Эллинистическая философия

               ЭЛЛИНЕСТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ

Завоевания Александра Македонского привели к значительным политическим изменениям. Греческие города-государства (полисы) перестали существовать, вместо них возникла сначала империя  Александра Македонского, а после  его смерти — многочисленные государства  с монархической формой правления. Впоследствии Греция вообще теряет свободу  и становится римской провинцией. Наступает эпоха эллинизма —  период в истории стран Восточного Средиземноморья между 323 г. по 30 г. до н.э.

Распространение греческой  культуры на новые культурные регионы, главным образом Востока, приводит к возникновению своеобразного  культурного феномена — эллинистической  культуры, в которой, смешивались  традиции собственно греческой и  местных восточных культур.

Разрушение полиса привело  к радикальным переменам и  в жизни люде. Главное, изменился  сам статус отдельного человека. Понятие  “гражданин” повсеместно заменяется понятием “подданный”. В монархических  государствах от подданных уже не требуется соблюдения “гражданских добродетелей”, столь проповедуемых  в предшествующие времена. Наоборот, подданные обязаны выполнять  в первую очередь государственные  установления и распоряжения вышестоящих  начальников, назначаемых по воле монарха. По сути дела в эллинистическую эпоху  нарушается многовековая связь между  отдельным индивидом и государством — человек уже не имеет никакого влияния на принятие политических решений. Индивид, отдельная человеческая личность приобретает в сознании людей  того времени самодовлеющее значение.

Такие изменения привели, соответственно, и к смещению основных проблем в философии. Мыслителей эллинистического периода стали  интересовать прежде всего вопросы  сущности отдельной человеческой личности и проблемы этики. В это время возникает несколько философских школ.

СТОИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ

Стоическая философия возникает в эпоху, когда греческая мысль, утомленная теоретическим умствованием, все более и более стремится к цельному догматическому миросозерцанию, которое могло бы стать на место разложившихся верований и обосновать систему рациональной этики. Такое миросозерцание являлось потребностью целого общества, целой культуры, а не тесного кружка мыслителей, замыкавшихся в стены своей школы. Греческое просвещение покоряло мир, становилось мировою политической силой - и греческая философия соответственно этому меняла свой прежний характер: она переставала быть исследованием, умозрением, и обращалась в догму. Такой характер более всего придал ей Зенон, основатель стоической школы, и его многочисленные последователи.

Зенон из Кития на Кипре (прибл. 340-265) сошелся в Афинах с киником Кратетом, в котором он видел истинного представителя философии Сократа. Неудовлетворенный киническим учением, он слушал и других учителей - мегарца Стильпона и платоников Ксенократа и Полемона, и к концу IV в. основал собственную школу в "узорчатом портике" (стоа пойкиле), от которого она и получила свое название. Сочинения его, касавшиеся самых разнообразных предметов, дошли до нас лишь в незначительных фрагментах, как и сочинения его преемника Клеанфа из Асс (331-251), бывшего кулачного бойца, который стал философом благодаря глубине увлечения и необыкновенной энергии. Другие ученики Зенона - его земляк Персей, Аристон из Хиоса, Герилл из Карфагена, Сфер из Босфора и поэт Арат из Сицилии. Преемник Клеанфа Хризипп (281/76 - 208/4) - один из самых плодовитых писателей древности, неутомимый преподаватель и полемист, прославился как второй основатель стоицизма, развивший его систематически в своих многочисленных философских и полемических сочинениях. Его многочисленные ученики распространили стоическое учение на восток и на запад (Зенон, Антипатр и Архедем из Тарса, Диоген вавилонянин). Из современников его выдаются знаменитый ученый Эратосфен Киренский (276/2 - 196/2), ученик Аристона, и Телес, проповедник нравственности, сильно приближавшейся к кинизму. Ставя философии высшую практич. цель, уже ранние С. расходились в оценке теоретической философии: так Герилл, подобно Аристотелю, полагал высшее благо и высшую цель в познании, между тем как Аристон не хотел знать ни диалектики (логики), ни физики, считая первую бесполезною, а вторую - недоступною человеческому знанию, и придавал цену лишь основным принципам этики. Помимо этих уклонений, школа сначала твердо держалась основных начал своего основателя. Более глубокие различия мы находим лишь во втором и первом веках, в эпоху усиливающегося эклектизма. Ученики Диогена, Боэф и в особенности Панеций Родосский, значительно приближаются к Аристотелю, а ученик Панеция Посидоний (прибл. 135-50) был ревностным почитателем Платона и стремился к соединению стоицизма с учениями Платона и Аристотеля. Его философия носит отпечаток эклектического, платонизирующего стоицизма, разновидности которого мы находим у неопифагорейцев, у эклектиков, у академиков школы Антиоха Аскалонского и Евдора, у Филона и в ранней патристике. Во времена империи стоицизм обратился в популярную просветительную философию, сосредоточившую в себе лучшие заветы античной доблести и нравственной мысли. Он получил самое широкое распространение; мы находим его представителей на всех ступенях общественной лестницы, от кесаря М. Аврелия и вельможи Сенеки до раба Эпиктета. Проповедь этих учителей приобретает духовно-нравственный отпечаток, столь характерный для всей эпохи; но они остаются верными основным началам первоучителей - Зенона и Хризиппа - и держатся их строже, чем представители средней эпохи, в роде Посидония.

Задача стоической философии состояла в том, чтобы найти прочное разумное основание для нравственной жизни. Вместе с киниками С. видели в человеческом знании лишь средство к добродетельному поведению и достижению блага; вместе с киниками они поставили себе задачу сделать человека свободным и счастливым посредством добродетели. Поэтому они определяли философию как упражнение в добродетели (греч. άσκησις αρετής). Сначала Зенон сходился с киниками в пренебрежении к теоретическим наукам - черта, которую до крайности усиливал ученик его Аристон; но впоследствии, по-видимому, сам Зенон освободился от такой односторонности, не впадая в обратную крайность другого ученика своего, Герилла, который вместе с Аристотелем признавал познание высшим благом. Наиболее отчетливо выражена основная тенденция школы у Хризиппа: полемизируя против Аристотеля, он признает, что цель философии заключается в том знании, которое ведет к истинной деятельности и тем самым составляет часть такой деятельности. По учению С., истинная деятельность невозможна без истинного, объективного знания; как и у Сократа, мудрость и добродетель признаются тождественными, и потому философия, определяемая как "упражнение в добродетели", есть вместе с тем "познание божеского и человеческого". Напрасно было бы видеть в стоицизме исключительно этическое учение; хотя нравственный интерес в нем и преобладает, его этика, столь же рационалистическая, как и другие нравственные учения греков, всецело основывается на теоретической подстройке. Рациональное философское миросозерцание само по себе имело известную нравственную цену в глазах С., и если некоторые из них любили выставлять напоказ свое презрение к чистой теории, то сравнение с киниками указывает, насколько разнятся они от этих моралистов именно в разработке теоретической философии - логики и физики - которой киники действительно не хотели знать. Истинно доброе поведение, по учению С., есть разумное поведение - а разумно то поведение, которое согласуется с природой человека и всех вещей. Чтобы согласовать свое поведение с законом вселенной, нужно познавать этот закон, познавать человека и вселенную. Отсюда по необходимости возникают логика, исследующая вопрос о познаваемости вещей, о критерии истины, - и физика, или наука о природе. В своем стремлении к цельному, свободному от противоречий, чисто рациональному миросозерцанию С. нередко являются эклектиками по отношению к предшествовавшим учениям: они поставили себе трудную цель - примирить дуалистическую философию понятия, развившуюся после Сократа, с первоначальным монизмом ионийской физики.

ЭПИКУРЕЙЦЫ, СТОИКИ

В ту самую эпоху, когда  меняется очерченная выше общая ориентация стоицизма и платонизма, эпикуреизм занимает довольно прочное положение  в кругах римских интеллектуалов. Эпикурейцев изгоняли из Рима уже  во II веке, но их популярность продолжала расти. Об этом мы можем судить по сочинению  Лукреция «О природе вещей» (ок. 55 г. до н.э.), где он возносит в прекрасных латинских стихах хвалы своему греческому кумиру, а также ведет традиционную для эпикурейцев полемику с Платоном. Об этой же распространенности эпикуреизма  свидетельствует и Цицерон, которому в свою очередь приходится вести  решительную полемику с эпикуровым учением. В трактате «О высшем благе  и крайнем зле» (45 год), в первых двух книгах, действие которых относится  к 50 году и представляет собой беседу Цицерона с двумя достойными юношами, Цицерон излагает и опровергает  учение Эпикура о наслаждении, а  в трактате «О природе богов» (45-44 год), якобы воспроизводящем беседу 77-76 годов между тремя образованными  римлянами, эпикурейцев представляет друг оратора Красса сенатор Гай  Веллей.

Неприемлемость и прямой вред эпикурова учения очевидны для  Цицерона (что не помешало ему ознакомиться с еще не изданной поэмой Лукреция и выправить её), но не меньше его  раздражает невежество эпикурейцев. В ответ на речь Веллея Котта, другой участник диалога замечает: "...вы твердите словно заученный урок то, что Эпикур, зевая, набредил, а сам он, между прочим, хвалится, как мы видим из его писем, что он-то не имел никакого учителя. Да если бы он и не предупредил, я мог бы легко в это поверить... Не пахнет от Эпикура ни Академией, ни Ликеем, не чувствуется в нем даже школьного образования" (I 72). Хотя мы уже видели, что к образу Эпикура-самоучки нужно относиться осторожно, в данном случае необходимо обратить внимание на другое: изложение учения Эпикура Веллей предваряет критической сводкой платоновского и стоического учения и обнаруживает явное знакомство с доксографическими компендиями того времени, излагавшими взгляды ранних философов (18-41).

И действительно, к этому  времени эпикурейцы явственно цивилизуются, и общее стремление сознательно  вместить в свой кругозор предшествующую философию свойственно также  и им. Об этом можно судить по библиотеке современника Цицерона друга Пизонов  эпикурейца Филодема, найденной на так называемой "вилле папирусов" в Геркулануме. Библиотека дает представление  о необыкновенной эрудиции ее владельца. Эпикурейцы этого периода погружены  в изучение платоновской и стоической традиции, и в данном случае не так  важно, что целью этих ученых штудий могла быть и полемика. Просвещенный эпикуреизм оказал несомненное влияние  на поэта Горация. Отметим также, что доксографический компендий  Филодема по истории философии в  десяти книгах был, в частности, одним  из важнейших источников для Диогена  Лаэртия.

Судя по той полемике, которая велась с эпикурейским учением  в I-II веках н.э. можно судить о  том, что их учение прочно вошло в  обиход школьных дискуссий. В частности, Плутарх Херон ейский в своих  «Моралиа» опровергает ряд положений  эпикурейской философии в трактатах «Хорошо ли сказано "проживи незаметно"», «О невозможности жить в удовольствие согласно Эпикуру», «Против Колота».

Известно имя еще одного эпикурейца поздней эпохи (рубеж II-III веков н.э.) — Диогена из Эноанды, составившего сводку эпикуровского  учения и записавшего ее на каменной стеле, фрагменты которой были найдены  в 1884 году. Но уже задолго до этого  времени у эпикуровского учения и его школы не было никаких  перспектив плодотворного развития.

Если тенденция популяризации  философии в эпикуреизме проявилась уже у его основателя, в стоицизме  с его подчеркнутой в ранний период школьной окрашенностью она развивалась  постепенно, причем собственно популярной философия стоиков становится у  римлян. К концу первого века образованность в Риме уже явно предполагала знакомство с философией, и такой необходимой  для образованного человека философией все более оказывается стоицизм, не исключавший после Панетия  и Посидония платонического влияния  и могущий при необходимости  заимствовать элементы эпикуреизма. Таким  образом, теперь дело идет не об исключительном случае Цицерона, например, сознательно  ставившего своей целью ознакомление римлян со стоицизмом и платонизмом, а о превращении философии  в необходимый элемент общего образования.

В частности, о влиянии  стоицизма и его влиятельности  можно судить по тому, до какой степени  именно стоицизм инспирировал великого эпика Вергилия, «Энеида» которого пронизана стоическим учением о  роковой предопределенности мирового и исторического процесса.

Вероятнее всего к традиции просвещенного стоицизма принадлежал  Арий Дидим, друг и советник императора Августа, наставник Мецената, автор  сводки философских учений стоиков, перипатетиков и академиков, изложенных по школам, а в рамках школы —  по проблемам (логика, этика, физика, —  здесь Арий опирался на платоника  Евдора Александрийского). По-видимому, Арий не испытывал никакого интереса к эпикуреизму и не излагал его.

Войдя в поле зрения образованных римлян, не стремящихся стать профессиональными ("школьными") философами, стоицизм предполагает теперь интенсивную разработку в соответствующих популярных жанрах: увещания, утешения, письма. Именно с  этими жанрами мы сталкиваемся у  Сенеки. Воспитатель будущего императора Нерона прежде всего развивал этическую  проблематику, то есть учил цивилизованно  и осмысленно реагировать на любые  жизненные проявления.

Для этого в качестве основной модели поведения создавался идеал  мудреца, умеющего достойно вести себя при всех обстоятельствах: перед  лицом неудач, болезней, смерти. Мудрец знает, что и весь мир ждет "выжигание", и для него всегда открыто избавление от невзгод этого мира: путем самоубийства он может добровольно уйти из жизни. Философ-стоик становится нравственным руководителем для тех, кто не хочет безвольно подчиняться  превратностям судьбы, но стремится  понять свой рок и, поняв, любит его. Метафора философа-врача, исцеляющего  души, становится чрезвычайно распространенной в этот период.

Философ-стоик, постоянно  контролирующий себя и стремящийся  излечить обращающихся к нему за духовной поддержкой, не чувствует необходимости  писать, но устные наставления, беседы, проповеди становятся важным и культивируемым жанром. Так, неизвестны сочинения влиятельного римского стоика Мусония Рифа (ум. ок. 101 г.), ничего не писал его ученик Эпиктет (ум. ок. 140 г.); обращенные «К самому себе» составленные на греческом  языке записки римского императора (161-180 гг.) Марка Аврелия свидетельствуют  о том, что именно совершенный  человек, а не совершенное сочинение  было целью подлинного философа-стоика.

Между тем и записки  Марка Аврелия, и «Беседы» Эпиктета, записанные его учеником Флавием  Аррианом, стали чрезвычайно влиятельными греческими текстами, представляющими стоицизм римского периода. Имя Арриана отсылает нас к тому движению II века, которое получило название Второй софистики и самым ярким образом символизировало возвратный пафос всей греко-римской культуры, который определяет ее характер в этот период.