Анархисткая эпистемология Фейерабенда

НА ПУТИ К АНАРХИЗМУ

Является ли наука рациональной деятельностью? Подчинена ли работа ученого некоторым «разумным» стандартам и нормам? Можно ли отличить науку  от философии, мифа, религии? — Значительная часть современных философов  науки все еще утвердительно  отвеча-ет на эти вопросы.

Да, считают они, деятельность ученых регулируется законами ло-гики и методологическими правилами. С этим, по-видимому, согласно и большинство ученых. Задача методологии состоит в том, чтобы от-крыть и сформулировать в явном виде эти правила. Свод таких пра-вил и даст нам искомый критерий научной рациональности.

Правда, до сих пор нет единства по мнениях относительно того, какие  методологические правила считать  наиболее общими и фунда-ментальными. Предлагавшиеся до сих пор правила научной игры ока-зывались чрезмерно узкими, и для любого такого правила в истории науки находились противоречащие ему примеры.

Однако методологи, называющие себя «рационалистами», твердо убеждены в  том, что рано или поздно ясные  и четкие критерии рацио-нальности и научности будут найдены. Усомниться в этом — значит впасть в «иррационализм» и предать науку. Вспомним упреки в адрес Куна!

Фейерабенд не стал трусливо прикрываться маской «рационали-ста». Он прямо и решительно провозгласил свой разрыв с поппериан-ством и свой отказ от «рационализма». Над лозунгами «джастифика-ционистов», «фальсификационистов», «рационалистов» и т. п. он высо-ко поднял знамя, на котором написано: «эпистемологический анар-хизм».

а) Отказ от универсализма

Мы видели, что развитие философии  науки со второй половины XX в. шло  в направлении смягчения жестких  разграничительных ли-ний, стандартов и правил научной деятельности. Кун и Лакатош на-столько расширили понятие научной рациональности, что оно практи-чески стало охватывать все действия ученых. Однако Кун еще защи-щается от обвинений в «иррациональности» и говорит, что он всегда считал науку рациональной деятельностью.

Фейерабенд же доводит эту тенденцию к ослаблению методоло-гических норм до конца. Он выступает против всяких универсальных методологических правил, норм, стандартов, против всех попыток сформулировать некое общее понятие научной рациональности.

Прежде всего, Фейерабенд указывает на то, что реальная наука и ее история всегда богаче любой методологической реконструкции. Ис-тория науки представляет собой хаотичное переплетение самых раз-нообразных идей, ошибок, заблуждений, интерпретаций фактов, от-крытий, эмоций ученых, социальных влияний и т. п.

Господствующая в науке концепция  выделяет в этом хаосе лишь те элементы, которые важны с ее точки зрения. Она определяет свою область, задает «логику» этой области, формирует специфический  язык и создает свои «факты». Все, что не укладывается в рамки гос-подствующей схемы, безжалостно отсекается и оттесняется в область «псевдонауки». Так создается определенная устойчивая научная тра-диция.

Философски осмысливая эту традицию, методологи формулируют в явном  виде ее основные принципы и методы, объявляя их «универ-сальными» и «единственно научными». Научное образование приспо-сабливается к господствующей традиции и каждому индивиду навязы-вает ее жесткие стандарты, ее логику и ее факты. Все, что может при-вести к размыванию установленных границ, все, что выходит за рамки господствующих в данное время в науке схем, подавляется и искоре-няется. Нетрудно заметить, что это — изображение «нормальной нау-ки» Куна.

Совершенно очевидно, что безраздельное  господство подобной традиции чрезвычайно  обедняет науку, лишая ее множества  форм и способов деятельности, не попадающих в русло традиции. История науки  в глазах сторонников господствующих представлений обедняет-ся и искажается: от нее остается лишь бледный образ прямолинейно-го прогресса.

Для более адекватного понимания  науки и ее истории мы должны подняться  выше существующих признанных схем и  постараться охва-тить все богатство исторического процесса развития научного мышле-ния. Но это означает, что нам нельзя заранее ограничивать себя ка-кими-либо жесткими критериями и принципами.

«Тому, кто посмотрит на богатый  материал, доставленный исто-рией, — пишет Фейерабенд, — и кто не стремится улучшать ее в угоду своим инстинктам и в силу своего стремления к интеллектуальной уверенности в форме ясности, точности, ‘объективности’ или ‘истинности’, станет ясно, что существует лишь один принцип, который можно защищать при всех обстоятельствах и на всех этапах развития человечества. Это принцип — anything goes» (всё дозволено).

Нужно далее учитывать, говорит  Фейерабенд, что мир, который мы стремимся исследовать, пока еще представляет собой нечто весьма мало известное. Трудно предположить, что за сравнительно ничтожный период времени развития человеческого познания нам удалось открыть основные законы и структуры реальности, вырабо-тать наиболее успешные методы познания.

По-видимому, мы находимся в самом  начале познания и освоения мира. Современные  методологические предписания кажутся  хороши-ми в сравнении с предписаниями прошлого. Однако с точки зрения будущего они могут оказаться совершенно наивными. Следует дер-жать наши глаза и уши открытыми и стараться принимать во внимание все формы, методы, способы познания. Кто знает, какие из них приве-дут к открытию наиболее глубоких тайн природы?

У Фейерабенда имеется еще один — может быть, важнейший — аргумент против универсальных правил и в пользу анархистской ме-тодологии. Создание определенной научной традиции, ее философ-ское обобщение и закрепление, организация образования в соответ-ствии с требованиями этой традиции — все это, считает Фейерабенд, несовместимо с гуманизмом.

Каждый человек отличается своеобразием, индивидуальным тем-пераментом, вкусами, склонностями, способностями, условиями жиз-ни. Когда мы заставляем человека подчиняться определенным прин-ципам и стандартам, навязываемым современной наукой и ее логи-кой, мы калечим его индивидуальность, стесняем его свободное раз-витие. Ограничивая познавательную деятельность людей определен-ными догмами, мы не только стесняем и калечим тех, кто оказывается все-таки способным усвоить эти догмы и подчиниться им, но большое число людей — темперамент и способности которых не втискиваются в признанные в настоящий момент формы образования и познания — оказывается отлученным от науки. Свободное развитие способностей каждого индивида, формирование гармонически развитой личности невозможно до тех пор, пока человеческое познание насильственно втискивается в узкие рамки науки и логики сегодняшнего дня. «Следо-вательно, попытка увеличить свободу, жить полной и настоящей жиз-нью и соответствующая попытка раскрыть секреты природы и челове-ческого существования приводит к отрицанию всяких универсальных стандартов и всяких косных традиций. (Естественно, это приводит также к отрицанию значительной части современной науки.)»

И, наконец, любая методологическая концепция, формулирующая некоторые  жесткие, неизменные и абсолютно  обязательные принципы научной деятельности, рано или поздно становится помехой  для раз-вития познания. История науки показывает, что всякое методологиче-ское правило нарушалось в ту или иную эпоху, тем или иным мысли-телем.

Более того, таких нарушений, считает  Фейерабенд, нельзя избе-жать, ибо они необходимы для прогресса науки. Античный атомизм, гелиоцентризм, волновая теория света, квантовая теория — все они появились только потому, что отдельные мыслители сознательно или непроизвольно разрывали путы господствующих методологических норм и правил. Фейерабенд конкретно показывает, что для любого методологического правила можно найти обстоятельства, при которых целесообразно не только игнорировать это правило, но и поступать прямо противоположным образом.

• б) Контриндукция

Рассмотрим, например, правило, согласно которому именно «опыт», «факты» или  «экспериментальные результаты» служат решаю-щим свидетельством за или против научной теории. Согласование теории с опытными данными часто рассматривается как решающий аргумент в ее пользу; расхождение между теорией и фактами ставит теорию под угрозу устранения. Это правило лежит в основе эмпириз-ма и является существенной составной частью всех теорий подтвер-ждения и проверки.

Противоположным этому было бы правило, гласящее, что следует разрабатывать  гипотезы, несовместимые с твердо установленными фактами и хорошо обоснованными теориями. Феиерабенд называет такое правило «контриндукцией». Какие аргументы можно привести в пользу контриндукции?

Начнем с того правила, которое  побуждает нас изобретать и раз-рабатывать гипотезы, несовместимые с общепринятыми и в высокой степени подтвержденными теориями. Если у нас имеется хорошо обоснованная теория, то опровергающее ее свидетельство чаще все-го можно получить только с помощью альтернативной гипотезы. Без такой гипотезы любое свидетельство можно привести в соответствие с существующей теорией. Поэтому разработка гипотез, несовмести-мых с принятыми в науке теориями, предохраняет науку от догматиз-ма и окостенения.

Кроме того, существование таких  гипотез помогает нам лучше по-нять те теории, которых мы придерживаемся. Многие свойства теорий обнаруживаются не при сравнении их с фактами, а при сравнении их между собой. Однако для такого сравнения нужно их построить, нужно иметь несколько альтернативных теорий в одной научной области.

Но это означает, что «познание  не представляет собой ряда со-вместимых теорий, приближающихся к некоторой идеальной концеп-ции: оно не является постепенным приближением к истине. Познание скорее представляет собой возрастающий океан взаимно несовмес-тимых (и, может быть, даже несоизмеримых) альтернатив, в кото-ром каждая отдельная теория, каждая волшебная сказка, каждый миф являются частями одной совокупности, взаимно усиливают, дополня-ют друг друга и благодаря конкуренции вносят свой вклад в развитие нашего сознания.

Ничто не является вечным и ни одно мнение не может быть опу-щено в этом всеобъемлющем процессе. Плутарх или Диоген Лаэрций, а не Дирак или фон Нейман дают образцы познания этого рода, в ко-тором история науки становится неотъемлемой частью самой науки, ибо она существенна как для дальнейшего развития науки, так и для придания содержания теориям, существующим в каждый данный мо-мент.

Эксперты и простые люди, профессионалы  и любители, поборни-ки истины и лжецы — все они участвуют в соревновании и вносят свой вклад в обогащение нашей культуры. Задача ученого состоит не в том, чтобы «искать истину», «восхвалять Бога», «систематизировать на-блюдения» или «улучшать предсказания». Все это — побочные эффек-ты деятельности, на которую главным образом направлено его вни-мание и которая состоит в том, чтобы «делать слабое сильным», как говорили софисты, и благодаря этому поддерживать движение це-лого» s.

Второе правило, рекомендующее  разрабатывать гипотезы, несо-вместимые с наблюдениями, фактами и экспериментальными резуль-татами, не нуждается в особом обосновании, т. к. нет сколько-нибудь значительной теории, которая согласовывалась бы со всеми фактами в своей области. Фейерабенд рекомендует сознательное применение этого правила. Наши экспериментальные результаты, отчеты о на-блюдениях, факты содержат некоторые гипотетические предположе-ния о мире и о взаимодействии субъекта с миром. Наш эмпирический язык, содержащий наиболее знакомые и привычные для нас понятия, несет в себе определенную космологию. Принципы этой космологии невозможно проверить, находясь в рамках данного эмпирического языка, используя теории, построенные на его основе, проводя наблю-дения и эксперименты, результаты которых выражаются в этом языке.

Для критики и проверки космологических  допущений, лежащих в основе привычного для нас языка, нужно выйти  за его пределы и сравнить его  с иным языком, с иной космологией. Проверка и критика нашего перцептивного  опыта, наших фактов, нашей картины  мира возможны лишь в том случае, если мы создадим иную картину мира, другие факты, новый язык, который  иначе организует наш перцептив-ный опыт. Ясно, что при этом мы должны действовать контриндуктив-но.

Обычно считают, что хороший  ученый должен избегать пользо-ваться ad hoc гипотезами и если такие гипотезы все-таки иногда встречаются в отдельных дисциплинах, то это свидетельствует об их неудовлетворительном состоянии. В хорошей научной теории ad hoc гипотез быть не должно. В частности, Поппер указывал, что новая теория должна обладать избытком содержания по сравнению со ста-рой теорией, которое с течением времени уменьшается благодаря ad hoc гипотезам. В противоположность этому мнению Фейерабенд под-черкивает неизбежность ad hoc гипотез в науке. Всякая новая теория возникает как ad hoc теория: ее содержание не превышает тех немно-гих фактов, для объяснения которых она выдвинута. Лишь последую-щая постепенная и длительная работа приводит к расширению ее со-держания, к распространению ее на новые факты и области. Поэтому не следует избегать ad hoc гипотез. Напротив, можно (а иногда и нуж-но) вводить и разрабатывать такие гипотезы, увеличивать их содер-жание и постепенно устранять их исходную ограниченность.

Из своего анализа методологических правил и рассмотрения их отношения  к реальной истории науки Фейерабенд делает вывод о том, что нет и не может быть ни одного методологического правила, применение которого можно было бы рекомендовать во всех обстоя-тельствах. Но если таких правил нет, на деятельность ученого не на-кладывается никаких ограничений. — Это и есть центральная идея методологического анархизма.

в) Эпистемологический анархизм

Итак, что же привело Фейерабенда к анархизму?

С точки зрения методологии, анархизм является следствием двух принципов: принципа пролиферации и принципа несоизмеримости.

Согласно принципу пролиферации, нужно  изобретать и разраба-тывать теории и концепции, несовместимые с существующими и при-знанными теориями. Это означает, что каждый ученый — вообще го-воря, каждый человек — может изобретать свою собственную концеп-цию и разрабатывать ее, сколь бы абсурдной и дикой она ни казалась окружающим.

Принцип несоизмеримости защищает любую концепцию от внеш-ней критики со стороны других концепций. Если кто-то изобрел совер-шенно фантастическую концепцию и не желает с нею расставаться, то с этим ничего нельзя сделать: нет фактов, которые можно было бы противопоставить этой концепции, т. е. она формирует свои собствен-ные факты; мы не можем указать на несовместимость этой фантазии с фундаментальными законами естествознания или с современными научными теориями, т. е. автору этой фантазии эти законы и теории могут казаться просто бессмысленными; мы не можем упрекнуть его даже в нарушении законов логики, ибо он может пользоваться своей особой логикой. Автор фантазии создает свой собственный мир и все, что не входит в этот мир, не имеет для него никакого смысла. Таким образом, соединение принципа пролиферации с принципом несоиз-меримости образуют методологическую основу анархизма: каждый волен (даже должен) изобретать свою собственную концепцию; ее не-возможно сравнить с другими концепциями, ибо нет никакой основы для такого сравнения; следовательно, все допустимо и все оправдано.