. Абстрактные же объекты (универсалии), не даны нам в эмпирическом опыте, и своим действительным существованием обязаны своему носителю – языку. Ели в человеческой жизни «единичное самоценно» (Дунс Скот), то и в природе - следуя принципу В. Оккама, призывающему «не умножать сущности» - только единичное и имеет значение. А понятия лишь имена, под которыми объединяется множество вещей: гносеологическое оправдание таких абстракций как «истина», «добро» и «красота» можно найти лишь в очевидных эмпирических фактах существования верных высказываний, добрых людей и красивых женщин, для которых эти номинации выступают лишь в виде символических фикций того или эмпирического контекста. Дунс Скот разворачивая вопрос в плоскость проблемы значения и искупления человеческих дел, своим учением об искуплении - путём святости - собственной воли, утверждает, что верующая душа «островитянина» должна искать утешения не столько в чувстве безусловной связи с Абсолютом, сколько в надежде на собственные силы индивида. Понимание человеческого действия как свободного волевого акта придаёт высокое значение конкретному и единичному и трудно мирится с тем онтологическим реализмом, который был характерен для континентальной мысли того времени.

Характерным следствием становления английского номинализма выступило развитие имманентных начал философствования (в ущерб принципам трансцендентальным), как и появление в языке того времени множества формально-языковых дистинкций - пример тому, индуктивные таблицы Ф. Бэкона. Однако тот же Бэкон полагал, что его «Органон» существенно отличается от старого логицизма, основываясь не на движении логического процесса от одного понятия к другому (когда, в сущности, отвлекаясь от всякого содержания ученые стремятся к соблюдению чисто формальных правил сочетания понятий), а на поэтапном сопоставлении знаний с объективной реальностью. «Истинное… заключается во взвешивании опыта и выводе из него аксиом».

При этом, понимая относительность практики как критерия истины, он выдвигает критерием истинности полезность для субъекта познания тех или иных результатов этого процесса: «Истина и полезность, - обобщая задачи борьбы с «идолами» разума, пишет Бэкон, - суть (в этом случае) одни и те же вещи. Сама же практика должна цениться не больше как залог истины…». Утверждая, что «Истина - дочь времени, а не авторитета» и определяя истину науки как «изображение бытия», Бэкон, при этом, разграничивает - в соответствии с теорией «двойственной истины» - тип реальности «материальных» истин от высшей реальности «истин Божественного разума».

Номинализм и реализм

Можно обнаружить или вообразить несогласие по поводу существования вомбатов, единорогов, ангелов, нейтрино, классов, точек, миль, пропозиций. Философия и конкретные науки предоставляют нам бесконечный простор для несогласия по вопросу о том, что есть. Одна такая проблема, традиционно разделявшая философов, — существуют ли абстрактные объекты? Номиналисты утверждали, что нет; реалисты (в особом смысле слова), или платоники (как их называли во избежание проблем со словом «реалист»), утверждали, что такие объекты существуют.

Нет нужды задерживаться на общем определении термина «абстрактный» или «универсальный» и противоположного ему термина «конкретный» или «частный»2. Неважно, есть ли предметы, чей статус в рамках данного различия остается загадочным, — «абстрактные частности», такие, как экватор и Северный полюс, например, поскольку само это различие, как таковое, ничего не дает. На данный момент достаточно будет упомянуть классы, атрибуты, пропозиции, числа, отношения и функции в качестве типичных абстрактных объектов, а физические объекты — в качестве конкретных объектов par excellence и рассмотреть онтологическую проблему постольку, поскольку она затрагивает такие типические случаи.

Ничего удивительного нет в том, что к существованию физических объектов следует относиться с большим доверием, чем к существованию классов, атрибутов и тому подобного. Ведь, во-первых, термины для физических объектов принадлежат к более раннему этапу обретения нами языка, чем абстрактные термины. Конкретная референция воспринимается как более надежная по сравнению с абстрактной, поскольку она глубже укоренена в нашем формирующем языковые навыки прошлом. Во-вторых, термины для интерсубъективно наблюдаемых физических предметов находятся в центре наиболее успешной части неподготовленной коммуникации, подобной разговору между незнакомыми людьми на рынке. В-третьих, наши термины для физических объектов обычно выучиваются посредством вполне непосредственного стимулирующего обусловливания со стороны обозначаемых объектов. Эмпирическая очевидность таких физических объектов, если не непосредственна, то, во всяком случае, менее натянута и тем самым менее подозрительна, чем эмпирическая очевидность объектов, чьи термины выучиваются только по контексту. Заметим, что, тогда как две первых причины относительной уверенности в существовании физических объектов являются не более чем причинами, третья причина представляет собой основание, которое можно защищать.

Его можно защищать, но можно также и оспаривать, исходя из двух соображений: поскольку оно не обосновывает случай физических объектов в высшей степени выводимого вида и поскольку случай чувственных данных или чувственных качеств оно обосновывает еще лучше, чем случай физических объектов. На первое из этих двух возражений можно ответить, обратившись к непрерывности. Если в пользу некоторых физических объектов больше данных, чем в пользу абстрактных, то другие, в большей степени предположительные, физические объекты будут на этом же основании предпочтительнее, по сравнению с абстрактными, так как их принятие наряду с объектами, в пользу которых многое свидетельствует, приведет к меньшей потере гомогенности, а следовательно, простоты (caeteris paribus), чем повлекло бы за собой принятие абстрактных объектов.