Предмет и специфика философского знания

Но возможна и другая позиция в отношении  решения спорных философских вопросов. Это позиция разумного скептицизма. В рамках такого подхода полагается, что мы можем строить ориентиры собственной жизни только на основе тех реальных фактов, которыми мы владеем, и что нам совсем не нужно конструировать для этого какие-то метафизические миры. Здесь можно вспомнить древнегреческого философа Эпикура, который полагал, что научные знания имеют относительный характер, но они достаточны для преодоления наших страхов.  
 

В целом в  философском мышлении можно выделить две линии, по которым делалась попытка решения мировоззренческих проблем. Это, с одной стороны, линия, которая предполагала какие-то особые методы философского исследования. Данная линия так или иначе имеет продолжение в ходе всей истории развития философии, в частности — выражается в утверждении особых возможностей интуитивного познания глубинных составляющих души человека и организации мира в целом. Категория интуиции была решающей в концепции А. Бергсона, 

Другая линия, которая может быть названа сциентистской, не предполагает, что философия обладает какими-то собственными средствами познания, отличными от методов естественных наук, но обладает возможностями обобщать достижимые в разных областях знания результаты таким образом, что выводы самой философии получаются отличными от выводов каждой конкретной науки. Они касаются такой реальности, которая в принципе не может стать объектом изучения естественных наук, в силу пределов их познавательных возможностей. Это все те же мировоззренческие вопросы о том, кто мы, откуда мы взялись, в чем смысл жизни и т. д. Такие известные философы, как Гоббс, Бекон, Декарт, Конт, Спенсер, работали в направлении решения методологических проблем развития научного метода. Их общие философские выводы во многом были связаны с характером того, как они понимали научную методологию. 

Но отношения  философии и науки не являются, так сказать, отношениями односторонней  зависимости, в которой уровень  развития научного знания влияет на характер философского обобщения мира. Дело в том, что в самой науке нередко возникают кризисные ситуации, одна система идей начинает противоречить другой, рушатся принятые, казавшиеся ранее незыблемыми положения. В такие периоды философия оказывает существенное влияние на развитие научного знания, т. к. именно она дает такой уровень обобщения культуры, на основе которого может быть переосмыслено традиционно принимаемое содержание фундаментальных научных понятий.  

Философия должна привлекать весь возможный арсенал  средств для убеждения человека в необходимости кооперации с другими людьми, внушения ему базовых нравственных истин, наполнения индивидуального существования смыслом, возникающим в результате осознания различных форм связи своего индивидуального бытия с бытием некоторого целого — своей страны и человечества в целом, а также, возможно, и более общего целого, представленного как мысленная связь с прошлыми и будущими поколениями, с другими разумными формами жизни. Без допущения, утверждения такой связи, как показывает весь опыт развития человеческой культуры, жизнь человека оказывается обедненной. Материалом для этого в принципе служит все накопленное человечеством знание, включающее законы любой степени общности, начиная от всеобщих форм логики и математики и кончая конкретными закономерностями психической жизни индивида. Философия, подобно другим формам мировоззрения, возникла из потребности человека познать мир и самого себя. Но она оказывается более разработанной формой, и, прежде чем она возникла, человечество создало более простые, хотя и не менее важные для бытия человека, формы мировоззрения.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

3. Мировоззренческие Функции философии.  
 

На первом месте  среди функций философии в  соответствии с приоритетной значимостью  проблемы человека среди всех остальных  проблем философии стоит гуманистическая функция. 

Нет на свете, наверное, ни одного человека, который не размышлял  бы над вопросом о жизни и смерти, о неминуемости своего конца. Такие  размышления нередко действуют  угнетающе на человека, вызывают чувство  тоски, которая, в сущности, всегда есть тоска по вечности, невозможность примириться с временем. 

Философия, конечно, не дает нам вечности, но она помогает осмыслить эту жизнь, помогает найти  ее смысл и укрепить свой дух. Потеря высших мировоззренческих ориентиров в жизни может вести к самоубийствам, наркомании, алкоголизму, преступлениям. 

На протяжении многих столетий, начиная с эпохи  рабовладения, значительная часть человечества пребывает в отчуждении от собственности, от власти, от продуктов своей деятель-ности. Человек оказывается порабощенным и физически, и духовно. К проблеме отчуждения человека и роли философии в преодолении этого отчуждения обращались многие философы

XX столетия. Одним из них был немецко-французский мыслитель А. Швейцер. Он видел в развитии цивилизации не только положительные стороны, но и многие негативные моменты. На человека, писал он, стало отрицательно действовать все убыстряющееся движение социума, резкое усиление темпов развития общественной жизни. Изменился, как он считает, весь образ жизни человека. В течение двух или трех поколений довольно многие индивиды живут только как рабочая сила, а не как люди. Ставшая обычной сверхзанятость современного человека во всех слоях общества, констатировал он, ведет к умиранию в нем духовного начала. Для работы в оставшееся свободное время над самим собою, для серьезных бесед или чтения книг необходима сосредоточенность, которая нелегко ему дается. Абсолютная праздность, развлечение и желание забыться становятся для него физической потребностью. Не познания и совершенствования ищет он, а развлечения – и притом такого, какое требует минимального духовного напряжения. Бездумье стало для человека второй натурой. Ведя разговоры с себе подобными, он следит за тем, чтобы придерживаться общих замечаний и не превращать беседу в действительный обмен мыслями. Он не имеет больше ничего своего и даже испытывает в некотором роде страх, что от него может потребоваться это свое. Постоянная спешка, интенсификация совместного труда приводят к тому, что мы, беспрестанно и при самых разнообразных условиях встречаясь друг с другом, держимся отчужденно по отношению к себе подобным. Обстоятельства нашего бытия не позволяют нам относиться друг к другу, как человек к человеку. Мы в конечном счете деградируем. В числе факторов, ведущих к духовному оскудению личности, А. Швейцер называет: рост специализации во всех сферах человеческой деятельности (в производстве, науке, управлении), усиление технизации общества, быстрый рост безликого естественнонаучного знания, растущее влияние этой безликости на личность человека и т.п. Техницизм и сциентизм подчинили себе и мировоззрение, философию, которая все больше лишается этического начала. Политизация общественной жизни и особенно все более дающая о себе знать тенденция к тоталитаризму подавляет человека, ведет к конформистской личности и тоже негативно действует на философию. Результатом всего этого явилась, по А. Швейцеру, мировая война, потрясающая основы человеческого бытия. 

Одним из важнейших  противовесов негативным тенденциям в  обществе, ведущим к его дегумани-зации, является философия, причем не всякая, а та, которая наполнена глубоким этическим содержанием. Мировоззренческие (в подлинном смысле слова) идеи дают человеческому бытию направление и сообщают ему ценность. Жизнь без мировоззрения представляет собой, повторим за А. Швейцером, патологическое нарушение высшего чувства ориентирования как для общества, так и для индивида. 

Следующей мировоззренческой  функцией философии является социально-аксиологическая  функция. Она расчленяется на ряд подфункций, среди которых важнейшими являются конструктивно-ценностная, интерпретаторская и критическая подфункции. Содержание первой из них заключается в разработке представлений о ценностях, таких, как Добро, Справедливость, Правда, Красота; сюда же относится и формирование представлений о социальном (общественном) идеале. 

Коснемся лишь одного момента – общественного  идеала. Вопрос об этом идеале оказывается  тесно связанным с вопросом о  характере взаимоотношений философии  и политического режима. На первый взгляд кажется, будто здесь имеются однозначные отношения: философия есть причина, а политическая идея и политический режим – следствие. 

Оснований для  такого вывода немало. Действительно, в философских концепциях прошлого, начиная от Платона и Аристотеля, вплоть до Фихте, Гегеля, Маркса, и в концепциях многих современных философов мы находим в качестве составной части систему взглядов на государст-венное устройство с довольно-таки подробными рекомендациями для практических политических действий (так, Платон в своем учении о государстве рекомендовал упразднить частную собствен-ность и семью, Фихте призывал в целях достижения социальной гармонии и обеспечения социального равновесия осуществить систему широко организованного и бдительного полицейского надзора). Однако наличие в этих философских системах тех или иных учений о государственном устройстве столь же мало говорит о полной выводимости таких взглядов из философской онтологии, гносеологии или даже из социальной философии, сколь и их учения об устройстве (или структуре) организма животного, имевших место у философов вплоть до первой половины

XIX века. Как в последнем случае наличие «натурфилософии» объясняется неразвитостью теоретической сферы биологии и в то же время необходимостью умозрительного решения конкретных проблем, так обстоит дело и с вопросом о разработке представлений о конкретном устройстве государства: это задача юридической науки и специалистов-политиков (в наши дни соответствующая наука получила название политологии). 

Но дело даже не столько в уровне развития частных наук об обществе, сколько в том, что в рамках самой философии нет строго линейного, однозначного соотношения между отдельными ее частями. Содержание отдельных философских систем, как бы ни казалось оно логичным и стройным, фактически нацелено на те или иные мировоззренческие проблемы (философия есть совокупность ответов на эти вопросы). Но поскольку эти проблемы относительно самостоятельны (например, проблема смысла жизни и, с другой стороны, вопрос о соотношении сущности и явления в материально-предметном мире), постольку и между частями философского знания может существовать и зачастую существует неоднозначная связь. В результате одна и та же система взглядов на мир в целом может сочетаться с разными трактовками в сфере социально-философской, а тем более с концепциями, находящимися вообще за пределами философии. 

Неоднозначность связи свойственна не только отдельным  частям философского знания, но и отношению  философии к другим общественным наукам, например, политэкономии и политологии. Известно, например, что марксизм как политэкономия был принят не только В.И. Лениным, но и многими другими политическими деятелями, в числе которых был и Г.В. Плеханов; политические же выводы из марксизма у Ленина и Плеханова, т.е. политологические построения, были различ-ными. Если теперь взять философию, то с политэкономией К. Маркса оказались связанными и диалектический материализм, и эмпириомонизм, и неокантианство. 

Из сказанного вытекает, что нет одной дороги от философии к политике. Философская система, базирующаяся на материализме и диалектике, столь же мало несет ответственность за тот или иной политический режим, сколь и философия Ф. Ницше или М. Хайдеггера – за установ-ление фашистского режима в Германии в 30-х годах нашего столетия. 

В начале XX века в отечественной философии была осознана необходимость размежевания философии и теории государственного устройства. Важный вклад в прояснение этого вопроса внес глава московской школы философии права П.И. Новгородцев. Функции философии, по его мнению, состоят лишь в разработке общественного идеала, который может быть положен затем в основание самых разных конкретных представлений о государственном устройстве, выработка же конкретной программы действий не является задачей философии. Общественный идеал, как отмечал П.И. Новгородцев, имеет свои корни в живой человеческой личности. Этот идеал устанавливается философией в связи с основной нравственной нормой, каковой является понятие личности в ее безусловном значении. Личность, утверждал П.И. Новгородцев, не должна рассматриваться как средство к общественной гармонии; напротив, сама эта гармония является лишь одним из средств для осуществления задач личности и может быть принята лишь в той мере, в какой способствует этой цели. В данном утверждении, полагает П.И. Новгородцев, нет никакого противопоставления личности обществу. Наоборот, такое противопоставление будет в том случае, если исходить из абстрактных, произвольных представлений об «интересах общества», оказываю-щихся на поверку интересами стремящейся властвовать личности. Если исходить из конкретного рассмотрения личности во всей полноте ее нравственных определений, то в ней тогда обнаружится и стремление к общему и сверхиндивидуальному. Тогда открывается возможность установить связь отдельных лиц между собой и вывести основания общественного идеала. Общество – это не нивелировка личностей, но именно связь различий. Личность находит в обществе не простое повторение своих жизненных задач, а восполнение своих сил в стремлении к идеалу. Из понятия личности вытекают не только ее притязания, но и ее обязанности, и прежде всего ее обязанность солидарности и единства с другими. П.И. Новгородцев указывает, что безусловный принцип личности с необходимостью приводит к идее всечеловеческой, вселенской солидарности, и определяет общественный идеал как принцип свободного универсализма.