Экономика Русской православной церкви

Вторая постоянная статья расходов прихода — мелкий ремонт храма. Третья (но только в крупных  приходах) — расходы на содержание кухни, на которой кормятся постоянные работники храма. Все остальные  траты непостоянны. Одни и те же облачения  и утварь используются годами. Коммунальные услуги, как правило, не оплачиваются, налог в епархию перечисляется  «по возможности» (что зависит  в немалой степени от позиции  архиерея и его секретаря). Крупные  храмы, как правило, содержат какой-нибудь объект православной инфраструктуры (воскресную школу, благотворительную столовую) или помогают развиваться мелкому  приходу, но это обычно не слишком  обременительно: четыреста рублей в  месяц на зарплату педагогу-энтузиасту или аналогичная сумма на закупку  картошки и лука, чтобы подкормить три десятка бомжей. Самое главное, что расходование всех этих средств  находится в полной зависимости  от личной воли настоятеля храма (реже старосты).

По-прежнему большие  суммы наличности копятся «на  всякий случай». Оставшаяся с советских  времен привычка иметь подобную «заначку» (причем зачастую в рублях) приводит к тому, что немалая часть накопленных  средств сгорает в инфляции или похищается людьми из «ближнего круга» первого лица. Несколько лет назад в ходе подобной кражи из сейфа канцелярии митрополита Кишиневского и всея Молдовы было украдено помимо множества ювелирных украшений около 70 тысяч долларов.

Налоги

Наличные средства, проходящие через РПЦ, имеют две  составляющие — легальную и теневую. Государство, естественно, хотело бы, чтобы  теневая часть была как можно  меньше, а с легальной бы платились  положенные налоги.

В настоящее время  РПЦ, как и все другие религиозные  организации, пользуется рядом налоговых  льгот. В частности, она освобождена  от уплаты налога на прибыль и налога на пользователей автомобильных  дорог со средств, полученных от культовой  деятельности, производства и реализации предметов культа и предметов  религиозного назначения, но должна платить  эти налоги с предпринимательской  деятельности. Приход не платит эти налоги с прибыли, которую он получает от продажи свечей, но должен платить с прибыли, которую он получает, например, от продажи хлеба из своей пекарни. Важно, что подобная льгота распространяется на подакцизные товары, используемые в священнодействии. То есть приходская лавка может, не платя налога, продавать золотые нательные кресты (и цепочки) и кагор, но должна платить налог за торговлю золотыми браслетами и, например, сухим вином. По налогу на добавленную стоимость (НДС) РПЦ имеет в настоящее время только одну реальную льготу. В случае если она заказывает посторонней организации реставрацию церкви, то тогда НДС не платится. Во всех остальных случаях налог взимается. От налога на имущество предприятий церковь освобождена полностью, а от земельного налога практически полностью. Земельный налог церковь выплачивает только в тех случаях, когда земля не передана для обслуживания культовых зданий. То есть монастырь, занимающий гектар, не платит этот налог и с тех трехсот гектаров пахотной земли (если они переданы монастырю), которые он использует для выращивания картошки. Таким образом, единственный налог, который уплачивается религиозными организациями в полном размере, — это единый социальный налог.

Но это теория, а на практике дело обстоит следующим  образом. Те суммы, которые попадают в бухгалтерские книги прихода  и с которых должны уплачиваться налоги государству и епархиальному  управлению, по общему мнению церковных  работников, не имеют никакого отношения  к действительности. То же самое  происходит на епархиальном уровне. Наличные деньги, которыми расплачиваются в  церкви, проходят через свечной ящик, за которым обычно стоит жена священника или его доверенное лицо, а затем, к концу квартала, составляется баланс, в котором проставляются как правило заниженные цифры. Занижению подвергаются не только финансовые показатели, но и все данные, которые могут косвенно указывать на размер прибыли, полученной храмом. Например, за последние три года мне не удалось найти священника, который мог бы хотя бы приблизительно вспомнить число крещений, прошедших в храме с начала текущего года. И дело вовсе не в плохой памяти духовенства, просто официальные показатели работы храма одни, реальное количество крещений в храме — другое, а число крещений, которые провел лично священник (в том числе и на дому), — третье.

Боязнь того, что  многочисленные источники доходов  духовенства вылезут наружу и  подвергнутся налогообложению, и стала  подлинной причиной получившего  широкую известность конфликта  вокруг Индивидуальных налоговых номеров (ИНН), разыгравшегося в России в 1999–2001 годах. Достаточно широкое церковное  движение за отмену ИНН охватило в  первую очередь приходских священников, которых пришлось успокаивать церковным  верхам, имеющим эксклюзивные отношения  с налоговыми органами.

Отрасли церковной  экономики

«Свечной ящик»  — единственный вид «церковного  магазина» в советское время  — постепенно уходит в прошлое. Вместо десятка видов свечей, крестиков, нескольких бумажных иконок и книжек — а именно таков был ассортимент  лет десять назад — свечные  ящики теперь предлагают сотни наименований продукции. Более того, во многих крупных  и средних храмах в дополнение к «свечным ящикам» открылись  магазинчики — «церковные лавки», которые далеко вышли за рамки  традиционного церковного ассортимента. Они предлагают не только привычный  «товар», но и широкий выбор аудио— и видеокассет с православной тематикой, специальную одежду (от платков и юбок для женщин до крестильных комплектов для младенцев), пищу (мед, кагор, пищевые добавки, травы), гончарные, ювелирные и сувенирные изделия, паломнические путевки.

Для пополнения церковных  лавок к настоящему времени в  России, да и в других государствах СНГ, сложилась разветвленная инфраструктура.

Ее основу составляют заводы по производству церковной утвари и свечей. Самым известным из них  является художественно-промышленное предприятие «Софрино», подчиняющееся  непосредственно Московской Патриархии и руководимое бессменным Евгением Пархаевым. В 1996 году оборот у этого флагмана церковной экономики только по официальным данным был 24 млн долларов. С тех пор объем производства у предприятия только рос, в чем автор имел возможность убедиться в 1999 году в ходе обстоятельной экскурсии, организованной руководством предприятия.

Серьезную конкуренцию  «Софрино» составляют еще как  минимум три крупных предприятия (в Москве, Петербурге и Ташкенте), форму собственности которых, скажем так, определить сложно, и несколько десятков более мелких «свечных заводиков», разбросанных в провинции. Фактически в каждой крупной епархии есть «свой» формально не связанный с церковью заводик, поскольку это примитивное производство не требует особых инвестиций, но приносит стабильную и высокую прибыль. Помимо них существуют сотни мастерских и тысячи самодеятельных предпринимателей, которые занимаются пошивом облачений по индивидуальным заказам, пишут иконы и мастерят иконостасы, делают колокола и т. д.

Показательно в  этом отношении православное книгоиздание, которое имело в 1999 году оборот не менее чем в 9 млн долларов, выпустив не менее 11 млн экземпляров литературы. Примерно половину рынка занимал такой монстр, как издательство Сретенского монастыря (Москва), а остальную продукцию выпускали десяток крупных и сотни мелких издательств.

Колоссальная сеть посредников связывает производителей с розницей («свечными ящиками»). В ней находится место и  таким крупным центрам оптовой  торговли, как Московское подворье Троице-Сергиевой лавры или Толгский монастырь (Ярославль), и современным  коробейникам, которые, забив «товаром»  грузовик, кочуют по отдаленным приходам[7].

Для «большой» экономики  важен наметившийся во второй половине 1990-х годов рост производства продуктов  питания (хлеб, вода, мед, травы, сыр, вино, чай) под «церковной» маркой. Практически в каждой области на прилавках продовольственных магазинов можно найти «церковную» или «монастырскую» воду и мед, в крупных городах — церковные пекарни. Как правило, производители позиционируют не только их моральные («церковные»), но и материальные («экологичность») признаки. Фактически на наших глазах создается сектор «чистой» пищевой продукции, реальная роль церкви в котором ясна не вполне. Учитывая успех подобного рода продуктов в европейских странах, вполне возможно, что в России кампания борьбы за «чистоту» пищи будет иметь очевидный «православный» привкус.

Финансирование  центральных управленческих органов  РПЦ

Отделы (министерства) Московской Патриархии формированием  своего бюджета де-факто занимаются самостоятельно. Бюджеты этих отделов (в настоящее время их шесть) никогда  публично не оглашались, и можно  лишь строить догадки, откуда берутся  средства на их существование. Наиболее известна скандальная деятельность Отдела внешних церковных сношений (ОВЦС), ввозившего в 1996–1997 годах под  видом гуманитарной помощи сигареты на суммы в миллионы ЭКЮ.

ОВЦС контролирует и самую крупную коммерческую структуру, работающую в «большой экономике» и связанную с РПЦ, — группу компаний «Ника». Сначала «Ника» участвовала  в сигаретном проекте, а затем  вложила деньги в реальное производство — молочный завод в Рязанской  области. Кроме того, через свою «дочку»  «Авианику» компания имеет как минимум два самолета, которыми пользуется Патриарх и руководитель ОВЦС митрополит Кирилл (Гундяев) во время своих визитов. Общий бюджет Московской патриархии в последний раз раскрывался на Архиерейском соборе 1994 года (но как совокупный за 1992–1994 годы без учета инфляции)[8]. На соборе 1997 года он давался в относительных цифрах, а в 2000 году Патриарх в разделе своего доклада, посвященном бюджету, ограничился лишь несколькими цифрами, не дающими возможности даже примерно представить объем и структуру доходов и расходов Московской патриархии. Поэтому самыми свежими данными для нас являются сведения на начало 1997 года, из которых следует, что во второй половине 1990-х годов бюджет Московской патриархии формировался из доходов Художественно-промышленного предприятия РПЦ «Софрино» (около 20%), гостиничного комплекса «Даниловский» (около 20%), отчислений храмов г. Москвы (менее 10%), епархий (2,5–5%) и загадочных «пожертвований» (на 1994 год) или «управления временно свободными средствами» (на 1997 год), наполнявших не менее половины церковной казны[9].

Загадочные доходы были получены в виде дивидендов от деятельности нефтеэкспортера — компании МЭС (на 1994 год — 8,5% общероссийского нефтяного экспорта), где церкви в разные годы принадлежало 20–40% акций, а также от иного участия в деятельности «большой» экономики, подробности которого тщательно скрываются. После того как в 1998 году МЭС была фактически отлучена от «трубы», доходы Московской патриархии резко упали, что и был вынужден признать Патриарх на Архиерейском соборе 2000 года.[10]

Интересно, что другим фактическим учредителем МЭС  было Управление делами президента, и  доходы от экспорта нефти должны были пойти на реконструкцию Кремля. Общие  интересы этого государственного холдинга и Московской Патриархии совпали  еще в одном проекте — поиске и добыче алмазов в Ломоносовском  месторождении в Архангельской  области. Однако, приняв участие в  этом проекте на его начальной  стадии, в дальнейшем Патриархия вышла  из проекта. Во всех этих проектах посредником  между УД и Московской патриархией  выступал председатель Международного промышленного банка Сергей Пугачев. А в апреле этого года структуры, связанные с Межпромбанком, выкупили телеканал «Московия», где за неприкрытую ксенофобию и коррупцию решили закрыть «Русский дом» — единственную на отечественном телевидении передачу, лично одобренную Патриархом.

Непосредственно с  аппаратом Московской Патриархии связана  целая сеть благотворительных фондов, которые одновременно занимаются коммерческой деятельностью: Фонд Патриарха Московского Алексия II (бывший Фонд примирения и согласия, руководимый Г. Сотниковой, который был связан с полукриминальными операциями с импортом и прославился попыткой монополизировать китайское направление на рынке грузовых авиаперевозок), группа организаций под руководством фонда «Святыни России» (руководитель Е. Шульгина), Фонд возрождения и сохранения традиций РПЦ (руководитель Н. Орешко), Фонд святого Андрея Первозванного и другие. Однако, по нашему мнению, эти организации скорее используют влияние Патриарха для решения собственных проблем, нежели реально пополняют бюджет Московской Патриархии.

С другой стороны, существует большая группа российских компаний, с руководителями которых Патриарх поддерживает личные отношения. К их числу относятся крупнейшие российские экспортеры: «Газпром», «ЛУКойл», «Норильский никель». Недаром, как упомянул Патриарх на последнем Архиерейском соборе, те 5% бюджета, что уходят на обслуживание аппарата, «формируются исключительно за счет целевых пожертвований юридических и физических лиц»[11]. В свою очередь крупные спонсоры могут рассчитывать на личное заступничество Патриарха в кризисных для них в политическом отношении ситуациях. Так, например, в 1999 году

Патриарх публично поддержал Рэма Вяхирева в момент его «боданий» с администрацией президента за переизбрание в качестве главы «Газпрома».

Дополнительным, но тщательно скрываемым источником финансирования для аппарата Московской Патриархии являются «братская помощь» со стороны  христианских организаций стран  Запада и в первую очередь Германии. Времена, когда в страну поставлялась гуманитарная помощь на суммы в миллионы долларов, прошли, и Патриархия накопила богатый опыт работы в этой сфере. Однако и сейчас церковь получает по меньшей мере сотни тысяч долларов в год под программы реконструкции храмов и благотворительные проекты. Размеры и источники этого финансового потока составляют одну из главных тайн церкви.

Зоны пересечения  с криминалом

Большую озабоченность  у общественности и государственных  чиновников вызывает возможность взаимодействия церкви с криминальными структурами. Подобная опасность действительно  существует, и связана она с  вовлеченностью отдельных церковных  структур в широкомасштабные высокодоходные экспортно-импортные операции, которые, естественно, являются предметом особого  вожделения бандитов.