Метод

   Конечно, Поппер безусловно прав, подчеркнув важную и самостоятельную роль фальсификации  как метода научного познания, как  средства отбраковки ложных эмпирических гипотез и оказания предпочтения наиболее содержательным из нефальсифицированных гипотез. Однако, он не прав в своей излишней ригористичности и в отношении возможности модификации опровергнутых гипотез, и в отношении оказания предпочтения всегда «фактам» в случае их противоречия с конкретными гипотезами, и в истолковании динамики научного познания как «перманентной революции», и в отрицании многофакторности и социальной детерминированности процесса принятия научных решений о наиболее предпочтительной гипотезе. Все это не соответствует реальной истории научного познания, ее эмпирическому бытию, к достижению соответствия к которому он сам настойчиво призывал при оценке любых научных построений. 
 
 
 
 

6. Экстраполяция

   Экстраполяция — экстенсивное приращение знания путем распространения следствий какой-либо гипотезы или теории с одной сферы описываемых явлений на другие сферы. Например, закон теплового излучения Планка, согласно которому энергия излучения может передаваться только отдельными «порциями» — квантами, был экстраполирован А. Эйнштейном н другую область явлений; в частности, с помощью этого закона оказалось возможным исчерпывающим образом объяснить природу фотоэффекта и других сходных с ним явлений.

   Пределы применимости любой естественнонаучной теории всегда должны выходить за рамки того опыта, на фундаменте которого она основывалась первоначально. Необходимость экстраполяции теории на новые области явлений коренится в самом ее назначении как инструмента познания. Вспомним, что покоряющая эффективность механики Ньютона с момента ее создания заключалась в ее способности к единообразному описанию таких казавшихся совершенно разнородными явлений, как, например, падение камня с высоты на землю и движение Земли вокруг Солнца.

   Экстраполяция — мощное эвристическое средство исследования природы; оно позволяет  расширять познавательный потенциал научных понятий и теорий, увеличивать их информационную емкость, а также усиливает предсказательные возможности теории в обнаружении новых фактов. Сама способность к экстраполяции той или иной гипотезы есть мощное косвенное подтверждение ее истинности. 
 
 
 
 

7. Структура эмпирического исследования

Выделив эмпирический и теоретический уровни, мы получили лишь первичное и достаточно грубое представление об анатомии научного познания. Формирование же более детализированных представлений о структуре научной  деятельности предполагает анализ строения каждого из уровней познания и  выяснение их взаимосвязей.

Как эмпирический, так и теоретический уровни имеют  достаточно сложную системную организацию.

В них  можно выявить особые слои знания и соответственно порождающие эти  знания познавательные процедуры.

Рассмотрим  внутреннюю структуру эмпирического  уровня. Его образуют по меньшей  мере два подуровня: а) непосредственные наблюдения и эксперименты, результатом  которых являются данные наблюдения; б) познавательные процедуры, посредством  которых осуществляется переход  от данных наблюдения к эмпирическим зависимостям и фактам. 

7.1 Эксперименты и данные наблюдения

Различие  между данными наблюдения и эмпирическими  фактами как особыми типами эмпирического  знания было зафиксировано еще в  позитивистской философии науки 30-х  годов. В это время шла довольно напряженная дискуссия относительно того, что может служить эмпирическим базисом науки. Вначале предполагалось, что ими являются непосредственные результаты опыта - данные наблюдения. В языке науки они выражаются в форме особых высказываний - записей  в протоколах наблюдения, которые  были названы протокольными предложениями.

Если, например, проводился социологический опрос, то в роли протокола наблюдения выступает  анкета с ответом опрашиваемого. Если же в процессе наблюдения осуществлялись измерения, то каждая фиксация результата измерения эквивалентна протокольному  предложению.

Анализ  смысла протокольных предложений показал, что они содержат не только информацию об изучаемых явлениях, но и, как  правило, включают ошибки наблюдателя, наслоения внешних возмущающих  воздействий, систематические и  случайные ошибки приборов и т.п. Но тогда стало очевидным, что  данные наблюдения, в силу того что  они отягощены субъективными  наслоениями, не могут служить основанием для теоретических построений.

В результате была поставлена проблема выявления  таких форм эмпирического знания, которые бы имели интерсубъективный  статус, содержали бы объективную  и достоверную информацию об изучаемых  явлениях.

В ходе дискуссий было установлено, что  такими знаниями выступают эмпирические факты. Именно они образуют эмпирический базис, на который опираются научные  теории.

Уже сам  характер фактофиксирующих высказываний подчеркивает их особый объективный  статус, по сравнению с протокольными  предложениями. Но тогда возникает  новая проблема: как осуществляется переход от данных наблюдения к эмпирическим фактам и что гарантирует объективный  статус научного факта?

Постановка  этой проблемы была важным шагом на пути к выяснению структуры эмпирического  познания. Эта проблема активно разрабатывалась  в методологии науки XX столетия. В конкуренции различных подходов и концепций она выявила многие важные характеристики научной эмпирии, хотя и на сегодняшний день проблема далека от окончательного решения.

Определенный  вклад в ее разработку был внесен и позитивизмом, хотя нелишне подчеркнуть, что его стремление ограничиться только изучением внутренних связей научного знания и абстрагироваться от взаимоотношения науки и практики резко суживали возможности адекватного  описания исследовательских процедур и приемов формирования эмпирического  базиса науки.

Деятельностная  природа эмпирического исследования на уровне наблюдений наиболее отчетливо  проявляется в ситуациях, когда  наблюдение осуществляется в ходе реального  эксперимента. По традиции эксперимент  противопоставляется наблюдению вне  эксперимента. Не отрицая специфики  этих двух видов познавательной деятельности, мы хотели бы тем не менее обратить внимание на их общие родовые признаки.

Предметная  структура экспериментальной практики может быть рассмотрена в двух аспектах: во-первых, как взаимодействие объектов, протекающее по естественным законам, и, во-вторых, как искусственное, человеком организованное действие. В первом аспекте мы можем рассматривать  взаимодействие объектов как некоторую  совокупность связей и отношений  действительности, где ни одна из этих связей актуально не выделена в качестве исследуемой. В принципе, объектом познания может служить любая из них. Лишь учет второго аспекта позволяет  выделить ту или иную связь по отношению  к целям познания и тем самым  зафиксировать ее в качестве предмета исследования. Но тогда явно или  неявно совокупность взаимодействующих  в опыте объектов как бы организуется в системе определенной цепочки  отношений: целый ряд их реальных связей оказывается несущественным, и функционально выделяется лишь некоторая группа отношений, характеризующих  изучаемый "срез" действительности. 
 

7.2 Систематические и случайные наблюдения

Научные наблюдения всегда целенаправленны  и осуществляются как систематические  наблюдения, а в систематических  наблюдениях субъект обязательно  конструирует приборную ситуацию. Эти  наблюдения предполагают особое деятельностное отношение субъекта к объекту, которое  можно рассматривать как своеобразную квазиэкспериментальную практику. Что  же касается случайных наблюдений, то для исследования их явно недостаточно. Случайные наблюдения могут стать  импульсом к открытию тогда и  только тогда, когда они переходят  в систематические наблюдения. А  поскольку предполагается, что в  любом систематическом наблюдении можно обнаружить деятельность по конструированию  приборной ситуации, постольку проблема может быть решена в общем виде. Несмотря на различия между экспериментом  и наблюдением, вне эксперимента оба предстают как формы практически  деятельностного отношения субъекта к объекту. Теперь остается доказать, что систематические наблюдения предполагают конструирование приборной  ситуации.

Но на разных уровнях познания такие связи  изучаются по-разному. На теоретическом  уровне они отображаются "в чистом виде" через систему соответствующих  абстракций. На эмпирическом они изучаются  по их проявлению в непосредственно  наблюдаемых эффектах. Поэтому глобальная цель познания конкретизируется применительно  к каждому из его уровней. В  экспериментальном исследовании она  выступает в форме специфических  задач, которые сводятся к тому, чтобы  установить, как некоторое начальное  состояние испытуемого фрагмента  природы при фиксированных условиях порождает его конечное состояние. По отношению к такой локальной  познавательной задаче вводится особый предмет изучения. В отличие от предмета познания в глобальном смысле его можно было бы называть предметом  эмпирического знания. Между ним  и предметом познания, единым как для эмпирического, так и для теоретического уровней, имеется глубокая внутренняя связь.

Фиксация  предмета исследования в рамках экспериментальной  или квазиэкспериментальной деятельности является тем признаком, по которому можно отличить эксперимент и  систематические наблюдения от случайных  наблюдений. Последние суть наблюдения в условиях, когда приборная ситуация и изучаемый в опыте объект еще не выявлены. Регистрируется лишь конечный результат взаимодействия, который выступает в форме  эффекта, доступного наблюдению. Однако неизвестно, какие именно объекты  участвуют во взаимодействии и что  вызывает наблюдаемый эффект. Случайное  наблюдение способно обнаружить необычные  явления, которые соответствуют  новым характеристикам уже открытых объектов либо свойствам новых, еще  не известных объектов. В этом смысле оно может служить началом  научного открытия. Но для этого  оно должно перерасти в систематические  наблюдения, осуществляемые в рамках эксперимента или квазиэкспериментального  исследования природы. Такой переход  предполагает построение приборной  ситуации и четкую фиксацию объекта, изменение состояний которого изучается  в опыте.

В еще  большей мере это относится к  следующему слою эмпирического познания, на котором формируются эмпирические зависимости и факты. 

7.3 Процедуры перехода к эмпирическим зависимостям и фактам

Переход от данных наблюдения к эмпирическим зависимостям и научному факту предполагает элиминацию из наблюдений содержащихся в них субъективных моментов (связанных  с возможными ошибками наблюдателя, случайными помехами, искажающими протекание изучаемых явлений, ошибками приборов) и получение достоверного объективного знания о явлениях.

Такой переход предполагает довольно сложные  познавательные процедуры. Чтобы получить эмпирический факт, необходимо осуществить  по меньшей мере два типа операций. Во-первых, рациональную обработку  данных наблюдения и поиск в них  устойчивого, инвариантного содержания. Для формирования факта необходимо сравнить между собой множество  наблюдений, выделить в них повторяющиеся  признаки и устранить случайные  возмущения и погрешности, связанные  с ошибками наблюдателя. Если в процессе наблюдения производится измерение, то данные наблюдения записываются в виде чисел. Тогда для получения эмпирического  факта требуется определенная статистическая обработка результатов измерения, поиск среднестатистических величин  в множестве этих данных.

Если  в процессе наблюдения применялись  приборные установки, то наряду с  протоколами наблюдения всегда составляется протокол контрольных испытаний  приборов, в котором фиксируются  их возможные систематические ошибки. При статистической обработке данных наблюдения эти ошибки также учитываются, они элиминируются из наблюдений в процессе поиска их инвариантного  содержания.

Поиск инварианта как условия формирования эмпирического факта свойствен не только естественнонаучному, но и социально-историческому познанию. Скажем, историк, устанавливающий хронологию событий прошлого, всегда стремится выявить и сопоставить множество независимых исторических свидетельств, выступающих для него в функции данных наблюдения.

Во-вторых, для установления факта необходимо истолкование выявляемого в наблюдениях  инвариантного содержания. В процессе такого истолкования широко используются ранее полученные теоретические  знания.

Рассмотрим  две конкретные ситуации, иллюстрирующие эту роль теоретических знаний при  переходе от наблюдений к факту.