Из  учения о Церкви Хомяков выводит  собственное учение о личности. «Отдельная личность есть совершенное бессилие и внутренний непримиримый разлад./19/. Лишь в Церкви, то есть свободном, проникнутом братской любовью к другим людям единении во имя Христа, - только здесь личность обретает все свои дары, всю полноту ее личного богатства.

   В антропологии Хомякова с особой силой  выдвигается учение о целостности  в человеке, под которой он понимает «иерархическую структуру души»: существуют «центральные силы нашего богообразного разума, вокруг которого должны располагаться все силы нашего духа». Очевидно, что антропологические построения Хомякова перекликаются с учением И.В. Киреевского о целостности духа. Цельность духа - это вопрос о внутреннем устроении жизни, о постоянном поиске «того внутреннего корня разумения, где все отдельные силы сливаются в одно живое и цельное зрение ума» /7/. В основу всего построения философ положил различие «внешнего» и «внутреннего» человека. Внутренний человек - это совокупность способностей человека: способности любви к богу, и помощи к ближнему; способность ощущать вину, стыд, сострадать, чувствовать красоту. Внешний человек - это, выражаясь языком современной социальной психологии, совокупность социальных ролей, которые весьма часто противоречат друг другу, вызывая самоотчуждение человека, расколотость и противоречивость внутренней и внешней жизни.

   Что же касается идеализации истории  России, то для того чтобы убедиться  в обратном, достаточно посмотреть очерк А.С. Хомякова «О старом и новом», где с огромной силой обличаются некоторые порядки допетровской Руси. Славянофилы не рассматривали русскую историю как идеальную и бескризисную, а, наоборот, подчеркивали ее сложность и драматичность. Однако болезненные явления, считали они, не могут быть преодолены внешними заимствованиями. Хомяков многократно развивает взгляд, что история требует, чтобы Россия «выразила те всесторонние начала, из которых она выросла». Православие дало русскому духу то, что давно уже утратила Европа - целостность. Основная идея А. Хомякова та же, что и Гоголя: ЦЕЛЬНОЕ МИРОВОЗЗРЕНИЕ МОЖЕТ БЫТЬ ПОСТРОЕНО ТОЛЬКО НА ОСНОВЕ ПРАВОСЛАВИЯ. Борясь за восстановление цельности души образованного русского человека, славянофилы только следовали по следам проложенным выдающимся церковным деятелем Московской Руси, Нилом Сорским, за много веков до нас писавшим: «И самая же добрая и благолепная деланна с рассуждением подобает творити и во благое время... ''.Развитие духовной жизни и культуры Европы определялось тем, что ее народы были приобщены к христианству насильственным путем, причем в форме насаждения «латинства», т. е. христианства, которое, по определению А. Хомякова, выражало лишь внешнее единство всех христиан. Это внешнее единство утверждалось борьбой католической церкви во главе с папой за государственную власть над всей Европой, организацией военно-монашеских орденов, крестовыми походами, единым дипломатическом и церковным языком - латинским и т.д.

   Реакцией  на насильственно насаждаемое единство и подавление свободы стала Реформация, в результате которой после долгой, мучительной и кровавой борьбы возник протестантизм. Сравнивая католицизм и протестантизм, А.С. Хомяков пришел к выводу, что протестантизм столь  же односторонен, как и католицизм, но односторонен в противоположном  направлении: «ибо протестантство удерживало идею свободы и приносило ей в жертву идею единства.

   И католицизм, и протестантизм, по мнению славянофилов, противопоставив единство и свободу, исказили дух первоначального  христианства, которое «в полноте своего божественного учения представляло идеи единства и свободы неразрывно соединенными в нравственном законе взаимной любви». /11/ . Только православие восприняло и сохранило, по мысли славянофилов, вечную истину раннего христианства во всей ее полноте, а именно идею тождества единства и свободы (свободы в единстве и единства в свободе). Ими было включено в историософию важнейшее понятие, характеризующее русское своеобразие, которое вошло в содержание «русской идеи» - «соборность», выражающее свободную общность людей. Соборность понималась славянофилами прежде всего как церковная соборность - свободное единство верующих в деле совместного понимания ими правды православия и совместного отыскания пути к спасению.

   Православие в концепции славянофилов выступало  как духовная основа всей русской  жизни: «... проникая во все умственные и нравственные убеждения людей, оно невидимо вело государство к осуществлению высших христианских начал, никогда не мешая его развитию».  Отличительные особенности западничества и славянофильства.   Западники и славянофилы вошли в историю как люди '' сороковых годов ''- люди, осмелившиеся на поиск истины в условиях николаевского царствования.  Основными чертами славянофилов являлись целостность и разум, а западников - раздвоение и рассудочность. Во множестве проявлений жизни ярко выражено это различие: 1) в Западной Европе - рассудочно-отвлеченное богословие, обоснование истины путем логического сцепления понятий; на Руси - стремление к истине «посредством внутреннего возвышения самосознания к сердечной целостности и средоточию разума»;  2) на Западе - государственность из насилий завоевания, на Руси - из естественного развития народного быта;  3) на Западе - враждебная разграниченность сословий, - в Древней Руси их «единодушная совокупность»;  4) на Западе - поземельная собственность - первое отношение гражданских отношений, на Руси - собственность только случайное выражение отношений личных;  5) на Западе - законность формально-логическая, на Руси - выходящая из быта.  Вообще на Западе раздвоение духа, наук, государства, сословий, семейных прав и обязанностей; в России - стремление к цельности «бытия внутреннего и внешнего»; « постоянная память об отношении всего временного к вечному и человеческого к Божественному» - такова древнерусская жизнь, следы которой сохранились и теперь в народе. Оторвавшись от бесконечной цели, поставив себе мелкие задачи, «западный человек почти всегда доволен своим состоянием»; он «готов, с гордостью ударяя себя по сердцу, говорить себе и другим, что совесть его вполне спокойна, что он совершенно чист перед Богом и людьми, что он одного только просит у Бога, чтобы другие люди были на него похожи». Если он столкнется с общепринятым понятием о нравственности, он выдумает себе оригинальную систему нравственности и опять успокоится. «Русский человек, напротив того, всегда живо чувствует свои недостатки и чем выше восходит по лестнице нравственного развития, тем более требует от себя и поэтому тем менее бывает доволен собой».

Философия «Русского космизма». Н.Ф. Федоров, В.В. Вернадский, А.Л. Чижевский, К.Э. Циолковский

   Философия всегда была небезразлична к науке. Попытки отгородить их раз и навсегда друг от друга на сегодняшний день надо признать тщетными; больше того, полноправное место в кругу философских  областей знания занимает философия  науки. При всей спорности и дискуссионности  предметного поля философии науки  вряд ли можно пренебречь тем, что  основной поток философских исследований советского, да и постсоветского, времени  вращался вокруг вопросов науки, хотя бы уже потому, что саму философию  во многом отождествляли с наукой. А критерии научности и достоверности  по-прежнему оцениваются столь высоко, что, с молчаливого согласия, до сих  пор воспринимаются как главнейшие достоинства философских построений, какую бы отрасль философского знания мы ни брали - онтологию, историю философии, антропологию, социальную философию  или даже эстетику, этику и пр. Одним из объяснений такой притягательности науки для философии является факт реальной значимости науки современного типа и ее влияния на человеческую историю, начиная с нового времени. Два таких разных по взглядам масштабных мыслителя, как В. И. Вернадский и  М. Хайдеггер, философские размышления  которых совершенно несхожи, тем  не менее, почти одними и теми же словами констатируют сложившуюся  ситуацию влияния науки на жизнь  современного человечества - наука  в условиях жизни на Земле приобрела  роль решающего фактора, первостепенного по своей значимости./20/ Именно поэтому ни философия науки, ни философия в целом, сегодня не могут уйти от ответственности дать свою оценку тому, что собой по смыслу представляет наука, вступающая в новое тысячелетие.

   Если  уже в самой науке выделить то главное и решающее, с чем  она вступает в новый век и  новое тысячелетие, то таковым, на наш  взгляд, является мировоззрение и  методология космизма. Следовало  бы сказать более конкретно и  более точно - наука ближайшего и  отдаленного будущего станет воплощением  идей русских ученых-космистов - идей, высказанных еще в начале ХХ столетия. Имена таких мыслителей, как К  Э. Циолковский, В. И. Вернадский, А. Л. Чижевский .

   Если  оценить и сам факт рождения космического миросозерцания, и десятилетия его  неприятия, то по принципиальному счету  оказывается, что наука, продуцирующая  свои гипотезы и теории не в горизонте  космического миропонимания, обречена на геоцентризм, который имеет самые  многообразные проявления и лики. Несмотря на коперниканский переворот  в науке, заложивший первый камень в  фундамент космизма, наука по преимуществу продолжает развиваться в парадигме  геоцентризма.

   Попытаемся  разобраться, что революционно нового несет в науку космическая  картина мира, почему космизм представляет собой феномен русской культуры, и в каком смысле современная  наука до сих пор сохраняет  геоцентризм?

   Во-первых. Космизм как мировоззренческое  основание науки заставляет видеть и отыскивать в любом изучаемом  объекте не только его ближайшие  или даже отдаленные, но все, же земные факторы детерминации, но и космические зависимости. /21/ Они незримы, но оттого не перестают быть реальными и значимыми; отрыв от этих зависимостей, непринятие их в расчет попросту искажают суть изучаемого. Земля как космическое тело включена в круг космических событий. По сути дела, нет границ и пределов космоса - он повсюду. А каждое из космических состояний столь же неповторимо, как и узоры на пальцах. Отсюда, энергетическое влияние космоса сказывается даже на самых простейших химических реакциях, которые следовало бы датировать, включая не только год, месяц и день, но и секунды, длящиеся мгновения; получается, что наука, базирующаяся на представлениях о повторяемости химических реакций, отбрасывающая параметр времени в изложенном выше смысле, работает только с идеализациями, а не с реальностью. Космические связи необходимо предполагать при изучении любых явлений. Для Чижевского, например, и человек и микроб - существа космические, и это сущностная их характеристика, которую необходимо учитывать во всех отраслях знания, касающихся данных объектов, в том числе в медицине, в частности в эпидемиологии, поскольку, он считал, что эпидемии чумы, холеры и даже гриппа связаны через опосредованные зависимости с циклами солнечной активности. Вернадский также недвусмысленно утверждал: «Научно понять - значит установить явление в рамки научной реальности - космоса». Он считал большим упущением то, что в современной ему науке все происходящее в истории человечества, в том числе социальные отношения и зависимости, рассматривалось как нечто самодовлеющее, независимое от окружающей среды, как свободное от нее. По мнению мыслителя, в таком случае история человечества утрачивает закономерный характер, выпадает из рамок научных исследований. Окружающей средой для истории человечества является история Земли, которая в свою очередь, по оценке Вернадского, должна быть включена в космогенез, ведь лик Земли и все, что она собой представляет, - результат действия космических сил; именно поэтому космогония для него не есть нечто отжившее и оставшееся в прошлом - она, по его представлениям, должна стать важнейшей составляющей современной науки.

   Во-вторых. Ученые-космисты (в данном случае это  наиболее ярко проявилось в творчестве такого гениального мыслителя, как  Циолковский) пытались осмысливать  уже устоявшиеся и вновь возникающие  открытия науки с точки зрения событий самого космоса. Сошлюсь  на воспоминания Чижевского о Циолковском. Оказывается, калужский мыслитель  несколько десятилетий размышлял  над вторым началом термодинамики, особенно трудно ему было согласиться  с доказательством теории «тепловой смерти Вселенной». И он обосновал закон «...обратимости энергии в масштабах не только всего Космоса, но и ограниченных замкнутых космических систем. /1/

   Удивительный  факт, до сих пор не ставший достоянием историографии науки. Сразу же на ум приходит название работы Нобелевского лауреата А. Пригожина «От хаоса к порядку». Но идея Циолковского об уравновешенности и эквивалентности во Вселенной двух таких ее процессов, как «тепловая смерть» и «тепловая жизнь» датируется 1914 годом, а пригожинская теория самоорганизации, возникновения порядка из хаоса, появилась в 70-е годы - разница более чем в полвека. А выдвинут был антиэнтропийный постулат с целью найти научные доказательства вечной юности Вселенной, что шло вразрез с выводами о ее тепловой смерти. Или вот еще одна космическая интерпретация, данная Циолковским знакомой всем формуле Эйнштейна, который «...написал Е=mс квадрат и тем самым положил начало возможной гибели всего человечества...Это была величайшая угроза Земле, Небу и всему человечеству... Простая арифметика говорила о том, что внутри материи заключены безумные силы. Энергия одного грамма вещества оказалась равной массе (в граммах, умноженной на квадрат скорости света: Е=1ґ9ґ10 в 20-й степени эргов ... крупные землетрясения выражаются 10 в 30-й степени эргов...Земной катаклизм будет равен около 10 в 100-й степени эргов. Следовательно, с помощью полного превращения энного числа тонн в энергию можно достичь земного катаклизма без всякого труда. И, наоборот, этой же энергией можно облагодетельствовать человеческий род... Тогда ведь самую планету Земля можно будет превратить в ракету и направить ...ближе к Солнцу или в другую звездную систему /1/ . И так во всем: когда становится теоретически очевидной невесомость в ракетах, достигающих первой космической скорости, Циолковский начинает искать с помощью данных современной ему науки способы адаптации человеческого организма к подобным условиям, когда блестящие подтверждения получает идея Чижевского по аэроионификации воздуха, К. Э. Циолковский размышляет над возможностью использования данного открытия в космических летательных аппаратах. Поразительны и грандиозность замыслов - сама идея об освоении космоса человеком, - и одновременно строгость научных доказательств и расчетов, с точки зрения этих показателей теоретические изыскания ученых-космистов удовлетворяли самым взыскательным требованиям науки. Парадоксально, но при этом им приходилось постоянно преодолевать (в первую очередь, конечно, Циолковскому) систематические обвинения не просто в фантастичности и утопичности подобных замыслов, но их бредовости, отсутствии всякой опоры на науку.