Содержание.

I. Введение.

     «Мы все расточаем свои дни в поисках  смысла жизни. Знайте же, этот смысл  – в искусстве», – с убежденностью пророка утверждал Оскар Уайльд, глава английских эстетов. Влюбленный в красоту, Уайльд болезненно переживал ее исчезновение из современного ему мира. Своеобразие этого английского писателя конца ХIХ века не может оставить равнодушным, оно рождает вопросы, требующие ответа. Данное исследование – одна из таких попыток постичь парадоксальность этого художника.

     Целью исследования было изучение нравственного аспекта красоты в романе Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея». Для достижения этой цели были поставлены следующие задачи:

     – изучить и систематизировать литературоведческие источники по теме исследования;

     – проанализировать творческий путь О. Уайльда;

     – сопоставить красоту внешнюю и внутреннюю в романе.

     В итоге сложилась двухчастная  структура. В первой главе курсовой работы рассматривается жизнь и творческий путь О. Уайльда как основоположника такого литературного направления, как эстетизм. Уделяется внимание особенностям исторической эпохи, в которой жил и творил свои шедевры О. Уайльд.

      Вторая  глава посвящена непосредственно исследованию нравственного аспекта красоты в романе Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея». В ней рассматривается понятие красоты в этическом аспекте. Подробно останавливаемся на многозначности данного термина.

     Для достижения поставленной в работе цели были проанализированы словари, учебники и учебные пособия по эстетике и культурологии («Эстетика» Борев Ю.Б.; Руднев В. Словарь по культурологии), а также учебники, монографии, материалы периодической печати по истории зарубежной литературы XIX столетия (История зарубежной литературы XIX века / Под ред. проф. Л.Г. Андреева; Гражданская З.Т. От Шекспира до Шоу: английская литература ХVI – ХХ веков); монографии таких авторов как, Аксельрод Л.И.,  Жак де Ланглад, Соколянский М.Г.,  Эллман Р.

II. Основная часть.

II.1. О. Уайльд – основоположник эстетизма.

     Грубая  буржуазная действительность, с ее «материальным прогрессом» и торгашеским духом, который подавлял поэтическое воображение и убивал высокие идеалы, вызывала неизменную ненависть и презрение Уайльда. «Империя на глиняных ногах – наш островок» – так характеризует он викторианскую Англию, нисколько не обманываясь ее внешним благополучием.

     XIX столетие, век утверждения капитализма,  для него, как говориться в его биографии: «скучнейший и прозаичнейший из всех веков». Единственное прибежище от одуряющей скуки, пошлости и монотонного однообразия Оскар Уайльд видит в искусстве. Искусство никогда не представлялось ему средством борьбы, но казалось «верной обителью красоты, где всегда много радости и немного забвения, где хотя бы на краткий миг можно позабыть все распри и ужасы мира» ¹.

     Оскар Уайльд родился в Дублине, в семье  знаменитого ирландского врача, человека эксцентричного, и англичанки-поэтессы, в изысканном салоне которой прошли его детство и юность. Студент Дублинского университета, а затем слушатель лекций Рескина в Оксфорде, лондонский парижанин, блуждающий по Италии или Греции, миссионер-декадент в США, с волосами до плеч и в панталонах до колен, читающий эстетские лекции и бостонским студентам и колорадским шахтерам; наследник «дендизма», прославленный парадоксалист, исповедующий и теории прерафаэлитов и христианский социализм, автор изысканно-чеканных стихов, причудливых сказок и блистательных комедий, которые приносят ему феерический и быстротечный успех; литератор, владеющий кристальной английской прозой, извращенный человек, обращающий свою отталкивающую порочность в скандальный протест, узник, облаченный после замысловатых фраков с зеленой гвоздикой в петлице в тюремную робу, – таков был Оскар Уайльд, который в натуре своей, в своих действиях и произведениях постоянно обнаруживал причудливое столкновение свойств, скорее – смешение, достойное противоречий века.

     «Из искусства я сделал философию, – утверждал Уайльд, – из философии – искусство. Я научил людей думать по-иному, я придал новую окраску вещам. ...Ложь, как и правду, я подчинил законной власти Истины и показал, что правда и ложь – лишь умственные формы бытия» ².

     Приписывая  себе так много, Уайльд упускал из вида или не хотел замечать, что вместо всех этих будто бы реальных преобразований он нередко лишь переиначивал давно принятое. В самом начале 1880-х годов Уайльд выпустил первую свою книгу – «Стихи» (1881). В том же году он отправился за океан проповедовать идеи «нового Возрождения в английском искусстве».

     По  возвращении Уайльд продолжал свои публичные выступления, печатал статьи и заметки, а со второй половины 1880-х годов – рассказы, которые объединены в сборнике «Преступление лорда Артура Севиля и другие рассказы» (1891). 1891 год был плодотворным для Уайльда: появился также его роман «Портрет Дориана Грея», книга критических этюдов «Замыслы». Уайльд обращается к театру – пишет одну за другой пьесы, начиная со стилизованной, написанной по-французски драмы «Саломея» (1893) и кончая рядом бытовых комедий: «Веер леди Уиндермир» (1892), «Женщина, не стоящая внимания» (1893), «Идеальный муж» (1895) и особенно популярной в Англии до сих пор – «Как важно быть серьезным» (1895). Постановки его пьес рецензирует Бернард Шоу.

     Уайльд  входит в моду. Он пользуется не только литературным успехом, но и репутацией неподражаемого собеседника. Шоу свидетельствует, что в этом Уайльд действительно не знал себе равных. Впрочем, Уайльд сам описал свои беседы, слегка скрывшись под именем лорда Генри в романе «Портрет Дориана Грея».

     В 1895 году писатель по обвинению в  безнравственности попал на два года в тюрьму. Это потрясение вызвало появление «Баллады Редингской тюрьмы» (издана анонимно, 1898), «Тюремных писем» и, наконец, исповеди «De profundis» («Из бездны»), опубликованной посмертно (1905). Последние годы Уайльд провел в Париже, где, обеднев и опустившись, ютился в жалких меблированных комнатах. Умер он совершенно забытый, на руках единственного друга, посвятившего ему всю жизнь, – Роберта Росса, к которому и были обращены «Письма из тюрьмы».

     В конце 1880-х и начале 1890-х годов Уайльд создаёт два тома сказок. Они были написаны под влиянием творчества Г.Х. Андерсена и сочетали красивую поэтическую форму с серьёзным гуманистическим содержанием.

     Писатель  ставит вопрос: что важнее – добро или красота? Герои уайльдовских сказок – эстеты, страстно влюблённые в красоту. Таков молодой король, любующийся статуями и картинами. Таков Счастливый принц: он всегда был весел и далёк от страданий, и после смерти ему воздвигли золотую статую; таков мальчик-звезда, оттолкнувший свою мать, так как она оказалась безобразной и старой.

     Но, встретившись с горем и нищетой, лучшие герои Уайльда прозревают и в своём стремлении помочь людям  жертвуют всем. Так, например, золотой Счастливый принц при помощи ласточки отдаёт беднякам всё золото, которым покрыта его статуя, отдаёт и свои сапфировые глаза. Он становится слепым и безобразным, но ласточка не хочет покидать его и гибнет от мороза у его ног, однако им удалось внести немного тепла и радости в нищенские трущобы. Ответ в сказках Уайльда один: добро, служение людям выше и важнее красоты, а этот ответ противоречит важнейшим тезисам его теории эстетизма: "Нет книг нравственных или безнравственных. Есть книги хорошо написанные или написанные плохо. Вот и все", "Художник не моралист" ³.

     Как решается вопрос о приоритете ценностей  в романе «Портрет Дориана Грея»? На этот вопрос нам предстоит ответить во II главе.

II. 2. Нравственный аспект красоты в романе

«Портрет  Дориана Грея».

     II.2.1. Понятие красоты в эстетике.

     «Красота – одна из важнейших категорий эстетики, которая наряду с категорией прекрасного отражает такие свойства предметов и явлений действительности, как гармоничность, совершенство, упорядоченность, » ⁴ - утверждает Адорно Т.В. – искусствовед, социальный философ, один из основоположников социологии искусства. Так же как термин «прекрасное», термин «красота» может быть применен к оценке внешнего или внутреннего облика человека, его поступка, содержания и формы произведения искусства и т.д.

     В отличие от прекрасного красота, вместе со всеми её разновидностями (изящное, грациозное), является более узкой по значению эстетической категорией, она раскрывает и оценивает лишь отдельные стороны конкретных эстетических свойств предметов и явлений.

     Красота охватывает собой много видов (например, возвышенное, грациозное и т. д.). «Красота, будучи принципиальным понятием, не может быть определена по требованиям логики; она может быть лишь сравнена и отделена от сродных ей понятий приятного, полезного, истины и добра» ⁵. Различные эстетические направления часто отождествляли красоту с одним из четырех названных понятий; нельзя отрицать связи красоты с этими понятиями, но в то же время отождествление с ними неверно.

     Так, несомненно, что красота приятна, но не все красивое приятно и не все приятное красиво. Красота связана  с совершенно особого рода ощущением  приятного, в котором чувственный элемент играет второстепенную роль. Физиологическая эстетика изыскивает условия, при которых известные ощущения (например, линия определенной формы) нравятся человеку, ибо они соответствуют условиям нормальной деятельности нервной системы и поэтому повышают тон жизни. Не отрицая вовсе правильности данной мысли, допуская весьма широкие границы того, что нравится различным людям и возможность развития чувства приятного в человеческом роде, все же приходится признать, что красоту с наслаждением и приятным отождествить нельзя, ибо в красоте мы имеем дело с более сложным духовным явлением, чем в чувстве наслаждения.

     Красота гораздо объективнее, чем наслаждение: находя известный предмет красивым, мы высказываем суждение, что он должен нравиться не только судящему лицу, но вообще всем лицам, одаренным  эстетическим вкусом. В красивом объекте нам нравится не только само восприятие его, но и те ассоциации, которые он вызывает, и та возможность определенного толкования его, в которой проявляется наша духовная деятельность. Красивый объект является толчком для ряда духовных процессов, обнаруживающих наши духовные силы, и это нравится; таким образом, чувственное наслаждение и приятность входят, как момент, в восприятие красоты, но не составляют его исчерпывающего определения.

     Чем выше духовная деятельность, вызванная  известным объектом, чем полнее и гармоничнее она затрагивает наше интеллектуальное и нравственное «я», тем возбудитель этой деятельности нам кажется красивее. Более решительно следует различать понятия пользы и красоты. Земледелец, смотрящий на поле, обещающее ему богатый урожай, и человек, любующийся тем же полем, смотрят на один и тот же объект с совершенно различных точек зрения; причем это различие может доходить до полной противоположности; гроза или пожар могут представлять величественное зрелище, и в то же время они могут быть источником большого убытка для зрителя.

     Отождествление красоты с благом, замечаемое в теориях Платона и Толстого, затрагивает весьма сложный вопрос, правильное решение которого может быть дано лишь путем расчленения видов красоты и расположения их по степени значения. Если голос человека нам нравится и мы признаем его тембр красивым, независимо от содержания речи, то нельзя не усмотреть в этом признании красоты полного отсутствия отношения к идее блага.

     С другой стороны, несомненно, что трагедия, изображающая гибель высокой личности ради достижения нравственной цели, действует облагораживающим образом на душу зрителя и красота трагедии стоит в теснейшей связи с проводимой ею нравственной идеей. Таким образом, чувственная красота, представляющая низшую ее ступень, лишена отношения к благу, в то время как более высокие ступени красоты яснейшим образом обнаруживают в красоте участие блага.

     Связь красоты с истиной в реалистическом направлении искусства настолько подчеркивается, что оба понятия кажутся отождествленными; разница получается лишь в форме. В то время как истина живет в сфере отвлеченного мышления, в понятиях, красота, наоборот, имеет дело с образами, которые реализмом в том случае признаются красивыми, когда они воспроизводят действительность. «Всякое истинное искусство всегда было реалистично и всегда служило правде. Отсюда, однако, не следует, что роман есть социологический этюд и что цель науки и искусства одна и та же,» ⁶ - утверждает В.П. Руднев. Сказки (например, сказки Гофмана и «Тысячи одной ночи») вполне реалистичны, хотя изображаемые в них события и вымышлены; и сказка по-своему точно так же может служить правде, как самый реалистичный роман.

     Из  всего этого следует, что понятие красоты, имея некоторую связь с приятным, хорошим и истинным, не может быть отождествлено с данными понятиями, а представляет собой принципиально своеобразное явление.