Сухоруков - публицист

       Е.Кательников на примере станицы Верхне-Курмоярской (была перенесена   на левую сторону Дона ы 1809 г.) описывает чрезвычайно интересный пример такого межевания: “На задонской или ногайской стороне границею юртов почитали от Дона в степь на такое расстояние, на которое выстрел из пищали тогдашнего ружья пулею достанет.  

      О принципе “ружейного выстрела”, используемого при разделе станичных владений внутри Черкасска,  писал и В.Д. Сухоруков: “... старики не все помещались  в беседах, подле рундуков: некоторые собирались в станичные дома, которых по числу станиц города Черкасска было девять. Дома сии были построены на берегу Дона в близком один от другого разстоянии; две или три станицы пускали по реке деревянный поплавок, прикрепив к нему маленькую цель; пространство размеряли так, чтобы от каждого станичного дома цель отстояла на ружейный выстрел; начиналась стрельба со всех станичных домов, и которая станица прежде успевала сбить цель, ту побежденные обязаны были угощать тройным касильчатым медом”¹. Из приведенной цитаты ясно, что станичные избы располагались на расстоянии двух ружейных выстрелов одна от другой. (Интересно, что Г. де Рубрук, описывая   монгольское поселение - орду, указывал, что главная ее черта - построение кибиток в виде параллельных линий, вытянутых с востока на запад; расстояние между ними должно было равняться полету камня)  Песенное искусство донских казаков не так полно представлено в нотографии, описано и изучено. Первая публикация о казачьем песенном творчестве появилась в 1824 году -статья Сухорукова и Корниловича «Общежитие донских казаков в 17-18 ст.» с 5 казачьими песнями, гармонизованными Кольбе в альманахе «Русская старина».

        У донских казаков, судя по письменным источникам, имелись, помимо индивидуальных и  общинные голубцы, сооружавшиеся на местах братских могил. Здесь казаки-старики устраивали беседы и поминальные тризны. В.Д. Сухоруков так описывал такую “беседу”: “Другие  компании стариков собирались на голубцах (могильных памятниках) на кладбище, где, усевшись кружками, каждый поочередно приносил ендову крепкого меда и, разнося кружки за упокой усопших и в честь живущих, начинали любимые песни, повторяемые всею беседою”.

      После переселения на новые места,  могилы предков превратятся в  казачьи святыни, за ними закрепятся названия - Старый городок (в варианте - Родительское), определившие их статус станичных святынь.  На месте  голубцов здесь будут сооружены  большие деревянные  кресты.   Со временем сложится традиция совершения крестных ходов и совершения поминальных тризн (обычно на Масленицу) на местах Старых городков. Сохранилось несколько развернутых описаний таких общинных молений:

      В.Д.Сухоруков пишет и о традиционных одеждах казаков. В силу географических условий и обстановки, характер донского костюма в XVI-XVIII вв. имел восточный отпечаток. Все платья ярких цветов из сукна, бархата и шелка, расшитые галунами и позументами. Вообще же казаки любили блеснуть необыкновенной пышностью в одежде. Вот как образно описывает их донской историк В.Д. Сухоруков: «...один являлся в лазоревом атласном кафтане с частыми серебряными нашивками и жемчужным ожерельем; другой — в камчатном или бархатном полукафтане без рукавов и в темно-гвоздичном суконном зипуне, опушенном голубою каймою, с шелковою, гвоздичного цвета нашивкою; третий — в камчатном или бархатном кафтане с золотыми турецкими пуговками, с серебряными позлащенными застежками и в лазоревом настрафильном зипуне. У всех шелковые турецкие кушаки, и на них булатные ножи с черенками рыбьего зуба в черных ножнах, оправленных серебром; красные или желтые сафьяновые сапоги и кунья шапка с бархатным верхом. Многие одевались в богатые турецкие, черкесские и калмыцкие платья, украшали себя оружием, оправленным с азиатской роскошью серебром и золотом под чернию»(6).  
Имея нужду в «спокойных донцах», как «боевом материале», правительство «охотно шло навстречу исканиям старшин, и на Дону появляются царские указы, гласящие о пожаловании ковшей, сабель, медалей, званий старшин, орденов, армейских чинов, земель и, наконец, крепостных крестьян».

     Все это приводит к постепенной утрате донцами самобытности. Еще в XVIII в. в военном деле, бытовом укладе, материальной культуре, обычном праве, обрядах, фольклоре казаков много азиатского или, шире, «восточного», что также красочно описано историками и литераторами начала XIX в.: В.Д.Сухоруковым и Е.Н.Кательниковьм²⁰.

     Говоря о традиционном костюме тверского кулачного бойца, необходимо оговориться, что речь идет не о каком-то особом фасоне костюма, а скорее о моде в среде кулачных бойцов и о своеобразных способах ношения, в общем, обычной крестьянской одежды. Это отличная от прочих мода и манера ношения одежды особенно ярко проявлялась во время обрядовых действий кулачных бойцов, когда каждый элемент одежды становился своеобразным символом, посылающим совершенно конкретные и понятные всем участникам сообщения.

      Некоторые элементы одежды наделены особой смысловой нагрузкой, что позволяет нам видеть в них некий прототип-предшественник данного элемента костюма, вероятно, более отчетливо связанный с транслируемой символикой. Один из самых значимых элементов костюма - кафтан, шуга, пинжак (пиджак).

        Пиджак со спущенным правым рукавом носили на боевые праздники, так дрались. Открытая правая рука становилась более подвижной, левый рукав хорошо защищал запястье и предплечье от ножевых ран "... Рукав на руку накрутишь, та еще там задник, ножом уже не порезать; даже просто рукав рубахи и то - не прорезать... ". " С руки- с правой рукав, чего там сверху есть у тебя, лучше снять , тогда бить ей свободнее - лучше." Проходя по деревне в таком виде, парень объявлял о своем намерении вступить в противоборство " ...дак уж видишь, конечно, рас он идет такой расфуфыренный дак это драться, кудаж еще-то ", иногда так одевались призывники, на проводах - это считалось признаком удали и молодечества. Любой другой способ ношения, наброшенного на плечи пинжака - кафтана - шуги изменял значение послания.

       Пинжак, взятый за ворот и переброшенный через одно плечо, сообщал о желании не участвовать в событиях либо решении уйти с праздника. Такого обычно не задирали, уважая его права. Если пиджак набрасывался на оба плеча, а руки в рукава не просовывались, то его хозяин вполне мог рассчитывать на драку, так как это было объявлением презрения к опасности, которое мог проверить любой кулачник " Набросишь так и идешь, все видят, что я ни кого не боюсь. "

       Если парень набрасывал свой пинжак на плечи девушке, то она считалась занятой. Ее можно было "отбить", т.е. кулаками доказать сопернику свое право, но только в ее отсутствии. Пока пинжак на плечах, права парня неоспоримы. Эта этикетная норма очень близка казачьему обычаю: желая объявить девушку своей женой, казак при всех накрывал ее полой кафтана, это считалось законным объявлением брака " ... В это время желающий взять разведенную подходил к ней, покрывал ее полою своего казакина, и брак этим знаком прикрытия был совершен. Форма прикрытия полою, говорит известный донской историк Сухоруков, считалась самою важною и как бы снимала бесчестие развода." Смысл этого жеста близок выражению "взять под свое крыло", "быть под покровом", "под защитой".  

2.3. Новочеркасск и В.Д.Сухоруков 

        Новочеркасску удалось в основном сохранить свой исторический облик. Невольно вспоминаются слова историка В.Д. Сухорукова: "Прямые широкие улицы и большие площади составляют собственную красоту Новочеркасска". Новочеркасск — город-памятник. Он соединил в себе за прошедшее почти двухсотлетие самобытную историю, традиционно высокую культуру и научно-технический потенциал. С возрождением казачества в 1990-е годы Новочеркасск возвратил себе статус главного города казаков и стал столицей Всевеликого Войска Донского, а также казачества России и Зарубежья.

      В Новочеркасске, столице Области войска Донского, долго не было общедоступной публичной библиотеки. Дело пытались поправить, разрешив "всем благонадежным людям под расписку" брать книги из библиотеки Главного народного училища.

   Первое предложение открыть в Новочеркасске библиотеку для любителей чтения в мае 1821 г. связано тоже с именем В.Д.Сухорукова, поступило оно от поручика Картушина, сотника По

лякова  и хорунжего Сухорукова, при покровительстве  войскового атамана А. К. Денисова. "Видя в учреждении таковом великую общую пользу" Его Императорское Высочество дал разрешение на столь полезное заведение. Были составлены условия, на коих учреждается библиотека, в коих оговарилось, что "... сия вновь заводимая библиотека не иначе открыта быть может, как тогда, когда число подписавшихся особ будет обеспечивать ее существование...". По видимому, этой благородной цели не дано было осуществиться, так как сведений об открытии библиотеки нет.

Заключение

       Исследовав данный материал, можно  сказать, что Василий Дмитриевич Сухоруков – одна из самых духовно ярких и трагических фигур в истории донского казачества.

     Донской историк В.Д. Сухоруков, изучивший огромный материал по ранней истории донского казачества, видел в политике правительства на Дону не только деятельность по организации обороны южных рубежей России, но и стремление к подчинению казачества. В последнем он видел определяющую цель этой политики.

      Работы  В.Д.Сухорукова интересны и важны  как для всех интересующихся историей казачества, так и для современных российских авторов, которым характерно стремление преодолеть стереотипы в оценке царской политики по отношению к казачеству, которые сложились в советский период. В их исследованиях признается существование своеобразной казачьей государственности, тесно связанной с Россией, указывается на постепенное подчинение Москвой суверенной вассальной республики на Дону

      Рассматривая вклад Сухорукова в изучение истории донцов, Ленивов приходил к следующему заключению: “Заслуги Сухорукова в области изучения истории Донского казачества  столь велики, что налагают нравственное обязательство на каждого казака… увековечить достойным образом славного донского историка” 
 
 
 
 
 

Литература 

1. Волк С. С., Исторические взгляды декабристов, М.— Л., 1958
2. Донской народный костюм: О создании сценического костюма на основе донской народной одежды. Ростов н/Д., 1986. С. 36-37.
3. Картины былого Тихого Дона: Краткий очерк истории войска Донского. Т. 1. М., 1992. С. 92.
4. Литвин А. Потаенная статистика: Забытый памятник по истории Дона // Родина. - 2004. - N 5. - С. 52-55 О документальном памятнике 19 в. по истории Дона "Историческое описание земли Войска Донского" В. Д. Сухорукова.
5. Линин А. М., Историк Дона В. Д. Сухоруков и А. С. Пушкин, «Дон», 1949, №2;
6. Пушкин Собрание сочинений изд. Художественная литература М. т.5
7. Сидоров В. С. Донской временник Год 1994 стр. 81-83
8. Сухоруков В.Д. Общежитие донских казаков в XVII  и XVIII столетиях. - М., 1891. С. 52-53.
9. Сухоруков В.Д. Указ. соч. С. 53.
10. Сухоруков и его "Историческое описание земли войска Донского"//Дон.— 1989.— №4.~ С. 143-159; №5.— С. 153-161; №6.— С. 136-151; №7.- С. 134-151; №S.— С. 127-134; №9.— С. 101-127; №10.— С. 127-139; №11.- С. 149-160; №12.- С. 13S-146: 19S9.- №1.- С. 145-156; №2.— С. 133-143; №3.- С. 143-150; №4.- С. 150-157; №5.- С. 134-145; №6,- С. 136-151; №7.-С. 145-153; №S.— С. 144-154; №10.— С. 138-149; №11.- С. 131-142: №12.-С.143-153; 1990.- №1.- С. 134-143; №2.— С. 14S-156; №3.— С. 159-166; №4.- С. 141-14S; №5.- С. 143-156; №6.— С. 143-151; №7.— С. 135-143: №8.- С. 136-147; №9,-С. 151-15S; №10.- С. 149-155; №11.- С. 134-141; №12.— C.152-15S.
11. Фадеев А. В., Декабристы на Дону и на Кавказе, Ростов-на-Дону, 1950;