Философия Френсиса Бэкона

Философия Френсиса Бэкона: социально-политическая утопия

Английский  мыслитель Фрэнсис Бэкон жил и творил на стыке двух эпох: Возрождения и Нового времени. Учение о могуществе человека, антропоцентризм Бэкона уходит своими корнями в эпоху Ренессанса. Философ мечтал не просто о разработке эффективных методов научного познания окружающего мира, о развитии опытного естествознания, а о таком состоянии человека, когда научно-техническими средствами он сможет создавать и преобразовывать природу наподобие Бога. Наследием Ренессанса в философии Бэкона является также и обращение к магии, потустороннему.

Однако не менее ощутимо в его философии  и влияние Нового времени. Это  была эпоха, когда религиозное мировоззрение  уступало свои позиции, человек стремился  не к потустороннему блаженству, не к истине, как таковой, а к пользе, преобразованию и увеличению комфортности земной жизни. Господствующим фактором сознания стала наука, не в ее средневековом  понимании книжного знания, а в  современном значении эксперементально-математического естествознания. Если в средние века философия выступала в союзе с богословием, а в эпоху Возрождения -- с искусством, то в Новое время она главным образом опирается на науку. На первый план в самой философии выходят гносеологические проблемы и формируются два важнейших направления, в противоборстве которых и проходит история философии Нового времени - это рационализм (опора на разум) и эмпиризм (опора на опыт). У истоков этого последнего направления и стоит Фрэнсис Бэкон.

ФРЭНСИС БЭКОН

Бэкон утверждал  новую ценность науки, полагая, что  знания должны приносить практические выгоды, наука должна служить повседневной деятельности, способствуя улучшению  жизни людей. Наиболее полно свои взгляды на роль науки в жизни  человечества философ изложил в  незаконченном труде «Великое восстановление наук», частями которого были трактат  «О достоинстве и приумножении наук», «Новый органон», цикл работ, касающихся «естественной истории».

Бэкон по-новому взглянул на взаимоотношения человека и природы. Человек представляется как познающее и действующее  начало (субъект), а природа -- как объект, подлежащий познанию и использованию. С появлением человека природа распадается на субъект и объект, которые одновременно и разделены и связаны посредством инструментальной деятельности. Подобный взгляд вошел в плоть и кровь европейской ментальности, сохраняется он и поныне. Бэкон также ориентирует науку на поиск истины не в книгах, а в поле, в мастерской, у кузнечных горнов, одним словом, на практике, в непосредственном наблюдении и изучении природы. Бэкон считал, что существует «единый общий корень» для всех видов знания, выражающий единство природы и единство человеческого познания. А ученый похож на пчелу, которая, хотя и собирает нектар с различных цветов, но перерабатывает его в нечто единое - мед.

Однако дело великого восстановления наук крайне сложно. Процесс познания затемняют призраки пещеры (каждый смотрит на мир из своей индивидуальной «пещеры»), рынка (люди с трудом понимают друг друга, потому что за многими словами не стоят понятия или их значения расплывчаты), театра (вера в авторитеты) и рода (самые устойчивые призраки - человек всюду примешивает свою природу: выдает желаемое за действительное, новое сводит к старому и т.д.). Нужно «очистить» от них познание.

Кроме этого  в произведениях, составляющих «Великое восстановление наук» Бэкон изложил  оригинальную теорию индукции и предложил  совершенно новую классификацию  наук, отличную от традиционной для  того времени аристотелевской. 

УТОПИЯ В  ЛИТЕРАТУРЕ

Утопия (от греч. ou - не, нет и topos - место, т.е. место, которого нет; иное объяснение: eu - благо и topos - место, т.е. благословенное место) - литературно-художественное произведение, содержащее картину идеального общества, населенного абсолютно счастливыми людьми, живущими в условиях совершенного государственного устройства.

Утопическое сознание в широком смысле слова  свойственно всякому обществу, в  котором существуют развитые противоречия. Суть его состоит в мысленном  «снятии» этих противоречий, в представлении  о том, как должно выглядеть общество, жизнь в идеале.

В традиционном обществе утопия носила ретроспективный  характер: идеальное состояние относилось ко «временам предков»; существовали легенды о счастливых странах (например, «Страна Гипербореев» у древних греков, «Беловодье» и «Опоньское царство» русских сказаний).

В Новое  время на эти представления наложились интеллектуальная, философская традиции конструирования «идеального строя», идущие от Платона (Государство).

Однако философская  утопия оставалась лишь родом интеллектуальной игры. Кризис традиционного общества и модернизация, с одной стороны, повлекли реальное преобразование общества на рациональных началах, с другой - обострение всяческих противоречий. Эта ситуация оказалась чрезвычайно  благоприятной для возникновения  феномена массового утопического сознания. Утопист уже не мечтал о наилучшем  строе как о недосягаемом идеале, а твердо знал и верил, что жизнь  должна быть - и обязательно будет - перестроена на определенных принципах.

Осуществление утопии превращалось в вопрос воли. Естественно, что в социальном отношении  утопическое сознание свойственно прежде всего низам общества, более всего страдающим от существующих противоречий.

Одной из первых попыток реализации утопии можно  считать якобинскую диктатуру; она  впервые выразила претензию разрушить  старый мир до основания и воздвигнуть  новый.

Новая, гораздо  более решительная попытка построения утопического общества была предпринята  в 20 в. социалистами и фашистами (в  особенности двумя крайними проявлениями этих идеологий - коммунистами и нацистами).

В современной  литературе утопия рассматривается  среди жанров научной фантастики. В утопиях конструируется некая  «вторая действительность», которая  противопоставляется окружающей реальности и содержит острую критику современности. Расцвет утопической литературы совпадает с полосами острых культурных кризисов и кардинальных перемен  в жизни общества. Своими корнями  утопическая литература уходит в  архаические мифы о посещении  подземного царства и в жанр народной сказки, в образно-композиционной системе которой важное место зачастую занимают некие блаженные волшебные страны, где добро окончательно побеждает зло, текут «молочные реки с кисельными берегами» и т.д. В процессе исторического развития в литературе выработался ряд устойчивых сюжетных ходов, обеспечивающих перемещение героя из обыденного мира в фантастическую реальность утопии: сны, видения, путешествия в неведомые дальние страны либо на другие планеты и т.п. Мир утопии располагается, как правило, вне привычных времени и пространства. Он помещается либо в странах на другом конце Земли (порой за ее пределами), недоступных простым смертным, и «случайно», «фантастическим образом» открывается стороннему гостю, либо переносится в «прекрасное будущее», воплотившее в жизнь светлые чаяния современного человечества.

Принцип контраста  настоящего и будущего в утопиях  часто реализуется через диалог между сторонним визитером, которого все вокруг приводит в изумление, и его «чичероне», то есть проводником  по новому миру, объясняющим чужестранцу  устройство идеального общества.

Роль науки  и техники в философии Ф. Бэкона.

С философской  точки зрения опытное знание, как  и вся практическая деятельность человека в целом, были реабилитированы  современником Г.Галилея, одним из основоположников философии Нового времени, английским философом Френсисом Бэконом (1561-1626). Ф.Бэкон считал природу объектом познания, ее исследование - задачей познания, а господство человека над ней - целью познания. В качестве истинного метода познания, а, следовательно, и кратчайшего пути, ведущего к истине, он в своем основном философском труде «Новый органон» (1620) провозглашает индукцию и в связи с этим детально разрабатывает экспериментально-индуктивную методологию научного познания. Дело в том, что человек, согласно его точки зрения, не может непосредственно контактировать и взаимодействовать с природой иначе, как через свои органы чувств и при помощи своей чувственной деятельности, в результате которой он формирует и накапливает свой чувственный опыт. Вот, собственно, почему этот опыт и объявляется Ф.Бэконом конечным источником всякого знания, а потому наука должна быть прежде всего опытной наукой. Но это отнюдь не значит, что наука должна полностью отказаться от дедуктивного метода. Как раз наоборот, наука, представляющая собой рациональную переработку данных чувственного опыта, непременно должна апелировать к силлогизму и оперировать им. Однако не следует забывать при этом, что силлогизмом можно безопасно пользоваться только после того, как первые исходные аксиомы были непосредственно выведены из опыта посредством истинной индукции. В свете сказанного становится понятным, почему Ф.Бэкон выступал за союз созерцания и деятельности и настоятельно требовал, чтобы «теория (contemplatio) и практика соединялись более прочными узами, чем до сих пор». Он был твердо уверен в том, что только такой союз и такое соединение могут содействовать реальной реализации цели науки, заключающейся «в обогащении человеческой жизни действительными открытиями» и таким образом обратить теорию в активное средство для установления власти человека над природой. Следовательно, без познания законов природы, а, стало быть, и без подчинения этим законам человек не в состоянии побеждать ее и властвовать над ней. «Знание и могущество человека совпадают, - отмечает Ф.Бэкон, - ибо незнание причин затрудняет действие. Природа побеждается только подчинением ей, и то, что в созерцании представляется причиной, в действии представляется правилом». В деле господства над природой решающее место он отводил изобретениям, т.е. техническим открытиям и их практическому применению. Так, например, он считал, что те три великие открытия, которые не были известны древним, а именно: искусство печатания, применение пороха и мореходная игла «изменили облик и состояние всего мира, во-первых, в деле просвещения, во-вторых, в делах военных, в-третьих, в мореплавании. Отсюда последовали бесчисленные изменения вещей, так что никакая власть, никакое учение, никакая звезда не смогли произвести больше действие и как бы влияние на человеческие дела, чем эти механические изобретения». Поэтому неудивительно, что общество в «Новой Атлантиде», целью которого «является познание причин и скрытых сил всех вещей и расширение власти человека над природою, покуда все не станет для него возможным», управление которым принадлежит «Дому Соломона», т.е. сообществу мудрецов, рассматривается Ф.Бэконом не иначе, как высокоразвитая в техническом отношении структура. В связи с этим необходимо заметить, что, начиная именно с «Новой Атлантиды» Ф.Бэкона, высокий уровень развития техники становится неотъемлемым признаком почти всех предлагаемых впоследствии социально-утопических проектов. 

НОВАЯ АТЛАНТИДА

Термин «утопия» (по-гречески «место, которого нет» или  «благословенное место» по другой версии) ведет происхождение от названия книги Томаса Мора. Слово «утопия» стало нарицательным для обозначения описания вымышленной страны, призванной служить образцом общественного строя,

а также, в  расширенном смысле, всех сочинений  и трактатов, содержащих нереальные планы социальных преобразований.

Первоначально утопии были тесно связаны с легендами  о «золотом веке». В античности и  в эпоху Возрождения утопия приобрела  преимущественно форму описания совершенных государств, якобы существующих где-то на земле либо существовавших в прошлом. В XVII-XVIII в. получили распространение  различные утопические трактаты и проекты социальных и политических реформ. А с середины XIX в. утопия все больше превращается в специфический  жанр полемической литературы, посвященный  проблеме социального идеала и моральных  ценностей.

При этом, «Новая Атлантида» Фрэнсиса Бэкона, безусловно, являясь утопией, стоит несколько особняком. Общественное устройство на острове Бенсалем не отличается в корне от существовавшего в Англии в то время. Все также священен принцип частной собственности, нет ни имущественного, ни социального равенства, а есть слуги и «впавшие в нищету». Важную роль в обществе играют деньги: ими, например, щедро награждают удачливых изобретателей. Правит островом монарх, правда, гуманный и просвещенный.

Просто  наука выдвинута на первое место. А дальше - все как в жизни. Религия, например, не только сохранена, но и  играет на острове большую роль. Бенсалемцы даже проявляют религиозную нетерпимость - на остров допускаются только христиане. В каком-то смысле, остров отмечен Всевышним. Божественное откровение снизошло на бенсалемцев прямо с неба: «жители Ренфузы увидели однажды ночью большой столп света, появившийся на море в расстоянии около мили», потом «сияющий столп и крест распались и рассыпались как бы на множество звезд, вскоре также погасших; а на воде остался лишь небольшой ковчежец, или ларец, кедрового дерева, нимало не подмоченный водою, хотя и плыл по ней». В ларце оказалась Библия и послание от апостола Варфоломея.

Мирное и  даже, можно сказать, продуктивное сосуществование  науки и религии может показаться странным современному человеку. Но все  становится на свои места, если вспомнить, что время Фрэнсиса Бэкона - это поздний Ренессанс, когда человек все еще считался «венцом творения», то есть -- главным делом рук Бога, а не был «царем и богом» сам по себе. Так и Бэкон считал, что успехи науки касаются лишь «вторичных причин», за которыми стоит всемогущий и непознаваемый Бог. При этом философ все время подчеркивал, что прогресс естествознания, хотя и губит суеверия, но укрепляет веру. Он утверждал, что «легкие глотки философии толкают порой к атеизму, более же глубокие возвращают к религии».

Но вернемся к общественным институтам острова  Бенсалем. Кроме упомянутых короля и церкви в управлении государством участвует сенат. Даже так: королю отведено довольно мало места, зато особенно подчеркнуто, что свои указы он издает обязательно в силу закона. То есть свою власть он осуществляет совместно с парламентом, органом «народного представительства». Можно сказать, что таким образом Фрэнсис Бэкон выразил свою точку зрения относительно реального конфликта английского короля Якова I с парламентом.

Однако самой  почетной организацией и главным  государственным институтом на Бенсалеме является Дом Соломона - центр научных экспериментов и изобретений, «зеница ока страны» и ее «путеводный светоч». Представители Дома пользуются особым почетом, им единственным разрешено сидеть в присутствии тирсана, отца-патриарха, давшего жизнь как минимум тридцати потомкам, а члены Дома, вернувшимся из дальних стран, совершают пышное триумфальное шествие. В руках Дома Соломона сосредоточены главные природные богатства страны, важнейшие отрасли промышленности, здесь не только ставят опыты, но и занимаются производством.

Научная работа членов Соломонова Дома организована по типу мануфактуры, с таким же детальным  разделением труда - еще одно любопытное отражение современной Бэкону действительности.

Дому Соломона принадлежит монополия на все  открытия, он может обнародовать их или нет и использовать по своему усмотрению, а также монополия на международные отношения, а все это -- уже прерогатива государственной власти. Так что Соломонов Дом фактически является руководящей организацией на острове. То есть власть на Бенсалеме - это власть знания. В этом и суть утопии.

Знание - это  свет, то единственное, что «создано Господом раньше всех других вещей». Но даже знание - это не конечная цель. Конечная цель - принесение пользы людям. Наука увеличивает власть человека над природой. Именно здесь совпадают  два человеческих стремления - к  знанию и могуществу. Наука обеспечивает процветание, регулирует размеры животных, удлиняет человеческую жизнь. Богатство, изобилие, мир, здоровье, бессмертие - все  это достижимо с помощью науки. И все жители заняты одним - добыванием знаний. Другое дело, что постепенно средство превращается в самоцель.

Фрэнсис Бэкон описывает множество фантастических технических новшеств, изобретенных на острове Бенсалем. Часть из них действительно была осуществлена на практике, причем только в XIX-XX веках (подводная лодка, микрофон, телефон), другие так и остались в области фантазии (вечный двигатель, прибор для получения мыслей), но все они свидетельствуют о неукротимой вере Бэкона в силу человеческого разума, а также о гениальной интуиции философа.