Наука. Научное познание

- задание алфавита, т.е. набора знаков;

- задание правил построения «слов» или формул» из исходных знаков;

- задание правил перехода от одних «слов» или «формул» к другим «словам» или «формулам» (правил вывода).

Такая знаковая система представляет собой определенный искусственный язык. Позволяющий проводить исследования без непосредственного обращения к самому объекту. При этом достигается на редкость краткая и четкая фиксация научной информации. Для корректной формализации какой-либо теории необходим тщательный анализ ее содержания, поскольку формальный результат не всегда имеет реальный смысл. Индукция – метод познания, основанный на получении общего вывода из частных посылок. Упрощенно, это движение познания от частного к общему. Примером может послужить открытие закона всемирного тяготения на основании падения всех тел на Землю. Дедукция – метод познания, основанный на получении частных выводов из общих положений, Или движение познания от общего к частному. Например, исходя из закона всемирного тяготения, можно сделать вывод о падении тел на Луну, или другое небесное тело, а также рассчитать силы притяжения и ускорения свободного падения. Оба метода познания – индукция и дедукция – обособленно не применяются. Их используют поочередно на различных этапах процесса познания. Аксиоматический метод означает построение научной теории в виде системы аксиом ( или постулатов) и правил вывода (аксиоматики), которые позволяют путем логической дедукции получать утверждения данной теории. Известный пример – геометрии Евклида. Системный метод ( или системный подход) представляет собой рассмотрение объектов исследования в качестве элементов некоторой системы, в которой эти элементы связаны между собой определенными отношениями. Эти отношения или связи образуют структуру системы. Важно отметить, что в результате взаимодействия элементов целостные свойства системы могут качественно отличаться от свойств составляющих ее элементов. Примером может послужить живой организм, состоящий из различных тканей, которые в свою очередь состоят из клеток. Каждая подсистема обладает своим качественным своеобразием и относительной автономностью. Существуют также методы, применяемые на всех уровнях научного познания. Выше отмечалось применение абстрагирования в создании понятийных средств на этапе эмпирического познания. Кроме того, используются анализ и синтез, аналогия и моделирование. Анализом называется метод исследования, представляющий собой мысленное расчленение объекта на части для их отдельного изучения. Например, анализируемое вещество разделяют на составляющие его химические элементы и изучают их свойства. Анализ представляет собой начальный этап процесса познания, после которого необходимо исследовать связи элементов. Рассмотреть их в совокупности. Эта задача решается на втором этапе, который называется синтезом. Синтез – это метод исследования предмета или явления как единого целого. В котором раскрывается место и роль каждого элемента, их взаимосвязь и взаимообусловленность. Анализ и синтез тесно связаны и представляют собой две стороны единого процесса познания. Аналогией называется подобие или сходство каких-либо признаков или свойств у различных объектов. Сходство или различие устанавливаются в процессе сравнения. Аналогия позволяет сделать вывод о наличии у изучаемого объекта какого-либо свойства, если такое же свойство надежно зафиксировано у другого объекта на другой. В качестве примера можно привести планетарную модель атома, в которой движение электронов уподоблялось вращению планет вокруг Солнца. Аналогия не является доказательством. Но дает ощутимый  толчок в познании и творчестве, который позволяет наглядно связать неизвестное с уже изученным. Моделированием называется метод исследования, при котором изучаемый объект (оригинал) заменяется аналогом (модель). Сведения, полученные при исследовании модели, переносятся на оригинал, если определенная часть свойств модели считается тождественной свойствам  оригинала. Моделирование применяется в различных видах. Идеальное моделирование основано на использовании идеальных моделей явления. Примером может служить модель идеальной жидкости, лишенной внутреннего терния. На базе такой модели установлены известные законы гидродинамики. Физическое моделирование – это экспериментальный метод познания, также основанный на замене изучаемого объекта другим, ему подобным. В основе физического моделирования лежат теория подобия и анализ разномерностей, которые устанавливают количественные критерии подобия. Только наличие этих критериев обеспечивает возможность переноса экспериментальных результатов, полученных на модели, на натурные условия. Примером может служить изучение моделей самолетов, обдуваемых воздушным потоком в аэродинамической трубе. Математическое моделирование (в более широком смысле символическое или знаковое) основано на условно – знаковом представлении каких – либо свойств оригинала. К ним относятся разнообразные графики, номограммы, диаграммы и др. При математическом моделировании взаимосвязи между различными величинами, описывающими объект или явление, представляются в виде уравнений, которые в сочетании с начальными и граничными условиями являются математической моделью процесса. Решение этих уравнений позволяет получить информацию, недоступную экспериментальным методам. Численное моделирование на ЭВМ – это разновидность математического моделирования, при котором используется ранее созданная математическая модель, но ее решение осуществляется цифровой вычислительной машиной. Такое моделирование чаще применяется при неполном понимании физического механизма явления. Численное моделирование позволяет разобрать большое число вариантов с последующим отбором наиболее реальных и вероятных. Кроме того, экспериментирование на надежных численных моделях дает возможность заменить ими дорогостоящие физические эксперименты или натурные испытания, что сокращает сроки научных исследований или конструкторских разработок. Рассмотренная специфика эмпирического и теоретического уровней научного знания позволяет говорить об известной самостоятельности, однако в процессе познания они участвуют согласованно. Оба уровня целесообразно рассматривать как целостную самоорганизующуюся систему. В истории науки известны попытки противопоставить эмпирическое знание теоретическому, которые будут рассмотрены ниже. Современная наука использует сочетание обоих методов при создании как каждого элемента, так и всей структуры современного научного знания. Этими методами являются:

- факты (наблюдения или эксперимент);

- первичное эмпирическое обобщение ( регулярность фактов);

- факты, не встраивающиеся в это обобщение;

- теоретическая гипотеза, т.е. мысленная перестройка обобщения, при которой факты впишутся в единую схему;

- проверка гипотезы с предсказанием новых фактов;

- теория.

Простейшим примером может служить изучение падения тел на землю. Наблюдения зафиксировали, а измерения подтвердили, что камешки различного веса, брошенные с одной и той же небольшой высоты, достигают поверхности земли за одно и то же время (факты). Похоже, что все тела двигаются с одним и тем же ускорением (первичное эмпирическое обобщение). Однако перышко птицы падает заметно дольше (факт, противоречащий обобщению). Предположим, что перышко тормозит сопротивление воздуха гораздо больше, нежели оно влияет на движение камешков (гипотеза), без силы сопротивления они двигались бы с одинаковым ускорением (предсказание). Поставим эксперимент, исключающий роль сопротивления воздуха. Поместим различные тела в длинную трубку, из которой выкачан воздух, и, переворачивая ее, измерим продолжительность падения. Она окажется одинаковой для всех рассмотренных тел. (проверка гипотезы). Теперь сформулируем установленную закономерность: все тела под действием силы тяжести (других сил нет!) движутся с одинаковым ускорением. Проверка истинности научных теорий и закономерностей представляет собой значимую область как естественнонаучной, так и философской мысли. В качестве способа разграничения псевдонаучных идей и собственно науки был предложен принцип верификации. Согласно этому принципу научные понятия или суждения должны быть эмпирически проверяемы, т. е. сводимы к непосредственному опыту или выводимы из него (косвенная верификация). Процедуру верификации К.Поппер, убедившись в ее ограниченности, заменил принципом фальсификации, утверждавшим, что критерием научности является фальсифицируемость, или опровержимость теории. Иначе говоря, теория научна, если она содержит рискованные элементы, которые будучи опровергнутыми на опыте, однозначно отвергают теорию. Например, никакое количество падающих яблок не доказывает окончательно истинность закона всемирного тяготения. При этом достаточно одного яблока, самопроизвольно улетевшего от Земли, чтобы признать упомянутый закон ложным. Последовательное применение принципа фальсификации делает любое знание гипотетичным, такая позиция получила название «фаллибилизма», т. е. «погрешимости» от английского слова «ошибка». Подход К. Поппера подразумевает наличие истины как соответствия фактам, которой стремится последовательность теорий, уточняемых фальсификациями. Представлялось вероятным, что историческая последовательность научных теорий, в которой каждая последующая включала в себя предыдущую, в итоге сходилась к некоторому пределу, объединяющему все теории в единое целое. Такой процесс накопления знания без потерь получил название кумулятивной модели развития науки. Со временем такое представление о росте научного знания изменилось. Т.Кун предложил некумулятивную модель, основанную на несоизмеримости теорий, конкурирующих между собой в период научной революции. Эти революции приводят к изменению научной картины мира и изменению типа научной рациональности. В обычное время исследователи спокойно работают в заданных рамках, для обозначения которых Т.Кун ввел термин «парадигма». Парадигма (дословно «образец») означает способ организации знания, идеалов и норм исследования, которые задают характер видения мира и содержат общепринятые образцы решения конкретных проблем. Приращение знания в рамках парадигмы Т. Кун назвал «нормальной наукой», или, другими словами, «наведением порядка». Научная революция или «аномальная фаза» в развитии науки заключается в смене парадигмы. Существенно, что с точки зрения Т.Куна эта смена не является однозначно детерминированной. Победа одной парадигмы определяется не столько внутринаучными, сколько общекультурными и даже социально – психологическими процессами. Логика развития науки содержит в себе закономерность, но эта закономерность случайно выбрана из ряда других закономерностей. Другими словами, быстрая смена парадигм не может быть обоснована строго рационально. Этот вывод не стал общепризнанным. И. Лакатос считает, что акцент на несоизмеримости теорий есть следствие неверного рассмотрения проблемы. Необходимо рассматривать более крупные образования – исследовательские программы. Выбор одной из многих конкурирующих программ рационален, т.е. основан на четких, рациональных критериях, имеющих структуру. «Жесткое ядро» включает в себя оберегаемые и неопровержимые для сторонников программы исходные положения. «Защитный пояс» содержит изменчивые вспомогательные гипотезы и допущения, а также правила, указывающие, какие пути избирать и как к ним идти. Со временем познавательная сила той или иной парадигмы ослабевает, появляются проблемы, неразрешимые в рамках существующей парадигмы. Наступает революция.

6) Основные ограничения научного метода.

Строгие критерии истинности привели к огромным и неоспоримым достижениям научного метода. Тем не менее, сегодня уже никто не считает науку всемогущей, постепенно выявляется и границы научного метода. Перечислим основные:

- наш опыт велик, но человечество не вечно, поэтому все знания ограничены временем нашего существования;

- человек живет в мире предметов, сопоставимых с ним своими размерами (макромире), чем больше внедряется человек в микромир или мегамир, где нет аналогов объектам нашего мира, тем труднее формировать адекватные изучаемому объекту образы и тем ниже надежность наших знаний;

- научный метод лишь инструмент в руках человека, который может подсказать, как добиться того или иного результата, но он не способен сказать о том, что именно нужно делать, Наука сообщает, что в мире есть и что в принципе может быть, но то, что «должно быть» в мире – предмет выбора самого человека.

7) Наука в культуре техногенной цивилизации.

Теоретическое знание и его развитие является неотъемлемой характеристикой современной науки, которая постоянно расширяет горизонты познавательного и практического освоения мира человеком. Как и сама наука, теоретическое знание является культурно-историческим феноменом. Оно возникло в контексте исторического развития цивилизации и культуры, на определенных стадиях этого развития, породивших теоретическую науку и ценность научной рациональности. Современная цивилизация неразрывно связана с достижениями науки, основанными на систематическом развертывании теоретических исследований. Именно благодаря этим достижениям и их внедрению в производство стал возможен впечатляющий технологический прогресс ХХ века, приведший в развитых странах Запада и Востока к новому качеству жизни. Наука революционизирует не только сферу производства, но и оказывает влияние на многие другие сферы человеческой деятельности, начиная регулировать их, перестраивая их средства и методы. Неудивительно, что проблемы будущего современной цивилизации не могут обсуждаться вне анализа современных тенденций развития науки и ее перспектив. Хотя в современном обществе существуют и антисциентистские движения, в целом наука воспринимается как одна из высших ценностей цивилизации и культуры. Однако так было не всегда, и не во всех культурах наука занимала столь высокое место в шкале ценностных приоритетов. В этой связи возникает вопрос об особенностях того типа цивилизационного развития, который стимулировал широкое применение в человеческой деятельности научных знаний.

Традиционные и техногенные цивилизации

В развитии человечества, после того как оно преодолело стадию варварства и дикости, существовало множество цивилизаций — конкретных видов общества, каждое из которых имело свою самобытную историю. Известный философ и историк А.Тойнби выделил и описал 21 цивилизацию. Все они могут быть разделены на два больших класса, соответственно типам цивилизационного прогресса — на традиционную и техногенную цивилизации. Техногенная цивилизация является довольно поздним продуктом человеческой истории. Долгое время эта история протекала как взаимодействие традиционных обществ. Лишь в XV—ХVII столетиях в европейском регионе сформировался особый тип развития, связанный с появлением техногенных обществ, их последующей экспансией на остальной мир и изменением под их влиянием традиционных обществ. Некоторые из этих традиционных обществ были просто-напросто поглощены техногенной цивилизацией; пройдя через этапы модернизации, они превращались затем в типичные техногенные общества. Другие, испытав на себе прививки западной технологии и культуры, тем не менее сохраняли многие традиционные черты, превратившись в своего рода гибридные образования. Различия традиционной и техногенной цивилизации носят радикальный характер. Традиционные общества характеризуются замедленными темпами социальных изменений. Конечно, в них также возникают инновации, как в сфере производства, так и в сфере регуляции социальных отношений, но прогресс идет очень медленно по сравнению со сроками жизни индивидов и даже поколений. В традиционных обществах может смениться несколько поколений людей, заставая одни и те же структуры общественной жизни, воспроизводя их и передавая следующему поколению. Виды деятельности, их средства и цели могут столетиями существовать в качестве устойчивых стереотипов. Соответственно в культуре этих обществ приоритет отдается традициям, образцам и нормам, аккумулирующим опыт предков, канонизированным стилям мышления. Инновационная деятельность отнюдь не воспринимается здесь как высшая ценность, напротив, она имеет ограничения и допустима лишь в рамках веками апробированных традиций. Древняя Индия и Китай, Древний Египет, государства мусульманского Востока эпохи Средневековья и т.д. — все это традиционные общества. Этот тип социальной организации сохранился и до наших дней: многие государства третьего мира сохраняют черты традиционного общества, хотя их столкновение с современной западной (техногенной) цивилизацией рано или поздно приводит к радикальным трансформациям традиционной культуры и образа жизни. Что же касается техногенной цивилизации, которую часто обозначают расплывчатым понятием “западная цивилизация”, имея в виду регион ее возникновения, то это особый тип социального развития и особый тип цивилизации, определяющие признаки которой в известной степени противоположны характеристикам традиционных обществ. Когда техногенная цивилизация сформировалась в относительно зрелом виде, то темп социальных изменений стал возрастать с огромной скоростью. Можно сказать, что экстенсивное развитие истории здесь заменяется интенсивным; пространственное существование — временным. Резервы роста черпаются уже не за счет расширения культурных зон, а за счет перестройки самих оснований прежних способов жизнедеятельности и формирования принципиально новых возможностей. Самое главное и действительно эпохальное, всемирно-историческое изменение, связанное с переходом от традиционного общества к техногенной цивилизации, состоит в возникновении новой системы ценностей. Ценностью считается сама инновация, оригинальность, вообще новое (в известном смысле символом техногенного общества может считаться книга рекордов Гиннеса в отличие, скажем, от семи чудес света — книга Гиннеса наглядно свидетельствует, что каждый индивид может стать единственным в своем роде, достичь чего-то необычного, и она же как бы призывает к этому; семь чудес света, напротив, призваны были подчеркнуть завершенность мира и показать, что все грандиозное, действительно необычное уже свершилось). Техногенная цивилизация началась задолго до компьютеров, и даже задолго до паровой машины. Ее преддверием можно назвать развитие античной культуры, прежде всего культуры полисной, которая подарила человечеству два великих изобретения — демократию и теоретическую науку, первым образцом которой была Евклидова геометрия. Эти два открытия — в сфере регуляции социальных связей и в способе познания мира — стали важными предпосылками для будущего, принципиально нового типа цивилизационного прогресса. Второй и очень важной вехой стало европейское Средневековье с особым пониманием человека, созданного по образу и подобию Бога; с культом человекобога и культом любви человека к человекобогу, к Христу; с культом человеческого разума, способного понять и постигнуть тайну божественного творения, расшифровать те письмена, которые Бог заложил в мир, когда он его создавал. Последнее обстоятельство необходимо отметить особо: целью познания как раз и считалась расшифровка промысла Божьего, плана божественного творения, реализованного в мире, — страшно еретическая мысль с точки зрения традиционных религий. Но это все — преддверие. Впоследствии, в эпоху Ренессанса, происходит восстановление многих достижений античной традиции, но при этом ассимилируется и идея богоподобности человеческого разума. И вот с этого момента закладывается культурная матрица техногенной цивилизации, которая начинает свое собственное развитие в XVII веке. Она проходит три стадии: сначала — прединдустриальную, потом — индустриальную и наконец — постиндустриальную. Важнейшей основой ее жизнедеятельности становится прежде всего развитие техники, технологии, причем не только путем стихийно протекающих инноваций в сфере самого производства, но и за счет генерации все новых научных знаний и их внедрения в технико-технологические процессы. Так возникает тип развития, основанный на ускоряющемся изменении природной среды, предметного мира, в котором живет человек. Изменение этого мира приводит к активным трансформациям социальных связей людей. В техногенной цивилизации научно-технический прогресс постоянно меняет способы общения, формы коммуникации людей, типы личности и образ жизни. В результате возникает отчетливо выраженная направленность прогресса с ориентацией на будущее. Для культуры техногенных обществ характерно представление о необратимом историческом времени, которое течет от прошлого через настоящее в будущее. Отметим для сравнения, что в большинстве традиционных культур доминировали иные понимания: время чаще всего воспринималось как циклическое, когда мир периодически возвращается к исходному состоянию. В традиционных культурах считалось, что “золотой век “ уже пройден, он позади, в далеком прошлом. Герои прошлого создали образцы поступков и действий, которым следует подражать. В культуре техногенных обществ иная ориентация. В них идея социального прогресса стимулирует ожидание перемен и движение к будущему, а будущее полагается как рост цивилизационных завоеваний, обеспечивающих все более счастливое мироустройство. Техногенная цивилизация существует чуть более 300 лет, но она оказалась весьма динамичной, подвижной и очень агрессивной: она подавляет, подчиняет себе, переворачивает, буквально поглощает традиционные общества и их культуры — это мы видим повсеместно, и сегодня этот процесс идет по всему миру. Такое активное взаимодействие техногенной цивилизации и традиционных обществ, как правило, оказывается столкновением, которое приводит к гибели последних, к уничтожению многих культурных традиций, по существу, к гибели этих культур как самобытных целостностей. Традиционные культуры не только оттесняются на периферию, но и радикально трансформируются при вступлении традиционных обществ на путь модернизации и техногенного развития. Чаще всего эти культуры сохраняются только фрагментарно, в качестве исторических рудиментов. Так произошло и происходит с традиционными культурами восточных стран, осуществивших индустриальное развитие; то же можно сказать и о народах Южной Америки, Африки, вставших на путь модернизации, — везде культурная матрица техногенной цивилизации трансформирует традиционные культуры, преобразуя их смысложизненные установки, заменяя их новыми мировоззренческими доминантами. Эти мировоззренческие доминанты складывались в культуре техногенной цивилизации еще на прединдустриальной стадии ее развития, в эпоху Ренессанса, а затем и европейского Просвещения. Они выражали кардинальные мировоззренческие смыслы: понимания человека, мира, целей и предназначения человеческой жизнедеятельности. Человек понимался как активное существо, которое находится в деятельностном отношении к миру. Деятельность человека должна быть направлена вовне, на преобразование и переделку внешнего мира, в первую очередь, природы, которую человек должен подчинить себе. В свою очередь внешний мир рассматривался как арена деятельности человека, как если бы мир и был предназначен для того, чтобы человек получал необходимые для себя блага, удовлетворял свои потребности. Конечно, это не означает, что в новоевропейской культурной традиции не возникают другие, в том числе и альтернативные, мировоззренческие идеи. Техногенная цивилизация в самом своем бытии определена как общество, постоянно изменяющее свои основания. Поэтому в ее культуре активно поддерживается и ценится постоянная генерация новых образцов, идей, концепций. Лишь некоторые из них могут реализовываться в сегодняшней действительности, а остальные предстают как возможные программы будущей жизнедеятельности, адресованные грядущим поколениям. В культуре техногенных обществ всегда можно обнаружить идеи и ценностные ориентации, альтернативные доминирующим ценностям. Но в реальной жизнедеятельности общества они могут не играть определяющей роли, оставаясь как бы на периферии общественного сознания и не приводя в движение массы людей. Идея преобразования мира и подчинения человеком природы была доминантой в культуре техногенной цивилизации на всех этапах ее истории, вплоть до нашего времени. Если угодно, эта идея была важнейшей составляющей того “генетического кода”, который определял само существование и эволюцию техногенных обществ. Что же касается традиционных обществ, то здесь деятельностное отношение к миру, которое выступает родовым признаком человека, понималось и оценивалось с принципиально иных позиций. Нам долгое время казалась очевидной активистская мировоззренческая установка. Однако ее трудно отыскать в традиционных культурах. Свойственный традиционным обществам консерватизм видов деятельности, медленные темпы их эволюции, господство регламентирующих традиций постоянно ограничивали проявление деятельностно-преобразующей активности человека. Поэтому сама эта активность осмысливалась скорее не как направленная вовне, на изменение внешних предметов, а как ориентированная вовнутрь человека, на самосозерцание и самоконтроль, которые обеспечивают следование традиции. Принципу преобразующего деяния, сформулированному в европейской культуре в эпоху Ренессанса и Просвещения, можно противопоставить в качестве альтернативного образца принцип древнекитайской культуры “у-вэй”, предполагающий невмешательство в протекание природного процесса и адаптацию индивида к сложившейся социальной среде. Этот принцип исключал стремление к ее целенаправленному преобразованию, требовал самоконтроля и самодисциплины индивида, включающегося в ту или иную корпоративную структуру. Принцип “у-вэй” охватывал практически все главные аспекты жизнедеятельности человека. В нем было выражено определенное осмысление специфики и ценностей земледельческого труда, в котором многое зависело от внешних, природных условий и который постоянно требовал приноравливаться к этим условиям. Но принцип “у-вэй” был и особым способом включения индивида в сложившийся традиционный порядок общественных связей, ориентируя человека на такое вписывание в социальную среду, при котором свобода и самореализация личности достигается в основном в сфере самоизменения, но не изменения сложившихся социальных структур. Ценности техногенной культуры задают принципиально иной вектор человеческой активности. Преобразующая деятельность рассматривается здесь как главное предназначение человека. Деятельностно-активный идеал отношения человека к природе распространяется затем и на сферу социальных отношений, которые также начинают рассматриваться в качестве особых социальных объектов, которые может целенаправленно преобразовывать человек. С этим связан культ борьбы, революций как локомотивов истории. Стоит отметить, что марксистская концепция классовой борьбы, социальных революций и диктатуры как способа решения социальных проблем возникла в контексте ценностей техногенной культуры. С пониманием деятельности и предназначения человека тесно связан второй важный аспект ценностных и мировоззренческих ориентаций, который характерен для культуры техногенного мира, — понимание природы как упорядоченного, закономерно устроенного поля, в котором разумное существо, познавшее законы природы, способно осуществить свою власть над внешними процессами и объектами, поставить их под свой контроль. Надо только изобрести технологию, чтобы искусственно изменить природный процесс и поставить его на службу человеку, и тогда укрощенная природа будет удовлетворять человеческие потребности во все расширяющихся масштабах. Что же касается традиционных культур, то в них мы не встретим подобных представлений о природе. Природа понимается здесь как живой организм, в который органично встроен человек, но не как обезличенное предметное поле, управляемое объективными законами. Само понятие закона природы, отличного от законов, которые регулируют социальную жизнь, было чуждо традиционным культурам. В свое время известный философ и науковед М.К. Петров предложил своеобразный мысленный эксперимент: как посмотрел бы человек, воспитанный в системе ценностей традиционной цивилизации, на идеалы новоевропейской культуры. Ссылаясь на работу С. Поуэла “Роль теоретической науки в европейской цивилизации”, он приводил свидетельства миссионеров о реакции китайских мудрецов на описания европейской науки. “Мудрецы нашли саму идею науки абсурдной, поскольку, хотя повелителю Поднебесной и дано устанавливать законы и требовать их исполнения под угрозой наказания, исполнять законы и подчиняться им дано лишь тем, кто способен эти законы “понять”, а “дерево, вода и камни”, о которых толкуют мистификаторы-европейцы, очевидно этим свойством “понятливости” не обладают: им нельзя предписывать законы и от них нельзя требовать их исполнения”. Характерный для техногенной цивилизации пафос покорения природы и преобразования мира порождал особое отношение к идеям господства силы и власти. В традиционных культурах они понимались прежде всего как непосредственная власть одного человека над другим. В патриархальных обществах и азиатских деспотиях власть и господство распространялись не только на подданных государя, но и осуществлялись мужчиной, главой семьи над женой и детьми, которыми он владел так же, как царь или император телами и душами своих подданных. В техногенном мире также можно обнаружить немало ситуаций, в которых господство осуществляется как сила непосредственного принуждения и власти одного человека над другим. Однако отношения личной зависимости перестают здесь доминировать и подчиняются новым социальным связям. Их сущность определена всеобщим обменом результатами деятельности, приобретающими форму товара. Власть и господство в этой системе отношений предполагает владение и присвоение товаров (вещей, человеческих способностей, информации как товарных ценностей, имеющих денежный эквивалент). В результате в культуре техногенной цивилизации происходит своеобразное смещение акцентов в понимании предметов господства силы и власти — от человека к произведенной им вещи. В свою очередь, эти новые смыслы легко соединяются с идеалом деятельностно-преобразующего предназначения человека. Сама преобразующая деятельность расценивается как процесс, обеспечивающий власть человека над предметом, господство над внешними обстоятельствами, которые человек призван подчинить себе. Человек должен из раба природных и общественных обстоятельств превратиться в их господина, и сам процесс этого превращения понимался как овладение силами природы и силами социального развития. Характеристика цивилизационных достижений в терминах силы (“производительные силы”, “сила знания” и т.п.) выражала установку на обретение человеком все новых возможностей, позволяющих расширять горизонт его преобразующей деятельности. Изменяя путем приложения освоенных сил не только природную, но и социальную среду, человек реализует свое предназначение творца, преобразователя мира. Идеал творческой, суверенной, автономной личности занимает одно из приоритетных мест в системе ценностей техногенной цивилизации. Мы, родившиеся и живущие в мире техногенной культуры, воспринимаем это как нечто само собой разумеющееся. Но человек традиционного общества не принял бы этих ценностей. В традиционном обществе личность реализуется только через принадлежность к какой-либо определенной корпорации, будучи элементом в строго определенной системе корпоративных связей. Если человек не включен в какую-нибудь корпорацию, он не личность. В техногенной цивилизации возникает особый тип автономии личности: человек может менять свои корпоративные связи, он жестко к ним не привязан, может и способен очень гибко строить свои отношения с людьми, включатся в разные социальные общности, а часто и в разные культурные традиции. Как подчеркивал М.К.Петров, поскольку индивид, формирующийся в лоне новоевропейской культуры и социальности, жестко не связан с семейно-корпоративной традицией передачи профессионального и социального опыта, то это было бы воспринято человеком традиционного общества как признак явной ущербности европейца, которому с детства “прививают вздорную мысль о том, что он способен стать всем, и, когда европеец взрослеет, включается в специализированную деятельность, он до конца жизни остается разочарованным человеком, носителем несбыточных и, естественно, несбывшихся надежд, озлобления и зависти к ближним, которые, по его мнению, заняты как раз тем, чем лучше их мог бы заняться он сам. Ни в юности, ни в зрелые годы европеец не знает ориентиров собственной жизни, не в состоянии понять ее цели, безрассудно мечется от одной специальности к другой, всю жизнь что-то осваивает...”. Этот мысленный эксперимент, предложенный М.К.Петровым, можно продолжить, но, уже поменяв систему отсчета, и посмотреть на систему ценностей традиционных культур глазами человека техногенной культуры. Тогда привязанность человека традиционного общества к строго определенным, консервативно воспроизводящимся видам деятельности и его жесткая принадлежность от рождения до смерти к некой корпорации, клану или касте будет восприниматься людьми, воспитанными в новоевропейской культуре, как признак несвободы, отсутствие выбора, растворения индивидуальности в корпоративных отношениях, подавления в человеке творческих, индивидуальных начал. Может быть, это отношение в несколько обостренной форме выразил А.Герцен, написав о традиционных восточных обществах, что человек здесь не знал свободы и “не понимал своего достоинства: оттого он был или в прахе валяющийся раб или необузданный деспот”. Стабильность жизни традиционных обществ с позиций этой системы жизненных смыслов оценивается как застой и отсутствие прогресса, которым противостоит динамизм западного образа жизни. Вся культура техногенных обществ, ориентированная на инновации и трансформацию традиций, формирует и поддерживает идеал творческой индивидуальности. Обучение, воспитание и социализация индивида в новоевропейской культурной традиции способствует формированию у него значительно более гибкого и динамичного мышления, чем у человека традиционных обществ. Это проявляется и в более сильной рефлексивности обыденного сознания, его ориентации на идеалы доказательности и обоснования суждений, и в традиции языковых игр, лежащих в основании европейского юмора, и в насыщенности обыденного мышления догадками, прогнозами, предвосхищениями будущего как возможными состояниями социальной жизни, и в его пронизанности абстрактно логическими структурами, организующими рассуждение. Такого рода логические структуры часто вообще не присутствуют в сознании человека традиционных обществ. Исследование мышления традиционалистских групп в Средней Азии, проведенное в начале 1930-х годов А.Р.Лурия, обнаружили, что представители этих групп не могут решить задачи, требующие формального рассуждения по схеме силлогизма. Но те люди традиционных обществ, которые получили школьное образование, включающее обучение математике и другим наукам, решали эти задачи достаточно легко. Сходные результаты были получены при исследованиях мышления человека традиционного общества других регионов (в частности, исследовании М.Коулом традиционалистских групп Либерии). Все эти особенности функционирования сознания в разных типах культур детерминированы свойственными данным культурам глубинными жизненными смыслами и ценностями. В культуре техногенных обществ система этих ценностей базируется на идеалах креативной деятельности и творческой активности суверенной личности. И только в этой системе ценностей научная рациональность и научная деятельность обретают приоритетный статус. Особый статус научной рациональности в системе ценностей техногенной цивилизации и особая значимость научно-технического взгляда на мир, определены тем, что научное познание мира является условием для его преобразования в расширяющихся масштабах. Оно создает уверенность в том, что человек способен, раскрыв законы природы и социальной жизни, регулировать природные и социальные процессы в соответствии со своими целями. Поэтому в новоевропейской культуре и в последующем развитии техногенных обществ категория научности обретает своеобразный символический смысл. Она воспринимается как необходимое условие процветания и прогресса. Ценность научной рациональности и ее активное влияние на другие сферы культуры становятся характерным признаком жизни техногенных обществ.

Глобальные кризисы и проблема ценности научно-технического прогресса.

Престижный статус науки стимулирует развертывание большого многообразия ее развитых форм. Исследуя их и анализируя, как менялись функции науки в социальной жизни, можно выявить основные особенности научного познания, его возможности и границы. Проблема этих возможностей в настоящее время ставится особенно остро. Все дело в том, что само развитие техногенной цивилизации подошло к критическим рубежам, которые обозначили границы этого типа цивилизационного роста. Это обнаружилось во второй половине XX века в связи с возникновением глобальных кризисов и глобальных проблем. Среди многочисленных глобальных проблем, порожденных техногенной цивилизацией и поставивших под угрозу само существование человечества, можно выделить три главных. Первая из них — это проблема выживания в условиях непрерывного совершенствования оружия массового уничтожения. В ядерный век человечество оказалось на пороге возможного самоуничтожения, и этот печальный итог был “побочным эффектом” научно-технического прогресса, открывающего все новые возможности развития военной техники. Второй, пожалуй, самой острой проблемой современности, становится нарастание экологического кризиса в глобальных масштабах. Два аспекта человеческого существования как части природы и как деятельного существа, преобразующего природу, приходят в конфликтное столкновение. Старая парадигма, будто природа — бесконечный резервуар ресурсов для человеческой деятельности, оказалась неверной. Человек сформировался в рамках биосферы — особой системы, возникшей в ходе космической эволюции. Она представляет собой не просто окружающую среду, которую можно рассматривать как поле для преобразующей деятельности человека, а выступает единым целостным организмом, в который включено человечество в качестве специфической подсистемы. Деятельность человека вносит постоянные изменения в динамику биосферы и на современном этапе развития техногенной цивилизации масштабы человеческой экспансии в природу таковы, что они начинают разрушать биосферу как целостную экосистему. Грозящая экологическая катастрофа требует выработки принципиально новых стратегий научно-технического и социального развития человечества, стратегий деятельности, обеспечивающей коэволюцию человека и природы. И наконец, еще одна — третья по счету (но не по значению!) проблема — это проблема сохранения человеческой личности, человека как биосоциальной структуры в условиях растущих и всесторонних процессов отчуждения. Эту глобальную проблему иногда обозначают как современный антропологический кризис. Человек, усложняя свой мир, все чаще вызывает к жизни такие силы, которые он уже не контролирует и которые становятся чуждыми его природе. Чем больше он преобразует мир, тем в большей мере он порождает непредвиденные социальные факторы, которые начинают формировать структуры, радикально меняющие человеческую жизнь и очевидно ухудшающие ее. Еще в 60-е годы философ Г. Маркузе констатировал в качества одного из последствий современного техногенного развития появление “одномерного человека” как продукта массовой культуры. Современная индустриальная культура действительно создает широкие возможности для манипуляций сознанием, при которых человек теряет способность рационально осмысливать бытие. При этом и манипулируемые и сами манипуляторы становятся заложниками массовой культуры, превращаясь в персонажи гигантского кукольного театра, спектакли которого разыгрывают с человеком им же порожденные фантомы. Ускоренное развитие техногенной цивилизации делает весьма сложной проблему социализации и формирования личности. Постоянно меняющийся мир обрывает многие корни, традиции, заставляя человека одновременно жить в разных традициях, в разных культурах, приспосабливаться к разным, постоянно обновляющимся обстоятельствам. Связи человека делаются спорадическими, они, с одной стороны, стягивают всех индивидов в единое человечество, а с другой — изолируют, атомизируют людей.