Особенности характерологии в романе Дж.Фаулза "Женщина французского лейтенанта"

Через два же года разлуки Чарльз встречает в Лондоне иную, Новую женщину, «чья наружность бросала открытый вызов общепринятым тогдашним представлениям о женской моде…». «Но вслед за первым потрясением и испугом – Боже, кем она стала, во что превратилась?! – пришла волна несказанного облегчения. Ее глаза, губы, такое характерное для ее лица выражением скрытого вызова… все оставалось как раньше. Такою она жила в самых блаженных его воспоминаниях, такою предстала ему теперь – по-прежнему удивительной, но еще более законченной, достигшей расцвета, крылатой красавицей бабочкой, вылупившейся из черной невзрачной куколки». Меняется стиль и цвет ее одежды – от черного в начале романа до ярко-разноцветного, с преобладанием алых расцветок, в конце повествования:  «на ней была ярко-синего цвета юбка, стянутая в талии пунцовым поясом… и свободная, воздушная блузка в белую и алую полоску… Распущенные волосы она перевязала красной лентой».  И это неспроста. Алый цвет символ освобождения, символ вызова. Чему же учит Сара? «подпадая под чары своей прекрасной искусительницы, Чарльз постепенно начинает понимать, что даже его просвещенный вариант викторианства есть лишь “защитная окраска”, скрывающая реальность, и что до встречи с Сарой он был “живым мертвецом” без свободы и любви, послушным исполнителем воли эпохи с ее “железными истинами и косными условностями. Он осознает, что его глубинные устремления и желания расходятся с требованиями системы, и он может сделать свой выбор: или “неподлинное” существование в рамках общественной структуры, сулящее деньги, комфорт, тепло домашнего очага, или “подлинное” существование вне ее, сулящее любовь, тревогу, неустроенность, безбытность и бесстатусность, холод открытых пространств». 

Своеобразным персонажем произведения выступает повествователь: он непосредственно обращается к читателю, сочетает различные временные пласты: ссылается на Фрейда, Сартра, Брехта, авторов, живших и творивших значительно позже описываемого периода. В классическом романе XIX века автор-повествователь всегда как бы возвышается над персонажами, у Фаулза он находится в положении равного среди равных. В критические моменты сюжета “я” автора преобразуется в “он” и получает все признаки действующего лица, даже портретную характеристику. Освободившееся место автор предоставляет читателю, которому предлагает соучастие и сотворчество. Поэтому в романе возникает постоянное смысловое напряжение между прошлым и настоящим, вымыслом и реальностью. 

Но Фаулз с иронией  описывает викторианскую раздвоенность  мышления:  
«Викторианская душа вообще была почти не связана с телом, она парила в вышине, пока животное начало копошилось где-то на земле; и в то же время из-за досадного просчета, непонятной дисгармонии в природе вещей душа против воли влеклась вслед за низким животным началом, как воздушный шарик на ниточке за своенравным, капризным ребенком». 

Для Фаулза скрытые процессы настоящего обнаруживаются чаще в соотнесении  с иными временами. В каком-то смысле люди викторианской эпохи гораздо ответственнее людей нашего века. Недаром в те годы были сделаны значительные открытия в науке. Но, с другой стороны, если взглянуть глубже, несмотря на все условности и зажатость викторианцев, мы не свободнее в выборе, чем были в свое время люди той эпохи. Их существование продолжается в настоящем. 

В своем романе “Женщина французского лейтенанта” Джон Фаулз не только раскрыл глубину психологического анализа изображаемых людей (изображая персонажа, Фаулз легко проникает в его психологию, будь то миссис Поултни, Сэм, Мэри, Эрнестина или Чарльз, а порой пытаясь охватить и подсознательную сферу, как, например, в сцене изображения сна Сары со служанкой у миссис Поултни в 19 главе), но и показал себя истинным художником, по-настоящему свободным романистом. Всезнающий и всеведущий автор-повествователь был традиционной фигурой “викторианского” романа. Однако у Фаулза он играет иную роль. Уже в тринадцатой главе (открывающейся ключевой фразой: “Я не знаю”) позиция повествователя резко изменяется - он снимает с себя маску всемогущего и всеведущего творца, которому "известны сокровенные мысли и чувства героев", и превращается в “бога нового типа”, декларирующего свободу и автономию своих созданий. 

Фаулз не судит своих  героев, он предоставляет им полную свободу, ибо, по его мнению, "мир, созданный по всем правилам искусства, должен быть независим от своего создателя; мир, сработанный по плану… - это мертвый мир. Наши герои и события начинают жить только тогда, когда они перестают нам повиноваться" [58, c.114]. 

Автор как самостоятельный  персонаж романа не только вдается в различного рода иронические комментарии к поступкам своих героев либо отдельным темам (например, теме секса в викторианской Англии), но и вступает с читателем в литературную игру, которая проявляется в трех вариантах финала, в различных стилистических подражаниях текста, в иронии. Игра у Фаулза является одной из составных частей свободы, позволяя более вольно обращаться с художественным материалом и предоставляя самому читателю возможность выбора. В главе 61 он вводит даже реального автора-персонажа как человека из будущего, т.е. самого себя, причем тоже в ироническом виде. 

Роман Фаулза “Женщина французского лейтенанта” сочетает в себе черты  романа-ретро и романа психологического. Уделяя много внимания взаимоотношениям людей в разные исторические эпохи, Фаулз размышляет в романе над тем, при каких обстоятельствах рождается в человеке Запада раздвоение личности, противоречивость поведения и характера.  Основная мысль романа направлена против конформизма как такового, а гуманистическая направленность состоит в утверждении торжества веры “человека в человеке”. Рассказ о странной любви Чарльза и Сары Фаулз делает основой для своих принципиальных выводов и размышлений, уделяя много внимания проблеме секса, а также взаимоотношению людей в разные исторические эпохи. По существу, роман кончается тогда, когда Чарльз, узнав, что связь Сары с французским лейтенантом – миф, выдуманный ею по непонятным ему побуждениям, уходит от нее, считая себя обязанным оформить отношения, т.е. узаконить свое поведение, подчинившись викторианским предрассудкам отца, которого давно уже не уважает.