Актуальные проблемы территориальной организации населения

С середины 1990-х годов  в России снижается демографическая  нагрузка – с 0,75 на одного трудоспособного  до 0,60 за 1995-2003 гг., поскольку во всех регионах растет доля населения трудоспособного  возраста. Причина не только в заметном спаде рождаемости, но и во влиянии "демографической волны" - в  трудоспособный возраст вошло многочисленное поколение родившихся в 1970-е годы, а на пенсию выходит малочисленное поколение родившихся в военные годы.

Наиболее интенсивные  миграционные процессы отмечались в  период с 1990 г. по 1995 г. В связи с качественным истощением трудовых ресурсов села в ряде районов России, и особенно вне пригородных  зон в Нечерноземье, особый интерес вопрос -  улучшился ли трудовой потенциал в связи с миграциями в сельскую местность в 1990-х годах.

Как известно, политический и экономический  кризисы вызвали слом прежних  тенденций в динамике сельского  населения: оно начало расти. Сначала, в 1991—1992 годах, прибавку сельского  населения дали «возвраты» сельского статуса поселкам городского типа  (табл. 1), поэтому фактического увеличения жителей за этим не было. Но в 1992—1994 годах резко увеличились межрайонные и международные миграции в село. Миграционные службы в среднем около 40% прибывающих в регионы направляли в село, хотя большинство приезжих — выходцы из городов. Но  в начале 1990-х годов  на селе было  легче получить жилье, хотя труднее с работой и заработком. При сильном перепаде цен да еще в стрессовых обстоятельствах фактор пристанища часто перевешивал все другие.                  Плюс возможность получить землю, а иногда кредит на постройку дома. Тем не менее, для очень многих приезжающих в села горожан, особенно из бывших республик СССР, это лишь временная остановка на пути в город. Когда к середине 1990-х выяснилось, что и при кризисе заработать легче все же в городе, притом крупном, миграции снова канализировались в города и крупногородские регионы.

В 1992 году произошел еще один важный перелом — вековой устойчивый естественный прирост сельского  населения сменился на убыль. Поначалу миграции в села даже перекрывали  естественную убыль, но, начиная с 1995 года, сельское население стало вновь  сокращаться, как и до 1990-х гг. Правда, статистика фиксирует небольшой  прирост сельского населения  в 1999 году, но он тоже был связан с  феноменом «административной рурализации».

в пригородных Московской и Ленинградской областях, а также на Ставрополье.  В 1990 году  число  регионов, где приезжающих было больше, чем уезжавших, достигло одиннадцати, а к середине 1990-х население в села притягивали почти все регионы Европейской части, кроме северных. Особенно привлекательной для мигрантов стала юго-западная полоса. Однако со спадом внешней по отношению к регионам миграционной волны постепенно возвращается прежнее распределение лидеров. К 2000 году ими вновь становятся Московская и Ленинградская области и южные регионы Северного Кавказа. И хотя сальдо миграций в села остается положительным, из всех областей России только Белгородская сохранила прежнюю привлекательность — численность вновь прибывающих туда жителей составляет ежегодно 1% ее населения. И, наконец,  в 2000 годах мы видим возвращение к  оттоку из села  почти всюду за исключением тех же пригородов и юга.

Внутри регионов также с середины 1990-х наблюдалось возвращение    центростремительных перемещений сельского населения. Например, в Ярославской области  миграции в село наблюдались только в самом начале 1990-х, да и то извне в пригороды и полупригороды. А некоторую прибавку населения дали в основном преобразования в села. А с 1996 г.  вновь начался явный переток сельского населения из периферии в пригороды и города. Разница только в том, что прежде это были пригороды не только крупных, но и средних городов (Рыбинска, Тутаева), а теперь – только Ярославский район.

В Псковской  области, которая потеряла с 1926  г. более 80% сельского населения, вначале 1990-х нарушение привычных трендов миграций было воспринято с воодушевлением. Была разработана программа «Переселение», которая предполагала 4 типа миграционного прилива в деревню: помимо индивидуальных мигрантов из республик бывшего СССР, северные переселенцы, российские немцы и так называемое «общинное переселение» для выходцев из прибалтийских республик.  Но денег, естественно, не хватило. Финансировалось 2 тыс. человек в год при потоке вначале 1990-х в 30 тысяч.  Но  всем давали по 2 га земли, а фермерам – по 20 га. Общинные переселенцы из Прибалтики строили жилье сами заранее на кредиты, потом перевозили семьи. Но порочность этой системы состояла в том, что  с их помощью пытались поднять глубинку, а они, горожане, в результате построив дома, превратили их в дачи, а сами перебрались в города или пригороды, где была работа.

Особый вопрос – это прибывающие  на постоянное жительство нерусские  мигранты из южных республик бывшего  СССР. Еще до 1990-х годов в наших  селах работали выходцы с южных  окраин Союза. Так, многие специалисты (агрономы, ветеринары) были кавказцами, получившими образование дома и  нашедшими применение в России. Существовали специальные программы заселения  российской глубинки выходцами из других республик СССР. Например, в Псковской  области было создано специальное  бюро трудоустройства, которому «сверху» спускали планы вторичного заселения  сел. Его сотрудники сами ездили проводить  вербовку в трудоизбыточные районы бывшего СССР, хотя, по их собственному признанию, толку от этих поездок было мало. В то же время аграрии приезжали из таких районов сами и жили годами без прописки.

Существует мнение, что гастарбайтеры не создают конкуренции на российском рынке труда, так как занимают ниши низкоквалифированного труда там, где есть дефицит рабочей силы. По крайней мере, прямой связи между уровнем безработицы и миграцией не просматривается. И все же конкуренция есть. Хотя бы потому, что в обветшавшие, отдавшие городам своих активных уроженцев и, что греха таить, нередко опустившиеся русские села приезжают, нацеленные на заработки и малопьющие люди. К тому же они понижают расценки на труд. Особенно это касается среднеазиатских рабочих, в том числе таджиков, готовых работать и жить  в самых рабских условиях. Руководители хозяйств отмечают более высокую ответственность иностранных рабочих, часто предпочитая их местным рабочим.  Особенно это заметно в пригородах, где нет явного дефицита трудовых ресурсов в селе, но местное население предпочитает иные заработки, а на  агропредприятиях все чаще можно встретить группы работников-молдаван и даже выходцев из Средней Азии. Главным лимитирующим фактором оказывается наличие жилья для временных работников типа общежития. При всем удобстве использования дешевого труда иностранных рабочих, следует признать, что такая тактика не поощряет модернизации сельского хозяйства. В кризисные периоды при остром дефиците средств она оказывается полезной, но замена механизации в сельском хозяйстве дешевым ручным трудом не способствует его развитию.

Особая группа временных мигрантов  – арендаторы, как правило, всегда иноэтнические. Особенно много их на юге, где корейцы, дагестанские народы выращивают овощи на заброшенных колхозных полях. Но их можно встретить и в староосвоенных районах. Местное население к такой аренде, связанной с определенными рисками, оказывается, как правило, не готово, хотя  руководитель хозяйств и местные сельские администрации охотно отдают землю в аренду почти бесплатно. Чаще местные жители за гроши подрабатывают на прополке и уборке у арендаторов.

Проблема временных сезонных рабочих  и арендаторов в том, что зимой    они должны уезжать к себе домой. Но делают это далеко не все, тем самым увеличивая сезонную люмпенизацию населения.

Итак, российской деревне без дополнительной рабочей силы по-прежнему не обойтись. Если в советское время горожан  и аграриев из других республик приглашали для восполнения недостающих  трудовых ресурсов, то теперь потребность  во временных работниках определяется, скорее, их большей конкурентоспособностью. Часть из них укореняется и  постепенно переходит в постоянные.

В районах концентрации горожан  создается более открытая сельская среда, благоприятная и для развития мелкого частного  бизнеса. Однако сезонные миграции горожан в деревню имеют и некоторые отрицательные последствия. Прежде всего, горожане сохраняют деревню избирательно и, естественно, не поднимут ее крупного производства.  То, что большинство горожан все же гораздо меньше времени уделяет сельскому хозяйству, а значительная их часть не ведут его вовсе, по мнению сельских администраций, разлагает сельское население. И это несмотря на то, что горожане активно скупают продукцию индивидуальных хозяйств. Но их большие финансовые возможности и готовность платить не стимулируют производство, а ведут лишь к росту цен. Например, в валдайской глубинке, где много московских дачников, цены на молоко, картофель, ягоды, грибы были гораздо выше, чем в других деревнях того же района. Более того, возможность легких заработков приводит часто к росту инживенчества и алкоголизма в деревне. В результате и дачники вынуждены в поисках надежных и дешевых работников обращаться к молдаванам, таджикам и т.п.

Итак, российской деревне без дополнительной рабочей силы по-прежнему не обойтись, хотя причины и способы привлечения  «сторонних» работников со временем меняются. Если в советское время  горожан и аграриев из других республик  приглашали для количественного  восполнения трудовых ресурсов при  общей низкой продуктивности сельского  хозяйства России, то теперь потребность  в иноэтнических работниках определяется, скорее, их большей конкурентоспособностью, более высоким качеством труда и лучшей адаптацией к рыночным условиям. Увеличился и поток неконтролируемой миграции. Несмотря на то, что потребность в работниках выше в Нечерноземье, большая часть сельских мигрантов едет все же в южные районы.

В современных условиях в тех  староосвоенных районах, где местные трудовые ресурсы истощены оттоком в города, привлечение таких мигрантов может стать спасением для немногих жизнеспособных агропредприятий. Переселенцы не только пытаются устроиться на работу в колхозы или наладить свое частное хозяйство. Они способны поднять почти рухнувшие агропредприятия. Например, в Ленинградской области на развалинах совхоза "Молодежный" под г. Кириши корейцы из Средней Азии решили создать показательное хозяйство, своего рода корейские кибуцы. Арендовав совхозные земли, 25 корейских застрельщиков из Узбекистана привлекли местное население, сплотив коллектив в 150 человек, и начали восстанавливать заброшенные теплицы для выращивания овощей. Корейскую общину заметили и даже пригласили в соседнюю Новгородскую область для выращивания льна.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ПРИЛОЖЕНИЕ 1

Миграция населения России за 1990-2000 гг., тыс. человек
Год	Прибыло		Убыло		Миграционный  прирост
	Всего	В том числе  из-за рубежа	Всего	В том числе  за рубеж	Всего	В том числе  из-за рубежа	Удельный вес  прироста из-за рубежа
1990	5176,3	913,2	4720,3	729,5	456,1	183,8	40,3
1991	4383,0	692,2	4155,6	675,5	227,4	16,7	7,3
1992	4192,8	926,0	3806,4	673,1	386,4	252,9	65,5
1993	3826,1	923,3	3450,3	483,0	375,8	440,3	117,2
1994	4208,3	1191,4	3330,8	345,6	877,5	845,7	96,4
1995	3997,1	866,9	3393,9	347,3	603,2	519,5	86,1
1996	3533,9	647,0	3090,6	291,6	443,3	355,4	80,2
1997	3322,6	597,7	2931,5	233,0	391,1	364,7	93,2
1998	3095,5	513,6	2774,3	213,4	321,2	300,2	93,5
1999	2856,7	379,7	2672,7	215,0	184,0	164 8	89,6
2000	2662,3	359,3	2420,6	145,7	241,8	213,6	88,3
Всего за 1999-2000гг.	41 254,6	8 010,3	36 747	4 352,7	4 557,8	3 657,6	857,6

 

 

 

 

 

 

 

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ

 

 

1 Российский демографический ежегодник. Москва.: Росстат, 2005. 356-370с.

2 Рыков А.И.: Миграция в  1980-2004 годах, Новгород.:АНФРИ, 2005. 56с.

3 Файзуллин М.П.: Территориальная организация населения, Москва.:2001. 134-136с.