А.С. Хомяков как идеолог славянофильства

Федеральное государственное  автономное образовательное учреждение 
высшего профессионального образования 
«Уральский федеральный университет 
имени первого Президента России Б.Н.Ельцина»

Факультет экономики и управления

Кафедра государственные и муниципальные финансы

 

 

 

 

РЕФЕРАТ

на тему:

А.С. Хомяков как  идеолог славянофильства

 

 

 

 

 

 

 

 

Стулент: Щетникова Т.А.

                                                                              Группа:  ФиК-2

                                                                                            Научный руководитель:

                                                                           Кузубова Т.С.

 

 

 

г. Екатеринбург 2012

 

СОДЕРЖАНИЕ

 

Введеине                                                                                                                  3-4

Основатель славянофильства                                                                                5-6

Философия- из церковного сознания                                                               7- 20

Заключение                                                                                                               21

Список используемых источников                                                                        22                                                                                                            

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

                                                  

          Уже в ранних стихотворениях Хомякова содержаться элементы славянофильства, которые в 1830-е складываются в славянофильскую идею. Этой идеей проникнуты его стихотворения "Орел", 1832; "Мечта", 1834; историческая драма "Дмитрий Самозванец", 1833. Основные теоретические положения славянофильства были изложены им в статье "О старом и новом" (1839). В эти годы усиленно занимается самообразованием, расширяя круг своих научных интересов. В 1838 приступает к работе над своим основным историко-философским сочинением "Записка о всемирной истории".

         В 1850 особое внимание уделяет религиозным вопросам, истории русского православия, в котором видит источник развития национального русского духа, основу народной нравственности. В эти годы публикует статьи "По поводу отрывков, найденных в бумагах И. Киреевского" (1857), "О современных влияниях в области философии" (1859) и др. В 1854 в списках разошлось его стихотворение "России" с обличительными строчками:

В судах черна неправдой черной  
И игом рабства клеймена...

          Как и другие славянофилы, Хомяков идеализировал православие, патриархальный устой русской жизни, однако при этом был убежденным противником крепостного права, обосновывая эту позицию Евангельским учением. В лирике Хомякова этих лет отразилось отвержение славянофилами существующего строя за безнравственность и бездуховность. Хомяков прожил 56 лет. Он скончался 23 сентября (5 октября н.с.) 1860 в селе Ивановском Липецкой губернии от халеры. Похоронен в Москве.

 

 

 

 

 

 

 

Основатель славянофильства

          На протяжении всей последующей жизни Хомяков сотрудничал в различных периодических изданиях славянофильского направления, выступая со статьями по вопросам крестьянской реформы, социологии и философии. Круг умственных и практических занятий Хомякова чрезвычайно широк: богослов, социолог, историк мировой цивилизации, экономист, автор технических новшеств, поэт, врач, живописец. Но главной чертой его личности была глубокая религиозность.

          Учение Хомякова пронизано религиозным духом и подчинено одной идее — о коренном различии путей России и Запада и доказательству самобытности русского народа. Различие это обусловлено неодинаковостью “внутренних начал” русской и западноевропейской жизни, формами религиозного мировоззрения — православного христианства и католицизма. Хомяков ожидал, что Православие через Россию может привести к перестройке всей системы культуры. История призывает Россию встать впереди всемирного просвещения, — история дает ей право на это за всесторонность и полноту ее начал. По словам В. В. Зеньковского, “Хомяков в подлинном смысле слова “христианский философ”, ибо он исходит из христианства”. В центре его воззрений — учение о начале “соборности”, о принципе устроения бытия, описывающем множество, собранное силой любви в “свободное и органическое единство”. В такой трактовке оно характеризует природу не только Церкви, но и человека, общества, процессы познания и творчества. В дальнейшем это учение стало одной из основ концепций всеединства и личности в русской религиозной философии. Творцом и источником мира провозглашается разумная воля, или, иначе, “волющий разум”. Мыслящий разум наделяется атрибутом воли, которая абсолютно свободна. “Волющий разум” творит мир предметов и человека. Ядро антропологии Хомякова — учение о целостности человека. Целостность же в человеке есть иерархическая структура души. Познание истины и овладение ею не является функцией индивидуального сознания, но вверено Церкви. “Истина, недоступная для отдельного мышления, — пишет Хомяков, — доступна только совокупности мышлений, связанных любовью”.

                                                  

 

 

 

 

 

                                                 

Философия - из церковного сознания

         Первая основная особенность философского творчества Хомякова состоит в том, что он исходил из церковного сознания при построении философской системы. Это было сознательным принципом для него, ибо в Церкви он видел полноту истины, в Церкви видел источник того света, который освещает нам и все тварное бытие. Не от изучения мира и его философского истолкования шел он к свету веры, а наоборот — все светилось для него тем светом, какой излучает Церковь. Хомяков в подлинном смысле «христианский философ», ибо он исходил из христианства. В самом внутреннем мире Хомякова приоритет принадлежал именно вере, которая не была для него «объектом» мысли, «предметом» обсуждения, а была основной первореальностью в его духовном мире. Исходя из христианского своего сознания, Хомяков видел основу его в Церкви как первореальности. Вокруг этого понятия развивается вся богословская доктрина Хомякова, но оно же является основным для его философских построений.

         Церковь, по учению Хомякова, есть «духовных организм», воплощенный в видимой («исторической») своей «плоти», но самая сущность Церкви, ее основа, есть именно духовный организм — «единство благодати, живущей во множестве разумных творений, покоряющихся благодати». Она — «многоипостасна», но все члены Церкви органически, а не внешне соединены друг с другом. В единстве двух моментов (духовности и органичности) заключена сущность Церкви как «наследия духовной жизни, унаследованного от блаженных апостолов», — поэтому она не есть просто «коллектив» («собирательное существо», по выражению Хомякова), не есть и некая «идея», отвлеченная или скрытая во внешней жизни церковной, а целостная духовная реальность, обнимающая в живом и конкретном единстве видимую и невидимую свою сторону. «Даже на земле, — пишет Хомяков, — Церковь живет не земной человеческой жизнью, но жизнью божественной и благодатной.., живет не под законом рабства, но под законом свободы». Как единый и целостный организм, Церковь не может быть разделяема на видимую и невидимую, — это «не две Церкви, но одна и та же под различными видами», Именно потому Церковь, как богочеловеческое единство, и есть целостный организм.

       Существенно в этом богословском построении Хомякова то, что «видимая Церковь существует (как Церковь, а не как «учреждение»), только поскольку она подчиняется Церкви невидимой (т.е. Духу Божию) и, так сказать, соглашается служить ее проявлениям». Здесь заложено основание учения Хомякова — очень смелого и яркого — о том, что «Церковь не авторитет,.. ибо авторитет есть нечто внешнее для нас; Церковь не авторитет, а истина…» «Крайне несправедливо думать, что Церковь требует принужденного единства или принужденного послушания, — напротив, она гнушается того и др.: в делах веры принужденное единство есть ложь, а принужденное послушание есть смерть». Отсюда, из отрицания «авторитета» в Церкви, вытекает у Хомякова решительное отрицание всякого «главы Церкви», кроме самого Христа. Но Хомяков менее всего может быть заподозрен на основании этого учения о свободе Церкви — в анархизме: взаимоотношение отдельной личности и Церкви таково, что свобода церковная вовсе не есть функция, индивидуализирующая или дарованная отдельному человеку. Свобода принадлежит Церкви как целому, а вовсе не каждому члену Церкви в отдельности. «Если свобода верующего не знает над собой никакого внешнего авторитета, — пишет Хомяков, — то оправдание этой свободы — в единомыслии с Церковью». Вне Церкви отдельный человек не то, что он же есть в Церкви: «каждый человек находит в Церкви самого себя, но себя не в бессилии своего духовного одиночества, а в силе духовного единения с братьями, со Спасителем. Он находит в ней себя в своем совершенстве или, точнее, — находит в ней то, что есть совершенного в нем самом». В учении Хомякова одинаково отвергается и спиритуализм в понятии Церкви, и слишком сильный акцент на видимой, исторической стороне Церкви. Церковь есть первореальность, — и в приобщении к ней впервые и отдельная личность открывается самой себе, — и не в случайных эмпирических проявлениях, а в своем подлинном и глубоком начале.

         Антропология Хомякова является дисциплиной, посредствующей между богословием и философией, которая служит базой его гносеологии. Из учения о Церкви выводит Хомяков то учение о личности, которое решительно отвергает индивидуализм. «Отдельная личность, — пишет Хомяков, — есть совершенное бессилие и внутренний непримиримый разлад». Лишь в живой и морально здоровой связи с социальным целым личность обретает свою силу, — и если Чаадаев, как мы помним, связывает личность с «мировым сознанием», то для Хомякова личность, чтобы раскрыть себя в полноте и силе, должна быть связана с Церковью. Хомяков решительно отвергает теорию среды (как «совокупности случайностей, обставляющих человеческие личности»), отвергает и индивидуализм, изолирующий и абсолютизирующий отдельную личность. Лишь в Церкви, т. е. в свободном, проникнутом братской любовью к др. людям единении во имя Христа, — только здесь личность обретает все свои дары, всю полноту ее личного богатства. Разум, совесть, художественное творчество хотя и проявляются в отдельном человеке, но на самом деле они являются функцией Церкви, — т. е. и разум, и совесть, и художественное творчество вне Церкви реализуют себя всегда частично и неполно. Хомяков был восторженным почитателем русской общины как раз за то, что в ней так ясно был выражен примат социального целого.

         Хомяков разработал учение о двух коренных типах личности, положенное им в основе его историософии: в отдельной личности всегда идет борьба двух противоположных начал, преобладание одного из которых и образует один или др. тип. Начала эти — свобода и необходимость: «свобода и необходимость, — пишет Хомяков, — составляют то тайное начало, около которого в разных образах сосредоточиваются все мысли человека». Это значит, что свобода есть такой дар, которым владеть нелегко, в силу чего дух наш может уходить от свободы. Хомяков называет (в своих «Записках по всемирной истории») тот тип, в котором господствует искание свободы, — иранским, а тот, в котором господствует подчиненность необходимости, — кушитским; для него вообще вся история движется под знаком этих двух типов. Но это, так сказать, «естественная» типология; она не есть нечто неизменное и абсолютное, однако преодоление рабства необходимости невозможно в порядке естественном. Одно искание свободы (в иранском типе) еще не раскрывает ее в полноте, — и только на почве христианства, в частности, лишь в Церкви как благодатном организме, в котором действует Дух Божий, торжествует дар свободы. Тут в антропологии Хомякова есть существенный пробел, — у него нет учения о том, что есть зло в человеке и откуда оно. Он хорошо видит то, что непросветленная свобода носит в себе начало хаоса, но почему и как начало свободы оказалось близким к путям зла — этого Хомяков нигде не касается.

         В антропологии Хомякова с особой силой выдвигается учение о целостности в человеке. Это учение, глубже и сосредоточеннее развитое И. В. Киреевским, образует у Хомякова как бы основное ядро его антропологии, — и от него он выводит разные построения, как в гносеологии, так и в философии истории.

         Целостность в человеке есть иерархическая структура души: существуют «центральные силы нашего богообразного разума», вокруг которого должны располагаться все силы нашего духа. Эта иерархическая структура — неустойчива: тут есть противоборство центральных и периферических сил души; особенное значение Хомяков придает уходу от свободы, который обусловливает тот парадокс, что, будучи призваны к свободе, будучи одарены этой силой, люди вольно ищут строя жизни, строя мысли, в котором царит необходимость. В этом весь трагизм человеческой жизни — нам дано лишь в Церкви находить себя, но мы постоянно уходим из Церкви, чтобы стать рабами природной или социальной необходимости. Дело здесь не в «страстях», как обычно думают, а в извращении разума. «Разумом все управляется, — обронил мысль однажды в письме Хомяков, — но страстью все живет». Беда поэтому не в страстях, а в утере «внутренней устроенности» в разуме и неизбежной потере здоровой цельности в духе.

         Гносеологические воззрения Хомякова вскрывают очень сложную и даже запутанную борьбу в его духовном мире. С одной стороны, он строит гносеологию, исходя из того, к чему его зовет церковное сознание, — но в то же время Хомяков находится под обаянием трансцендентализма, преодолеть или сбросить который ему не удалось. Его настойчивая, иногда придирчивая и в то же время существенная критика Гегеля определяется его глубоким противлением идеализму новейшей немецкой философии, — и здесь Хомяков убежденно и твердо прокладывает дорогу для онтологизма в учении о познании. Система его гносеологических идей, в частности все учение о роковых ошибках «рассудочного познания», связана не только с терминологией, но и самим духом трансцендентализма. Здесь есть не только незаконченность и недоговоренность в гносеологии Хомякова, но и очень глубокая несогласованность, доходящая до внутреннего противоречия.

         Хомяков вдохновлялся теорией религиозного познания, которая у него ясно связана с самим существом его учения о Церкви, но позже (вероятно, не без влияния И. В. Киреевского) он распространил свои идеи на все познание и пришел к учению о «живом знании», которое стало семенем разнообразных и плодотворных построений в русской философии. Из учения о Церкви вытекало для Хомякова основное положение его гносеологии о том, что познание истины и овладение ею не является функцией индивидуального сознания, но вверено Церкви.