Особенности эстетики и художественного стиля Чарльза Диккенса

     За  этой публикацией последовало предложение  Чапмана и Холла написать повесть  в двадцати выпусках к комическим гравюрам известного карикатуриста Р. Сеймура. Диккенс возразил, что «Записки Нимрода», темой которых служили приключения незадачливых лондонских спортсменов, уже приелись; вместо этого он предложил написать о клубе чудаков и настоял, чтобы не он комментировал иллюстрации Сеймура, а тот сделал гравюры к его текстам. Издатели согласились, и 2 апреля был издан первый выпуск «Пиквикского клуба». За два дня до этого Чарлз и Кэтрин поженились и обосновались в холостяцкой квартире Диккенса. Вначале отклики были прохладными, да и продажа не сулила больших надежд. Еще до появления второго выпуска покончил жизнь самоубийством Сеймур, и вся затея оказалась под угрозой. Диккенс сам нашел молодого художника Х. Н. Брауна, который стал известен под псевдонимом Физ. Число читателей росло; к концу издания «Посмертных записок Пиквикского клуба» (выходившего с марта 1836 по ноябрь 1837 года) каждый выпуск расходился в количестве сорока тысяч экземпляров.

     Диккенс отказался от работы в «Кроникл»  и принял предложение Р. Бентли возглавить новый ежемесячник, «Альманах Бентли». Первый номер журнала вышел в январе 1837 года, за несколько дней до рождения первого ребенка Диккенса, Чарлза младшего. В февральском номере появились первые главы «Оливера Твиста», начатого писателем, когда «Пиквик» был написан лишь наполовину. Еще не закончив «Оливера», Диккенс принялся за «Николаса Никльби», очередной серии в двадцати выпусках для Чапмана и Холла. В этот период он написал также либретто комической оперы, два фарса и издал книгу о жизни знаменитого клоуна Гримальди.

     В марте 1837 года Диккенс переехал в четырехэтажный дом по Даути-стрит, 48. Здесь родились его дочери Мэри и Кейт, и здесь же умерла его свояченица, шестнадцатилетняя Мэри, к которой он был очень привязан. В этом доме он впервые принял у себя Д. Форстера, театрального критика газеты «Экзаминер», ставшего его другом на всю жизнь, советчиком по литературным вопросам, душеприказчиком и первым биографом. Благодаря Форстеру Диккенс познакомился с Браунингом, Теннисоном и другими писателями. В ноябре 1839 году Диккенс взял в аренду сроком на двенадцать лет дом № 1 на Девоншир-Террас. С ростом благосостояния и литературной известности укреплялось и положение Диккенса в обществе. В 1837 году он был избран членом клуба «Гарик», в июне 1838 года - членом знаменитого клуба «Атенеум».

     Возникавшие время от времени трения с Бентли заставили Диккенса в феврале 1839 году отказаться от работы в «Альманахе». В следующем году все его книги  оказались сосредоточены в руках  Чапмана и Холла, при содействии которых он начал издавать трехпенсовый еженедельник «Часы Мистера Хамфри», в котором были напечатаны «Лавка древностей» (апрель 1840 - январь 1841) и «Барнаби Радж» (февраль - ноябрь 1841). Затем, измученный обилием работы, Диккенс прекратил выпуск «Часов Мистера Хамфри».

     В январе 1842 года супруги Диккенс отплыли  в Бостон, где многолюдная восторженная встреча положила начало триумфальной поездке писателя через Новую  Англию в Нью-Йорк, Филадельфию, Вашингтон  и дальше - вплоть до Сент-Луиса. Но путешествие  было омрачено растущим негодованием Диккенса по поводу американского литературного пиратства и невозможности бороться с ним и - на Юге - открыто враждебной реакцией на его неприятие рабства. «Американские заметки» («American Notes»), появившиеся в ноябре 1842 года, в Англии были встречены теплыми похвалами и дружелюбной критикой, но за океаном вызвали яростное раздражение.

     Первая  из диккенсовских рождественских повестей, «Рождественская песнь в прозе» также разоблачает эгоизм, в частности  жажду прибыли, отраженную в концепции «хозяйственного человека». Главная мысль повести - о необходимости великодушия и любви - пронизывает и последовавшие за ней «Колокола» «Сверчок за очагом» а также менее удачные «Битва жизни» и «Одержимый».

     В июле 1844 года вместе с детьми, Кэтрин и ее сестрой Джорджиной Хогарт, которая теперь жила с ними, Диккенс отправился в Геную. Вернувшись в Лондон в июле 1845 года, он погрузился в заботы по основанию и изданию либеральной газеты «Дейли ньюс.

     Издательские  конфликты с ее владельцами вскоре заставили Диккенса отказаться от этой работы. Разочарованный Диккенс решил, что с этого времени его оружием в борьбе за реформы станут книги. В Лозанне он начал роман «Домби и сын», сменив издателей на Бредбери и Эванса.

     В 1849 году Диккенс приступил к роману «Дэвид Копперфилд», который с самого начала имел огромный успех. Самый популярный из всех диккенсовских романов, любимое детище самого автора, «Дэвид Копперфилд» более других связан с биографией писателя.

     В конце 1850 года Диккенс совместно  с Булвер-Литтоном основали Гильдию литературы и искусства для помощи нуждающимся литераторам. В качестве пожертвования Литтон написал комедию «Мы не так плохи, как кажемся», премьера которой в исполнении Диккенса с любительской труппой состоялась в лондонском особняке герцога Девонширского в присутствии королевы Виктории. В течение следующего года спектакли прошли по всей Англии и Шотландии. К этому времени у Диккенса было восемь детей (один умер в младенчестве), а еще один, последний ребенок, должен был вот-вот родиться. В конце 1851 года семья Диккенса переехала в более вместительный дом на Тэвисток-сквер, и писатель начал работу над «Холодным домом».

     Бездействие правительства, плохое управление, коррупция, ставшая очевидной во время Крымской войны 1853-1856 годов, наряду с безработицей, вспышками забастовок и голодными бунтами укрепили убежденность Диккенса в необходимости радикальных реформ. Эти темы - помехи, создаваемые бюрократией, и дикая спекуляция - он отразил в «Крошке Доррит».

     Лето 1857 года Диккенс провел в Гэдсхилле, в старинном доме, которым любовался еще в детстве, а теперь смог приобрести. Его участие в благотворительных представлениях «Замерзшей пучины» У. Коллинза привело к кризису в семье. Годы неустанного труда писателя омрачались растущим осознанием неудачи его брака. Во время занятий театром Диккенс полюбил молодую актрису Эллен Тернан. Несмотря на клятвы мужа в верности, Кэтрин покинула его дом. В мае 1858 года, после развода, Чарлз-младший остался с матерью, а остальные дети - с отцом, на попечении Джорджины в качестве хозяйки дома. Диккенс с жаром принялся за публичные чтения отрывков из своих книг перед восторженными слушателями. Рассорившись с Брэдбери и Эвансом, занявшими сторону Кэтрин, Диккенс вернулся к Чапману и Холлу.

     В 1861 году выходит еще один роман «Большие надежды», главный герой которого - Пип рассказывает историю о таинственном благодеянии, которое позволило ему уйти из сельской кузницы своего зятя, Джо Гарджери, и получить подобающее джентльмену образование в Лондоне. В образе Пипа Диккенс выставляет не только снобизм, но и ложность мечты Пипа о роскошной жизни праздного «джентльмена». Большие надежды Пипа принадлежат идеалу 19 века: тунеядство и изобилие за счет полученного наследства и блестящая жизнь за счет чужого труда.

     В 1860 году Диккенс продал дом на Тэвисток-сквер, и его постоянным жилищем стал Гэдсхилл. Он с успехом читал свои произведения публично по всей Англии и в Париже. Его последний законченный роман, «Наш общий друг», был напечатан в двадцати выпусках (май 1864 - ноябрь 1865). В последнем завершенном романе писателя вновь появляются и соединяются образы, выражавшие его осуждение социальной системы: густой туман Холодного дома и огромная, давящая тюремная камера Крошки Доррит. К ним Диккенс добавляет еще один, глубоко иронический образ лондонской свалки - огромных куч мусора, создавших богатство Гармона. Это символически определяет цель человеческой алчности как грязь и отбросы. Мир романа - всесильная власть денег, преклонение перед богатством. Мошенники процветают: человек со значимой фамилией Вениринг (veneer - внешний лоск) покупает место в парламенте, а высокопарный богач Подснеп - рупор мнения общества.

     Здоровье  писателя ухудшалось. Не обращая внимания на угрожающие симптомы, он предпринял еще ряд утомительных публичных чтений, а затем отправился в большое турне по Америке. Доходы от американской поездки составили почти 20 000 фунтов, но путешествие роковым образом сказалось на его здоровье. Диккенс бурно радовался заработанным деньгам, но не только они побуждали его предпринять поездку; честолюбивая натура писателя требовала восхищения и восторгов публики. После короткого летнего отдыха он начал новое турне. Но в Ливерпуле в апреле 1869 года после 74 выступления его состояние ухудшилось, после каждого чтения почти отнимались левая рука и нога.

     Несколько оправившись в тишине и покое  Гэдсхилла, Диккенс начал писать «Тайну Эдвина Друда», планируя двенадцать ежемесячных выпусков, и убедил своего врача разрешить ему двенадцать прощальных выступлений в Лондоне. Они начались 11 января 1870 года; последнее выступление состоялось 15 марта. «Эдвин Друд», первый выпуск которого появился 31 марта, был написан лишь до половины.

     8 июня 1870 года, после того как Диккенс  весь день проработал в шале  в саду Гэдсхилла, его за  ужином разбил удар, и на следующий день около шести вечера он умер. На закрытой церемонии, состоявшейся 14 июня, тело его было погребено в Уголке поэтов Вестминстерского аббатства.

     Художественный СТИЛЬ Чарльза Диккенса 

     Мир, созданный Диккенсом, обладает удивительным свойством.

     С одной стороны, это плод воображения  и диккенсовские книги сродни сказкам, волшебным историям, которыми зачитываются не только дети, но и взрослые. Отсюда частая критика Диккенса —  современника рождения современной  буржуазной цивилизации — за «недостатки» его сочинений (назидательность, мелодраматизм, безудержные преувеличения, определенное многословие и т.п.), за «лицедейское» подыгрывание любителям чтива, невзыскательной читательской публике викторианской эпохи, которая, окутывая себя вслед за писателем чудесной иллюзией, как бы не желает взглянуть на жизнь критически, оценить социальные по следствия индустриализации, резкого расслоения общества.

     С другой – подобный художественный мир, как все истинно чудесное, реален и сверхреален: со всеми своими литературными «слабостями», подчинил себе значительную часть эры королевы Виктории (1837–1901), какой бы в действительности она ни была, а, подчинив, одухотворил, призвал к эстетическому бытию, сделал волшебством свистящей английской речи, россыпью бессмертных образов, ситуаций, выражений, вещей и мест. Иными словами, история и истории, рассказанные Диккенсом, со временем, постепенно поменялись местами. Давно нет Лондона 1830–1840-х, но есть книги Диккенса — вечное оправдание викторианства в искусстве.

     Диккенсовский Лондон, изображенный в романе «Холодный  дом», и есть викторианский Лондон. Иначе, современники писателя не зачитывались бы Диккенсом, не ассоциировали бы написанное им с собой, собственными бытом, фантазиями, страхами! Диккенсовские бедные мальчики, добродетельные девушки, эксцентричные джентльмены, клерки, конторы, банки, тюрьмы, зловещие злодеи — все это было, стало реальностью творчества, всеми узнаваемыми художественными формами благодаря реально жившему человеку, Диккенсу - поэту. Он не только смотрел на мир не так, как окружающие, а значит, видел его интенсивнее, с долей театральности, на контрасте дневного и ночного, реального и ирреального, смешного и ужасного, но и сделал приложением своего лиризма столицу империи. Лондон Диккенса в романе не принадлежит буколической, сельской, аристократической Англии, не является скрепой одной-единственной биографии.

     Это нечто заведомо нецельное, сочетание  нищеты и богатства, свободы и  несвободы, счастливого марьяжа  и одиночества, шансов выбиться в люди и катастроф. Он как конкретен, так и разбросан в пространстве, имеет эту и другую — чердачную, трущобную, «подземную» сторону. Его постоянно из конца в конец пересекают пешком, в экипажах, по Темзе. Лондон, иначе говоря, — сама стихия нового романа, которую первым из английских писателей направляет в определенное русло именно Диккенс.

     Лондон  в романе «Холодный дом» в изображении  Диккенса - город на берегу Темзы, покрытой седой пеленой тумана. Что же скрывает он в этом покрове, что таит этот город богатых и бедных? Сити, West–End, районы Лондона, где правят деньги и праздно существуют чрезвычайно состоятельные люди. Яркий контраст этой роскоши представляет восточный район (East - End) Лондона – Лондон обездоленных, где скученность застроек и теснота сочетаются с неимоверной высотой домов; где улицы, переулки, тупики превращаются в лабиринт, из которого трудно выбраться беднякам, живущим здесь.

     Диккенс наиболее полно раскрыл образ  Лондона, посвятивший немало страниц  его изображению в романе. Лондон присутствует во всех вещах Диккенса – от первых скетчей «Боза» до последних романов 60-х годов. Лондон составляет в них, как правило, обязательный фон: книги Диккенса трудно представить себе без описания улиц Лондона, шума Лондона, пестрой и разнообразной толпы. Диккенс изучил все стороны жизни этого города, все его самые парадные и самые заброшенные, глухие кварталы. Разночинный Лондон «восточной стороны» - беднейших кварталов столицы – мир, в котором протекали детство и ранняя юность Диккенса. Долговые тюрьмы, скверные школы, судебные конторы, парламентские выборы, кричащие контрасты богатства и нищеты – вот что наблюдал Диккенс с юных лет.