Бог и мировое зло

Во-первых, оно существует только в тварном мире и то не в первозданной сущности, а  первоначально, как свободный акт субстанциальных деятелей, и производно, как следствие этого акта.

Во-вторых, злые акты воли совершаются под видом  добра, так как направлены всегда на подлинную положительную ценность, однако в таком соотношении с  другими ценностями и средствами для достижения её, что добро подменяется злом: так, быть богом есть высшая положительная ценность, но самочинное присвоение себе этого достоинства тварью есть величайшее зло.

В-третьих, осуществление  отрицательной ценности возможно не иначе, как путём использования  сил добра.

     В философии широко распространено учение о том, что существует три вида зла: метафизическое, нравственное и  физическое зло.

     А причиной, можно считать основное первичное отклонение от правильного  пути жизни является там, где тварная  личность, вступая в мировой процесс  и стремясь к абсолютной полноте  бытия, начинает свою жизнь с любви  к себе, большей, чем к Богу и к сотворённым Им личностям.

     Такая чрезмерная любовь к себе, предпочтение себя другим личностям есть уже нарушение  ранга ценностей; она есть первичное, основное нравственное зло, грехопадение тварного существа.

Борьба добра  со злом в сердце человека совершалась, и будет совершаться во всяком общественном строе, изменяясь в  сравнительно второстепенных своих  чертах и оставаясь той же по существу. 
 
 
 

Четвёртую главу автор посвятил темам конечности тварных существ, то есть смерти.

     Утверждение, что первичная причина зла  есть Бог, потому что мир, в котором  возникло зло, сотворён Богом, ошибочно. Оно основывается на детерминистическом понимании причинности, согласно которому, А есть причина В, а В есть причина  С, то А есть причина С. Иными словами, детерминист считает причинности  транзитивным так же, как например, отношение равенства (если А=В, а В=С, то А=С). Следовательно, те, кто признает правильность данного суждения считают, что Бог есть причина личности А, а личность А есть причина зла В, следовательно, в конечном  счете, Бог есть причина зла.

     Лосский приводит доказательство неправильности  и безоснованности данного рассуждения, он приводит такой довод: «Если А  есть причина В, то А- личность, а  В - есть произведённое ею событие, но событие само по себе не может творить никакого дальнейшего события, так как у событий нет творческой силы, они не суть личности». Также он приводит пример: «Бог-причина породившая Нерона, Нерон есть причина приказания центуриона убить Агриппину, приказание полученное центурионом, есть причина совершения им убийства Агриппины. Бог сотворил не Нерона, а лицо, наделённое сверхкачественною творческою силою, которая вовсе не предопределила его выработать себе характер Нерона и совершить убийство своей матери. Между Богом и свободными  действиями Нерона лежит онтологическая пропасть, бытийственный разрыв, лишающий нас права устанавливать ряд «А есть причина В, В есть причина С, следовательно, А есть причина С»

     Зло, царящее в нашей жизни, может наносить ущерб лишь тем личностям, которые сами запятнаны виною себялюбия и таким образом обрекли себя на жизнь в царстве психоматериального образа.

     Смертью, он называет зло, требующее особенного внимания в теодицее. Если бы смерть была уничтожением индивидуального «я», то мир бы был бессмысленным и не заслуживал бы творения. А смерть каждого существа может быть только телесною: она состоит в том, что индивидуальное «я» расстаётся со своим телом и начинает строить в себе новое тело. Но, так как смерть не уничтожает индивидуального «я» и не лишает его возможности творчески совершенствовать свою дальнейшую жизнь, то она не есть абсолютное зло.

     Так же он говорит, что зло не может  быть абсолютным: во-первых, в его  составе всегда есть первозданное добро  и выработанные деталями качества и  способность. Сами по себе положительные (ум, находчивость, изобретательность), но  только использованные для решения  дурных целей; во-вторых, и сами злые деяния, бедствия и несовершенства нашей жизни, являющиеся следствием нашего себялюбия, побуждают к творческим усилиям выработке все новых  и новых форм жизни и, в конце концов, ведут к преодолению основного нравственного зла себялюбия. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Пятая и заключительная глава  имеет наиболее научное и сложное содержание, здесь поднимается вопросы персоналистической теодицеи и догматов церкви. 

     Православный  христианин, не сомневается, что догматы содержат в себе непреложную истину. Поэтому всякое учение, несовместимое с ними, неприемлемо не только по религиозным соображениям, а ещё и потому, что, будучи ложным, оно, если не прямо,  то в каком-то из выводов, окажется логически несостоятельным.