Проблематика романа Фаулза "Подруга французского лейтенанта"

Произведение Фаулза исследователи  интерпретируют и в категориях философии  экзистенциализма, особенно учитывая значимость понятий свободы для  всего творчества писателя. Эта тема является ключевой и в его романе "Подруга французского лейтенанта". Насыщенность романа культурными реминисценциями, поданными в ироническом или  пародийном ключе, создает все условия  для литературной игры, позволяя писателю "играть в прятки с читателем". Основополагающими моментами такой  игры в романе являются обнажение  литературного приема и тройное "освобождение": автора, героев и  читателя .

Для Фаулза есть "лишь одно хорошее определение Бога: свобода, которая допускает существование  всех остальных свобод". Олицетворением такого рода свободы является в романе главная героиня Сара, женщина, которая  выбрала ответственность за несовершенное  преступление и тем утвердила  свое право на подлинное существование. Антитезой свободы выступает  викторианская репрессивная система, предписывающая человеку жеcткий набор норм поведения и способов моделирования действительности и тем самым подавляющая живые человеческие чувства, взамен них устанавливая ложную иерархию моральных ценностей. В сущности, все романы Фаулза - о свободе, об элефтерии, как она обозначена в "Волхве", о постоянном выборе, который должен делать человек. Именно этому учат "наставники" Фаулза (Кончис, Лилия, Сара) своих "учеников" (Николаса Эрфе, Чарльза Смитсона). Герой романа Чарльз выбирает постоянно, но далеко не всегда самостоятельно.

 

Свобода – это главная  тема в творчестве Фаулза. В сущности, все романы Фаулза - о свободе, об элефтерии, как она обозначена в "Волхве", о постоянном выборе, который должен делать человек. Именно этому учат "наставники" Фаулза (Кончис, Лилия, Сара) своих "учеников" (Николаса Эрфе, Чарльза Смитсона). Эта тема является ключевой и в романе “Подруга французского лейтенанта”. Писатель решает ее в различных ключах: взаимоотношениях мужчины и женщины, человека и общества, слуги и хозяина, романиста и героев.

 

"…чтобы обрести свободу для себя, - пишет Фаулз, - я должен дать свободу и ему, и Тине, И Саре, и даже отвратительной миссис Поултни. Имеется лишь одно хорошее определение Бога: свобода, которая допускает существование всех остальных свобод" [58, c.114-115].

 

Уже сама композиция романа, свободная по форме, предусматривающая  авторские монологи, вставные новеллы (рассказы Грогана в главе 28, авторские реминисценции), прямое введение в повествование (в конечных главах) автора из будущего, создающее особую ретроспективу видения; многочисленные рассуждения на темы свободы, раскрепощения, сублимации, сексуальной свободы, - служит раскрытию фаулзовского замысла. Своеобразие и вольность композиции усиливается наличием тройного финала, которым Фаулз раздвигает рамки условного романного времени, а также свободным проникновением в сознание своих героев.

 

Символична роль в раскрытии  проблематики романа самих пейзажей как места, свободного от условностей  города и строгой провинциальной жизни – недаром Сара облюбовывает в качестве прогулок, несмотря на все  запреты миссис Поултни, именно эти загородние участки дикой природы; там же происходят ее встречи-свидания с Чарльзом. Пейзаж у Фаулза наполнен тайнами, свободой и первозданной жизненной мощью и является антиподом всего викторианского века. Вот как выглядит под его пером это место:

 

"Береговые оползневые  террасы представляют собой очень  крутой склон длиной в одну  милю, возникший вследствие эрозии  отвесных древних скал. Плоские  участки здесь так же редки,  как посетители. Но самая эта  крутизна как бы поворачивает  террасы и все, что на них  растет, прямо к солнце и, в  сочетании с водой из многочисленных  ручьев, которые и вызвали эрозию, придает местности ее ботаническое  своеобразие… Как всякая земля, которую никогда не населяли и не обрабатывали люди, она полна своих тайн, своих теней и опасностей" [58, c.81].

"Это и было то  самое место, восточная часть  которого называлась Вэрской пустошью" [58, c.82].

 

Главное обвинение против Вэрской пустоши было связано с тем, что "проселочная дорога, ведущая к сыроварне и дальше на лесистый выгон,… была de facto Tропой Любви" [58, c.106-107].

В этих “английских садах  Эдема” Чарльза впервые охватывает "смутное ощущение нездоровья, несостоятельности, ограниченности…" [58, c.83], он “пытался объяснить неспособность своего века понять природу невозможностью вернуться обратно в легенду” [58, c.83]. На фоне природного великолепия  и изобилия, с которым Чарльз сталкивается на Вэрской пустоши, необычным выглядит место, на котором он встречает спящую Сару:

 

"Меловые стены позади  этого естественного балкона,  самой широкой своей стороной  обращенного к юго-западу, как  бы вбирали в себя солнечные  лучи, превращая его в своеобразную  солнечную западню… Наружный край ступа переходил в крутой обрыв высотою в тридцать-сорок футов, густо оплетенный колючими ветвями куманики, а еще ниже к морю спускался почти отвесный утес" [58, c.84-85].

 

Море как олицетворение  крайней степени свободы выступает  лейтмотивом романа. В море ушел мнимый возлюбленный Сары, которого она  ждет, стоя на краю мола; у моря происходят тайные встречи Сары и Чарльза, ломающие судьбу Чарльза:

 

"Чарльз не знал, что  в эти короткие мгновенья, когда  он замешкался над полным ожидания  морем, в этом светлой прозрачной  предвечерней тишине, нарушаемой  одним лишь спокойным плеском  волн, сбилась с пути вся викторианская  эпоха" [58, c.87];

 

через море он отправляется на другой свободный континент в  поисках полноты жизни; заканчивается  роман проведением символической  параллели между человеческой жизнью (рекой жизни) и водной стихией, воплощающей  безграничность бытия:

 

"Река жизни, ее таинственных  законов, ее непостижимой тайны  выбора течет в безлюдных берегах;  а по безлюдному берегу другой  реки начинает шагать наш герой…" [58, c.556].

 

Олицетворением свободы  является в романе и главная героиня  Сара, женщина, которая выбрала ответственность  за несовершенное преступление и  тем утвердила свое право на подлинное  существование. Антитезой свободы  выступает викторианская репрессивная система, предписывающая человеку жеcтский набор норм поведения и тем самым подавляющая живые человеческие чувства, а взамен них устанавливая ложную иерархию моральных ценностей. Герой романа Чарльз выбирает постоянно, но далеко не всегда самостоятельно.

Конфликт романа состоит  в том, что Фаулз помещает своего героя в положение необычное, для викторианской эпохи даже катастрофическое, сводя его с  загадочной Сарой, пользующейся репутацией “падшей” женщины, к которой Чарльза  неудержимо влечет. Сара выступает  в романе как полная противоположность  невесты Чарльза – Эрнестины – во всем: от внешности и одежды до идеалов и желаний, а также манеры поведения. Она – бедная гувернантка, ее одежда скромна и обычна. Но она эпатирует добропорядочных жителей Лайм-Риджиса, добровольно принимая на себя роль местной шлюхи. На всем протяжении романа Сара, в отличие от Эрнестины, остается загадкой, представляя собой, по замечанию Фаулза, “упрек викторианской эпохе”.

Не имея определенного  места в социальной структуре  общества, находясь как бы в промежутке между ее уровнями, она является изгнанницей, “чужой”, обретая убежище лишь в среде художников “прерафаэлитского братства”, восставших против своего времени. Именно загадочная Сара выступает орудием, ломающим (или, по крайней мере, резко изменяющим) судьбу Чарльза, да и Эрнестины.

Но возникает вопрос: являются ли ее поступки местью обществу, либо искренним  желанием вырвать из его тенет  Чарльза, либо просто женским капризом, не подвластным ей самой, а может  быть, неким испытанием – себя и  Чарльза? – или же интуитивными поисками себя, своего места в мире, проявлением  человеческой и женской эмансипации (этот перечень можно продолжать до бесконечности), - нам не дано узнать.

А. Долинин характеризует Сару так:

"Сара своей жизнью, своей внутренней свободой, своей  открытой, почти ренессансной чувственностью  бросает вызов викторианской  морали, противопоставляя ей мораль  общечеловеческую. В контексте романа  она воспринимается как воплощенная  “вечная женственность”, как вневременная  “Анима” и поэтому среди викторианских героев-типов кажется посланницей из иного мира, из мира будущего. Эту особую ее роль Фаулз подчеркивает и самим построением повествования—легко проникая в сознание других персонажей, анализируя и объясняя их тайные побуждения, мысли, чувства, рассказчик в романе упорно сохраняет неизменную дистанцию, когда речь идет о Саре, и ни разу не позволяет читателю узнать, что же происходит у нее в душе. Здесь, как и во многих других случаях, писатель опирается на литературный источник — на роман американского писателя-романтика Н. Готорна “Алая буква”, главная героиня которого занимает в пуританской общине XVII века такое же маргинальное положение грешницы, что и Сара—в обществе викторианском, и тоже подана автором “извне”, без окончательного объяснения ее парадоксальных поступков, как посланница из другого времени" [26, c.13].

Чарльз воспринимает Сару постепенно, не только чувствами, но и  зрительно. Вначале она для него – сфинкс, фигура в черном на конце мола у ствола причальной пушки, символ скорби.

 

"Ветер развевал ее  одежду, но она стояла неподвижно  и все смотрела и смотрела  в открытое море, напоминая скорее  живой памятник погибшим в  морской пучине, некий мифический  персонаж, нежели обязательную принадлежность  ничтожной провинциальной повседневности" [58, c.10].

 

Постепенно, от встречи к  встрече, эта фигура начинает “оживать”, наполняясь деталями и черточками, но становясь от этого для Чарльза  еще необычнее. Так, на Вэрской пустоши он вынужденно лицезреет спящую Сару верх ногами:

 

"Четкий рисунок носа, густые брови, рот… но рта ему не было видно" [58, c.85].

 

В третью встречу он уже внимательно изучает ее лицо, и

 

"что-то в этом лице, которое Чарльз внимательно изучал  в профиль, заставило его остаться. Он теперь понял, что все  его черты были принесены в  жертву глазам. Глаза эти не  могли скрыть ум, независимость  духа; в них был молчаливый  отказ от всякого сочувствия, решимость оставаться самой собой.  Тогда были в моде тонкие, еле  заметные изогнутые брови, но  у Сары брови были густые  или, во всяком случае, необыкновенно  темные, почти под цвет волос,  и потому казались еще гуще и порой придавали всему ее облику что-то мальчишеское… Лицо у нее было правильное и очень женственное; скрытой силе ее глаз соответствовала скрытая чувственность рта, который был довольно велик, что опять-таки не отвечало общепринятому вкусу… он был неестественно крепко сжат" [58, c.139].

 

Наконец, в момент их ночной встречи в хижине перед уездом Сары из города:

 

"В ее облике сквозило  что-то стихийное, необузданное. Это не была необузданность  истерии или помешательства, а  та стихийность, которую он  расслышал в песенке королька  – безудержность и нетерпение  невинности" [58, c.284].

 

Сара – “учитель”  жизни. Она становится воспитательницей и наставницей для Чарльза: подстраивает “случайные” свидания, преподносит  фиктивную исповедь, провоцирует  безрассудными поступками и, наконец, отдавшись ему, исчезает без следа. Чарльз так и не постигает ее.

 

"Сначала он понял,  что она гораздо умнее и  независимее, чем кажется, теперь угадал в ней другие, более темные качества. Истинная натура Сары оттолкнула бы большинство англичан его века" [58, c.139], но не его.

 

"Она взглянула ему  прямо в глаза – и он снова  почувствовал беспощадную пронзительность  ее взгляда; она видела его  насквозь, видела целиком. 

- Вы необыкновенная женщина,  мисс Вудраф. Я глубоко стыжусь, что не сумел понять этого раньше.

Она повторила за ним:

- Да, я необыкновенная.

Но в ее словах не было ни высокомерия, ни сарказма: они прозвучали как горькая констатация простого факта" [58, c.299].

 

Через два же года разлуки  Чарльз встречает в Лондоне иную, Новую женщину, "чья наружность бросала открытый вызов общепринятым тогдашним представлениям о женской  моде…" [58, c.527].

 

"Но вслед за первым  потрясением и испугом – Боже, кем она стала, во что превратилась?! – пришла волна несказанного  облегчения. Ее глаза, губы, такое  характерное для ее лица выражением  скрытого вызова… все оставалось  как раньше. Такою она жила  в самых блаженных его воспоминаниях,  такою предстала ему теперь  – по-прежнему удивительной, но  еще более законченной, достигшей расцвета, крылатой красавицей бабочкой, вылупившейся из черной невзрачной куколки" [58, c.528].

 

Меняется стиль и цвет ее одежды – от черного в начале романа до ярко-разноцветного, с преобладанием  алых расцветок, в конце повествования:

 

"на ней была ярко-синего  цвета юбка, стянутая в талии  пунцовым поясом… и свободная,  воздушная блузка в белую и  алую полоску… Распущенные волосы  она перевязала красной лентой" [58, c.527].

 

И это неспроста. Алый цвет – символ освобождения, символ вызова.

Чему же учит Сара?

По мнению А. Долинина, "подпадая под чары своей прекрасной искусительницы, Чарльз постепенно начинает понимать, что даже его просвещенный вариант викторианства есть лишь “защитная окраска”, скрывающая реальность, и что до встречи с Сарой он был “живым мертвецом” без свободы и любви, послушным исполнителем воли эпохи с ее “железными истинами и косными условностями”. Он осознает, что его глубинные устремления и желания расходятся с требованиями системы, и он может сделать свой выбор: или “неподлинное” существование в рамках общественной структуры, сулящее деньги, комфорт, тепло домашнего очага, или “подлинное” существование вне ее, сулящее любовь, тревогу, неустроенность, безбытность и бесстатусность, холод открытых пространств" [26, c.13-14].

Но Фаулз с иронией  описывает викторианскую раздвоенность  мышления:

 

"Викторианская душа  вообще была почти не связана  с телом, она парила в вышине, пока животное начало копошилось  где-то на земле; и в то  же время из-за досадного просчета, непонятной дисгармонии в природе  вещей душа против воли влеклась  вслед за низким животным началом,  как воздушный шарик на ниточке  за своенравным, капризным ребенком".