Общий обзор просвещения

В "Общественном договоре" и других сочинениях Руссо  часто встречаются ссылки и на другого английского философа-материалиста - Джона Локка. Согласно системе обучения и воспитания Локка, изложенной в  трактате "Несколько мыслей о  воспитании", на детей следует  воздействовать главным образом  убеждением, обращаясь к их разуму. В этом вопросе Руссо расходился не только с Локком, но и со всеми  предшествующими ему авторитетами - Монтенем, Лабрюйером и др. В соответствии со своими морально-педагогическими  взглядами он утверждал, что самая  важная и первоначальная задача воспитания - это сделать детей восприимчивыми к тому, что им внушают. "Сам  Локк, мудрый Локк, - писал Руссо в  романе "Юлия, или Новая Элоиза", - позабыл сию основу; он больше говорит о том, что следует требовать от детей, нежели о том, как этого добиться от них" (Руссо Ж. -Ж., Избранные сочинения., т. 2, с. 489) .

Большое влияние  на Руссо оказал выдающийся французский  социолог Ш. Л. Монтескье. Главное произведение Монтескье - "О духе законов" (1748) - представляет собой капитальное  исследование об основных условиях и  гарантиях политической свободы. Лучшей гарантией политической свободы  Монтескье считал разделение и уравновешение  властей: законодательной, исполнительной и судебной. Он утверждал, что подобное разделение явится не только гарантией  полного осуществления политической свободы, но и решающим условием успешного  устранения всевозможных государственных  злоупотреблений.

2. Философские и  социально-политические  идеи.

Философская система  Ж. -Ж. Руссо сложна и многозначна. Его альтернативная концепция о  глубине человеческого существа и диалектике социальной жизни сыграла  важную роль в развитии философской  мысли.

Мировоззренческая система Ж. -Ж. Руссо представляет переплетение различных течений: дуализма, картезианства, сенсуализма, наконец, идеализма и фидеизма в области  религиозных воззрений. Но, несомненно, преобладание дуалистических взглядов, так как Руссо, признавал объективное  бытие материальной Вселенной, допуская существование в мире двух начал - духа и материи. Он развивал метафизический взгляд на материю как на мертвую  и косную субстанцию, которая сама по себе не имеет никакого движения и только в результате высшего  воздействия приобретает способность  к механистическому передвижению в  пространстве. Движение он понимал  не как изменение вообще, а как  перемещение в результате механистического воздействия. Вопрос об источнике движения Руссо решал, однако, не материалистически. "Некая воля - писал он - приводит в движение Вселенную и одушевляет природу... Я думаю, что мир управляется  могущественной и мудрой силой. " (Руссо Ж. -Ж., Эмиль, или о воспитании, с. 265-269) .

Вопрос о самопознании для Руссо столь же философичен, сколь и актуален. Греческую мудрость он пытается соединить с насущными  вопросами современности о свободе  и равенстве.

Самым важным препятствием для человека является сам человек. Но нынешнее стремление к "объективному" познанию, освоение внешней предметности отдаляет человека от самого себя.

Как Декарт отделил  мысль от чувственности, чтобы сделать  предметом мысли саму мысль, так  Руссо берется освободить чувствование от интеллектуальных привнесений, чтобы  сосредоточиться на нем же самом, чтобы "чувствовать чувство". Но, если Декарт обращает мысль на самое  себя, для того, чтобы достичь  чистоты и ясности интеллектуального  познания, то Руссо отрешает чувство  от всякой внешней предметности и  ориентирует внутрь для достижения морального самопознания.

Принцип Декарта  cogito (мышление) относится к интеллектуальному и чувственному самосознанию, объединяя то и другое. Декарт начинает с первого, оставляя в тени второе. Руссо, напротив, отправляется от второго, т.е. от чувственного самопознания как основы самопознания рационального. Руссо выводит достоверность существования человека не из мысленного акта, как у Декарта: "Мыслю, следовательно существую", а из чувственного; но в обоих случаях акты рефлективны: там - самомышление, здесь - самочувствование, ощущение себя, своего собственного существования: "Существовать для нас значит чувствовать; наша чувственность бесспорно предшествует нашему разумению, и мы имеем чувства раньше идей" (Руссо Ж. -Ж., Эмиль, или о воспитании., СПб., 1913, с. 284) . Признавая первым чувством человека "ощущения его бытия", Руссо прилагает и развивает картезианский принцип не в интеллектуальной сфере, однако и не в противоречии с разумом, т.е. не выступает как антиинтеллектуалист: ".. мое правило больше полагаться на чувство, чем на разум, сообразуется с самим разумом" (Руссо Ж. -Ж., Эмиль или о воспитании, СПб., 1913, с. 203) .

Но все же специфическое отличие Руссо  от многих других просветителей - это  не столь поворот к сенсуализму, который не редкость в их среде, сколько  обращение к картезианской основе как рационализма, так и сенсуализма и развитие из нее чувственной рефлексии.

"Исповедь" Руссо не стоит совсем в  стороне от его своеобразного  философского начинания. В ее  программе прямо заявлено: "Отдаваясь одновременно воспоминанию о полученном впечатлении и чувству настоящего момента, я буду отнимать свое душевное состояние как бы в двойне, т.е. в момент, когда произошло данное событие, и в тот, когда я его описываю" (Руссо Ж. -Ж., Избранные сочинения., т. 3, с. 672) . Рефлективное отношение не может оставаться чисто индивидуальным и субъективным, оно должно обрести общезначимость и объективность.

Одной из главных  проблем, которые исследует Руссо, является проблема человека, его истинной сущности.

Руссо усматривает  в человеке два естественных начала, предшествующих разуму (рассудку) : "... из них одно горячо заинтересовывает нас в нашем собственном благосостоянии и самосохранении, а другое выражает наше естественное отвращение при виде гибели и страданий всякого чувствующего существа и главным образом нам подобных" (Руссо Ж. -Ж., Трактаты, с. 43) .

Гоббс, не задумываясь, сразу же переводил стремление к  самосохранению в самолюбие и  эгоизм, а Руссо раскрывает долгий исторический путь, ведущий к такому превращению, вернее один из путей, совсем не обязательный, - более естественен  другой: любовь к себе, еще прежде чем обернуться самолюбием, умеряется  жалостью к страданиям себе подобного, а лучше сказать, расширяется  до сострадания к несчастью других и часто переходит в это второе чувство.

Императив: "Поступай с другими так, как желаешь, чтобы  поступали с тобой" проявляется  лишь тогда, когда естественная сострадательность  вытесняется эгоистическими наклонностями, но и в этом случае требования, побуждающие  к выживанию естественного закона, находят действенную силу не в  рассудке, а в совести и чувстве.

По природе  человек, согласно Руссо, незлобив, скорее даже добр, он становится добродетельным, когда, любя добро, еще и осуществляет его через борьбу и преодоление  в себе противоборствующих наклонностей. Выполнение долга является внешней  формой добродетели по сравнению  с поступками, вытекающими из естественного  стремления к добру, на основе которых  чувство долга формируется и  закрепляется в качестве привычки к  добродетели, привычки, доставляющей удовлетворенность  и наслаждение.

Удовольствия, доставляемые непосредственным естественным сочувствием  и содействием по природному влечению не поднимаются до высоты тех, что испытываются при выполнении долга.

Руссо обращает внимание на то, что отказ чувствам в их спонтанном развитии и совершенствовании, взгляд на них, как на косные по своей  сущности, задержка на их только первоначальных формах приводит к тому, что эти  чувства под неусыпным контролем  и опекой разума превращаются в искусственные, перечащие их собственным первоначальным тенденциям. Заторможенная в своем развитии любовь к себе оборачивается эгоизмом, вместо того, чтобы возвеличиться до любви к себе подобным.В человеке цивилизованном Руссо фиксирует два разных принципа, из которых один влечет к любви, справедливости, моральному благу, а другой тянет вниз, подчиняет власти внешних чувств и порождаемых ими страстей.Руссо определенно встает на точку зрения монизма в объяснении противоположностей оба состояния должны быть выведены из одной и той же общей природы человека; поскольку же они даны последовательно во времени, то следует найти переход от одного к другому.

Достоинство взглядов Руссо на свободу проявляется  в его чувственно-практическом подходе, в противоположность умозрительно-созидательному, при котором свободу пытаются обнаружить как некоторый "объект", и, не находя, отрицают ее существование. Свобода означает у него внутренне  рефлексивное отношение: "быть господином самому себе, практиковать свою волю на самом себе, властвовать над страстями" (Руссо Ж. -Ж., Эмиль или о воспитании, с. 40) . Преодоление страстей означает нравственную свободу. Она не привходит  из вне в индивида, а вырабатывается и развивается изнутри. Процесс ее формирования в историческом плане Руссо связывает с переходом от первоначального, естественного состояния к цивилизованному, гражданскому. Человек как гражданин расстается со своей естественной свободой, зато приобретает свободу моральную. Во имя свободы воли, во имя совести Руссо отвергал фатализм, предопределенность волевых актов, выступая здесь против механистического материализма и противореча теологии.

Одним из центральных  вопросов в проблеме свободы человека и социальных взаимоотношений Руссо  считает вопрос о происхождении  неравенства. Появление собственности  заставляет человека расставаться со своей свободой, которая по самой  своей природе, и согласно своему понятию, неотчуждаема. Все дело в  том, что в самой человеческой природе уже произошел перелом. Неравенство людей - продукт целого ряда переворотов, преобразовавших  человеческую природу, "подобно тому, как, чтобы установить рабство, пришлось совершить насилие над природой, так и для того, чтобы увековечить  право рабовладения, нужно было изменить природу" (Руссо Ж. -Ж., Трактаты, с. 45) .

Руссо устанавливает  прямую связь появления самолюбивого рассудочного Я, страстно отстаивающего  свою обособленность, с возникновением частной собственности. В обществе, которое подвергается автором " Рассуждения  о неравенстве" уничтожающей критике, личное Я несет в себе чуждые человечности характеристики, свойственные его субстрату - собственности.

Для Руссо очевидно, что современный человек находится в интенсивном разладе с собой, что в своем действительном существовании он не является тем, чем должен быть по своей сущности; он не равен самому себе, потому что существует неравенство между людьми. Необходимость установления равенства Руссо выдвигает как политическое требование времени и обосновывает его результатами исследования происхождения и ступеней углубления неравенства, раскрытием закономерностей его развития и исторических тенденций к самоуправлению.

Философ различает  природное и социальное неравенство: природа создает людей различными, но не эти различия обуславливают  социальное неравенство - его причиной является частная собственность. Руссо  видит три причины неравенства: во-первых, это неравенство общественное; во-вторых, оно возникло исторически; в-третьих, оно связано с появлением частной собственности. Частная  собственность возникает при  переходе человечества от естественного  состояния к общественному, т.е. является продуктом цивилизации.

С точки зрения Руссо, существовавшее до сих пор  политическое устройство не отвечало требованию право сообразности, оно основывалось не на договоре свободных и равных, а на насилии и угнетении, поэтому, несмотря на все труды мудрейших законодателей, оставалось несовершенным, - оно было плохим с самого начала. Формирование ассоциации, называемой общественным договором, предполагает свободное вступление в договорные отношения, равенство всех отдельных лиц и принятие ими основных законов, которые выражали бы общие интересы. Общность интересов - это, согласно Руссо, вполне реальная предпосылка. Каждый из членов ассоциации добровольно отдает себя - свою личность и все свои силы в пользу коллективного целого. Условия равны для всех, каждый, подчиняя себя всем, не подчиняет себя каждому в отдельности. Каждый становится неотъемлемой частью целого. Появляется некоторое общее Я, получающее посредством акта объединения свое единство, свою жизнь и волю.

Для Руссо, в  отличие, например от Гольбаха, субстратом общей воли является народ. Народ  решает вопрос о полезности законов, о соответствии их общей воле, решает голосованием, быть или не быть этим законам. Особенность взгляда Руссо, с которой не соглашается потом  никто из просветителей, состояла в  том, что всякое постановление, хотя бы самое полезное и разумное, предписывающее что бы то ни было населению, не участвующему в его обсуждении и голосовании, будет не законом, а лишь приказом. Для того, чтобы общая воля стала законом, нет необходимости в единогласии, но необходимо, чтобы все граждане имели возможность подать свои голоса. С другой стороны, Руссо неизменно придерживается понимания общей воли как неразрывного единства, целостности, отличной от суммы нескольких воль: "Часто существует немалое различие между волею всех и общей волею. Эта вторая блюдет только общие интересы, первая - интересы частные" (Руссо Ж. -Ж., Трактаты, с. 170) . Сферы действия той или другой строго разграничены: "Подобно этому, как частная воля не может представлять волю общую, так и общая воля, в свою очередь, изменяет свою природу, если она направлена к частной цели, и не может как общая выносить решение ни в отношении какого-нибудь человека, ни в отношении какого-нибудь факта" (Руссо Ж. -Ж., Трактаты, с. 173) .