Доказательства бытия Бога в средневековой философии

Схоластика.

После V века н.э. христианская религия и церковь обрели господствующее положение в странах Западной Европы. Монастыри, а затем и университеты стал основными очагами образования и культуры. Здесь преподавались приспособленные к религиозным целям семь «свободных искусств»: грамматика и риторика, диалектика, арифметика и геометрия, астрономия и музыка. В Западной Европе утвердился феодальный строй с монархической формой правления и духовной властью католической церкви. В этот период философия преподавалась в школах при монастырях, а ее основной задачей считалось обоснование истинности и незыблемости христианского вероучения. Такая философия стала называться схоластикой («школьная философия»). Если патристика систематизировала христианское вероучение, то схоластика стремилась сделать его популярным  и доступным для широких слоев населения. В схоластике философское мышление использовалось как средство для доказательства истинности религиозной веры и е догматов.

 Одним из первых  представителей ранней схоластики  был ирландец Иоанн Скот (Эриугена) (основной труд – «О разделении природы»). Эриугена как «первый отец» известен переводами работ философов периода патристики. Он отстаивал тезис о том, что между разумом и религиозной верой нет противоречий, что истинная философия есть истинная религия, и наоборот, истинная религия есть истинная философия. Основным орудием разума является, По его мнению, диалектика как наука о правильном мышлении, общих принципах и свойствах бытия. Особую роль в познании мира призваны играть общие понятия, раскрывающие сущность вещей.

 В представлении Эриугены, Бог «есть начало, середина и конец», он присутствует во всем и существует как внутренняя сущность всего. Бог – это таинственное и непознаваемое существо. Он находится выше всех и всяческих сущностей. Непостижимый для разума, Бог проявляет себя в своих многочисленных творениях, в бытии вещей и их многочисленных родах и видах. Вообще, весь космический порядок имеет несколько ступеней. Первая – «природа не сотворенная, но творящая» (бытие Бога). Вторая – это «природа сотворенная и одновременно творящая» (богоявление, бытие природы). Третья ступень – «сотворенная и нетворящая» (отдельные предметы). Четвертая ступень – это «несотворенная и нетворящая» (цель и завершение божественного творения). Развитие мира представляет собой процесс его непрерывного умножения и усложнения, вечного становления иерархии и единства.

 Разум человека характеризует  его как существо духовное  и способное к постижению Бога, в отличие от лишенных духовного  начала животных и растений. Утверждая  такое, Эриугена тем самым способствовал формированию элементов антропоцентризма как мировоззрения, которое делает человека центром своего внимания и раскрывает его особое место в мире среди всех других живых существ.

Реализм и номинализм.

  Многие характерные особенности средневековой философии проявились и в происходившей на протяжении нескольких веков борьбе реализма и номинализма. «Реализм» в его средневековом понимании не имеет ничего общего с современным значением этого термина. Под реализмом подразумевалось учение, согласно которому подлинной реальностью обладают только общие понятия, или универсалии, а не единичные предметы, существующие в эмпирическом мире. Нетрудно видеть, что средневековой реализм сближается с платонизмом, для которого тоже реальным бытием обладают вечные и самотождественные идеи, а не преходящие и изменчивые чувственные вещи. Согласно средневековым реалистам, универсалии существуют до вещей, представляя собой мысли, идеи в божественном разуме. И только благодаря этому человеческий разум в состоянии познавать сущность вещей, ибо эта сущность и есть не что иное, как всеобщее понятие.

 Противоположное направление  было связано с подчеркиванием  приоритета воли над разумом  и носило название номинализма.  Термин «номинализм» происходит  от латинского слова «nomen», что значит «имя». Согласно номиналистам, общие понятия – только имена; они не обладают никаким самостоятельным существованием вне и помимо единичных вещей и образуются нашим умом путем абстрагирования признаков, общих для целого ряда эмпирических вещей и явлений. Так, например, мы получаем понятие «человек», когда отвлекаемся от индивидуальных особенностей отдельных людей и оставляем только то, что является общим для них всех, а поскольку все люди суть живые и одушевленные существа, обладающие разумом, то, стало быть, в понятии человека входят именно эти признаки: человек есть живое существо, наделенное разумом.  

 В ранней схоластике  возник спор о так называемых  универсальных понятиях. Речь шла  о том, как относятся общее  и единичное, реально ли существуют  такие понятия, как «бог»,  «человек»  и т.п., или же они есть всего  лишь обозначение вещей. Реалисты  считали такие понятия как  действительно существующие, а номиналисты  видели в универсалиях всего  лишь названия вещей, их имена.  По сути дела, за этим спором  скрывалась, пусть даже и слабо  выраженная, борьба двух тенденций  в истории философии – материалистической (номинализм) и идеалистической (реализм).

Основные проблемы философии средневековья.

Проблема разума и воли.

Свобода воли.

 Личный характер христианского Бога не позволяет мыслить его в терминах необходимости: Бог имеет свободную волю. "И никакая необходимость, - обращается к Богу Августин, - не может принудить Тебя против воли Твоей к чему бы то ни было, потому что божественная воля и божественное всемогущество равны в существе Божества..." [Августин. О граде Божием. Ч. IV. С. 165.]

 Соответственно и в человеке воля выступает на первый план, а потому в средневековой философии переосмысливается греческая антропология и характерный для античности рационализм в этике. Если в античности центр тяжести этики был в знании, то в средние века он - в вере, а значит, перенесен из разума в волю. Так, в частности, для Августина все люди суть не что иное, как воля. Наблюдая внутреннюю жизнь человека, и прежде всего свою собственную, Августин вслед за апостолом Павлом с сокрушением констатирует, что человек знает добро, однако же воля его не подчиняется ему, и он делает то, чего не хотел бы делать. "Я одобрял одно, - пишет Августин, - а следовал другому..." [Августин. Исповедь. Киев, 1980. С. 210.] Это раздвоение человека Августин называет болезнью души, неподчинением ее самой себе, то есть высшему началу в себе. Именно поэтому, согласно средневековым учениям, человек не может преодолеть своих греховных влечений без божественной помощи, то есть без благодати.

 В средние века человек больше не чувствует себя органической частью космоса - он как бы вырван из космической, природной жизни и поставлен над нею. По замыслу, он выше космоса и должен быть господином природы, но в силу своего грехопадения он не властен даже над собой и полностью зависит от божественного милосердия. У него нет даже того твердого статуса - быть выше всех животных, какой ему давала языческая античность. Двойственность положения человека - важнейшая черта средневековой антропологии. И отношение человека к высшей реальности совсем иное, чем у античных философов: личный Бог предполагает и личное к себе отношение. А отсюда - изменившееся значение внутренней жизни человека; она становится теперь предметом внимания даже более пристального, чем то, которое мы находим у стоиков. Для античного грека, даже прошедшего школу Сократа ("познай самого себя"), душа человека соотнесена либо с космической жизнью, и тогда она есть "микрокосм", либо же с жизнью общественного целого, и тогда человек предстает как общественное животное, наделенное разумом. Отсюда античные аналогии между космически-природной и душевной жизнью или между душой человека и социумом. Августин же вслед за апостолом Павлом открывает "внутреннего человека", целиком обращенного к надкосмическому Творцу. Глубины души такого человека скрыты даже от него самого, они, согласно средневековой философии, доступны только Богу.

 Но в то же время постижение этих глубин необходимо для человеческого спасения, потому что таким путем открываются тайные греховные помыслы, от которых необходимо очиститься. По этой причине приобретает важное значение правдивая исповедь. Новоевропейская культура обязана исповедальным жанром именно средневековью с его интересом к человеческой психологии, к внутреннему миру души. "Исповедь" Ж. Ж. Руссо, так же как и Л. Н. Толстого, хоть они и различаются между собой, восходят тем не менее к общему источнику - "Исповеди" Августина.

 Внимание к внутренней душевной жизни, соотнесенной не столько с внешним - природным или социальным - миром, сколько с трансцендентным Творцом, порождает у человека обостренное чувство своего Я, которого в такой мере не знала античная культура. В философском плане это приводит к открытию самосознания как особой реальности - субъективной, но при этом более достоверной и открытой человеку, чем любая внешняя реальность.

Проблема души и тела.

Идея боговоплощения была чужда не только древней языческой культуре, но и другим монотеистическим религиям - иудаизму и исламу. До христианства везде господствовало представление о принципиальном различии, несовместимости божественного и человеческого, а потому не могло возникнуть мысли о возможности слияния этих двух начал. И в самом христианстве, где Бог мыслится вознесенным над миром в силу своей трансцендентности, а потому отделенным от природы гораздо радикальнее, чем греческие боги, вселение Бога в человеческое тело - вещь крайне парадоксальная. Не случайно же в религии откровения, какой является христианство, вера становится выше знания: парадоксы, для ума непостижимые, требуется принять на веру.

Другим догматом, определившим христианскую антропологию, был догмат воскресения во плоти. В отличие от прежних, языческих верований в бессмертие человеческой души, которая после смерти тела переселяется в другие тела (вспомним Платона), средневековое сознание убеждено в том, что человек - когда исполнятся времена - воскреснет целиком, в своем телесном облике, ибо, согласно христианскому учению, душа не может существовать вне тела. Догматы боговоплощения и воскресения во плоти тесно между собой связаны. Именно эти догматы легли в основу средневекового понимания проблемы соотношения души и тела.

Первым из философов, попытавшихся привести в систему христианские догматы и на их основе создать  учение о человеке, был Ориген (ок. 185 - ок. 255). Ориген считал, что человек состоит из духа, души и тела. Дух не принадлежит самому человеку, он как бы даруется ему Богом (вспомним учение Аристотеля об активном разуме) и всегда устремлен к добру и истине. Душа же составляет как бы наше собственное Я, она является в нас началом индивидуальности, а поскольку, как мы уже знаем, свобода воли составляет важнейшее определение человеческой сущности, то именно душа, по Оригену, и выбирает между добром и злом. По природе душа должна повиноваться духу, а тело - душе. Но в силу двойственности души низшая ее часть нередко берет верх над высшей, побуждая человека следовать влечениям и страстям. По мере того как это входит в привычку, человек оказывается греховным существом, переворачивающим природный порядок, созданный творцом: он подчиняет высшее низшему, и таким путем в мир приходит зло. Следовательно, зло исходит не от Бога и не от самой природы, не от тела, оно исходит от человека, а точнее - от злоупотребления свободой, этим божественным даром.

Аскетизм средневековья  имеет своей целью не отказ  от плоти как таковой (не случайно в средние века самоубийство считалось  смертным грехом, что отличало христианскую этику, в частности, от стоической), а воспитание плоти с целью  подчинить ее высшему - духовному  началу.

Точки зрения философов  средних веков.

Аврелий Августин Блаженный.

Аврелий Августин Блаженный был наиболее заметной и влиятельной личностью в философии периода патристики. В многочисленных книгах («Исповедь», «О троице», «О величии души», «О граде Божьем») он не только показал свой путь в философию, но и раскрыл содержание собственного мировоззрения. Августин подчеркивал, что христианство не только помогло ему ответить на важнейшие мировоззренческие вопросы, но и возвысило его нравственно. Из всех течений греческой философии наиболее приемлемым для него оказался неоплатонизм (Плотин, Порфирий), который побудил Августина искать некую «бестелесную» истину посредством «ликования в трепете». Мировоззрение Августина представляло собой мифологических и библейских сюжетов с религиозно-философскими мотивами. Его содержание в основном заключалось в следующем.

 Августин – это  крупнейший систематизатор христианского  вероучения, стоявший на позициях  неоплатонизма. Бог рассматривался  как начало и конец всего  сущего. Познание Бога должно  составлять смысл и содержание  всей человеческой жизни. «Любовь  к себе, доведенная до презрения  к себе как греховному существу, есть любовь к Богу, и любовь  к себе, доведенная до презрения  к Богу, - порок», - подличность, сотворившая мир и человека. Бог первичен и находится в центре мироздания. Он всемогущ, и является единственной причиной возникновения каждой вещи и любого вещества. Он не только сотворил этот мир, но и продолжает творить его дальше, совершенствуя в нем все сущее. Мир представляет собой как бы лестницу. Где есть высшее (бестелесное и божественное) и низшее (телесное и материальное). Иначе говоря, в мире существует иерархия, т.е. жесткий, установленный Творцом порядок: неживое – живое – божественное. Непрерывное творение Богом природы и поддержание ее в совершенном состоянии есть то, что средневековые философы креацинизмом («создавать»). Даже то, что развивается в силу внутренних причин (например, рост растения), все равно обязано в конечном счете Богу.

 Мир созданных Богом  вещей изменчив и пребывает  во времени – прошлом. Настоящем, будущем. Лишь Бог неизменен – он есть нечто застывшее, постоянное и непреходящее. С точки зрения Августина, Бог – это не только исток и начало, но и объект познания. Внешний мир как нечто текучее и изменчивое не может быть источником вечных истин. Таковым может быть только нечто вечное, т.е. Бог. Он наделяет человека как существо познающее вечными истинами и светом их озаряет его душу. Бог – это источник «умственного света». Божественный свет – вот та сила, которая высвечивает подлинную сущность вещей. Лишь в состоянии озарения человек сможет постичь истину и отличить ее от заблуждения и лжи.