Мифологическая основа темы двойничества в литературе

 

Содержание:

1. Ведение.                                            
2. Мифологическая основа темы двойничества в литературе
3. Шамиссо и Андерсен - видение двойничества.
4. Шварц – двойничество в отечественной литературе и ее связь с зарубежной.
5. Заключение.

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Введение. 
 

  Задача данной  курсовой работы раскрыть тему  двойничества в произведениях  Г.Х.Андерсена, Е.Шварца и А.Шамиссо.  Для решения поставленной задачи  будут проанализированы и сопоставлены  следующие произведения: сказка  Г.Х.Андерсена «Тень», новелла А.Шамиссо «Невероятные приключения Петера Шлемиля» и пьеса Е.Шварца «Тень». Анализ и сопоставление этих произведений составляет определенную сложность и в то же время интерес, т.к. помимо того, что их авторы принадлежат к различным культурным реалия, также они являются и представителями различных эпох, но связущее звено здесь есть – это тема двойничества. Нашей целью будет выявление в этих произведениях общих закономерных и специфических моментов. Таким образом, из вышесказанного следует, что мы выделим тему двойничества в перечисленных работах как ключевую и рассмотрим ее трансформации.

  В статье «Печальный сказочник» Юрий Безелянский писал о Евгении Шварце:

  «Своим путеводителем Шварц выбрал датского сказочника Андерсена, который в свою очередь шел по пути, проложенному немецким писателем Адельбертом Шамиссо. Сюжет может быть похожим, да смыслы и акценты разные. Недаром Шварц в качестве эпиграфа к своей “Тени” привел слова Андерсена: “Чужой сюжет как бы вошел в мою плоть и кровь, я пересоздал его и тогда только выпустил в свет”. 

  Итак, в нашей курсовой работе будет рассмотрено развитие темы  двойничества в литературе, на примере триады авторов дополняющих друг друга. Подробнее мы остановимся на отечественном драматурге и писателе Е.Шварце, т.к., на наш взгляд, он умело продолжил уже имеющуюся в литературе линию.      

     

       
 

       
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Мифологическая  основа темы двойничества в литературе. 
 

На протяжении многих веков миф являлся объектом, привлекающим внимание писателей.

Использование мифологических сюжетов - распространенное явление  в литературе ХХ века.

Заимствование мотивов  из мифов помогало авторам придать 

своим произведениям  некие общечеловеческие надвременные черты, донести до читателя свою главную  мысль.

Общечеловеческие  мотивы мы в след за К.Г.Юнгом обозначим  архетипами заставляющие нас вспомнить  о таких понятиях,      как тень, анимус и анима. Сама по себе фигура тени отчасти принадлежит  личному бессознательному, отчасти  — коллективному. В волшебных  сказках может  проявить себя только коллективный аспект, например тень героя.

  Эта фигура  возникает в качестве героя-тени, более примитивного и инстинктивного, нежели сам герой, но вовсе  не обязательно стоящего ниже  него в нравственном отношении     

  Тень – универсалия культуры, тень– своего рода знак

естественного "языка" натуры, силуэтное означенье вещей  и существ. Тень есть атрибут дневного мира и дневной культуры (которой  противостоит утомительная

"пестрота" цивилизации);

  Тень удваивает предмет в реальном пространстве и в завременном существовании; отсюда – тема двойничества: от египетского "ка" (прижизненного двойника человека) и культа близнецов в архаических культурах до образов расщепленной личности в прозе.  Мотив тени семантически связан с двойничеством. Тень похожа на отражение в зеркале, способна повторить образ человека или какого-нибудь предмета, снять синхронную копию.  Никакое отражение не может быть лучше оригинала: стекло мутнеет, амальгама трескается, вода подергивается рябью. Но стоит отражению выйти из подчинения, плюнуть на оригинал и зажить собственной жизнью, есть немало шансов, что из рабства отражение вырвется. Не до конца, ибо без оригинала отражение просто перестанет существовать.                                  

Тень как самостоятельное существо наделена в мифологии амбивалентными свойствами: на свету неуязвима, ее нельзя убить, подвергнуть порче или прогнать (она есть как бы оглядка предмета или существа на самого себя), но смертная в темном потустороннем мире. Популярный в мировой литературе мотив тени как двойника человека, заставляющий вспомнить одно из первых  и известных произведений на этот «бродячий» сюжет—сказочно-фантастическую повесть А. Шамиссо «Удивительная история Петера Шлемиля», был по-своему интерпретирован и развит  Г.Х. Андерсеном в философской сказке «Тень». По мотивам андерсеновской сказки Е.Л. Шварц написал пьесу-сказку «Тень».   
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

  

Шамиссо и Андерсен – видение двоничества. 
 

     Вспомним сказку  Г.Х.Андерсена  (Andersen, Hans Christian) (1805–1875), датский сказочник, автор более 400 сказок, поэт, писатель, драматург, эссеист, автор мемуарных очерков) «Тень» (1847). Ее герой в шутку послал свою тень, достигавшую дома напротив, посмотреть, что скрывается в комнатах,  в которых, как ему казалось скрывалась сама красота, поэзия, добро. Тень выполнила повеление хозяина, но не вернулась: « И он (герой) рассердился не столько потому, что тень ушла, сколько потому, что вспомнил известную историю о человеке без тени…».

«Известная история  о человеке без тени» - это повесть А Шамиссо «Удивительная история Петера Шлемиля» ( 1813 – 1814 ), герой которой обменял свою тень на богатство, дарующее высокое положение в обществе. Оказалось, однако, что с утратой тени Петер теряет что-то существенное в своей природе, что не компенсируется ни богатством, ни общественным положением, ни нравственным достоинством  личности, но напротив выводит за пределы человеческого сообщества. Герой остался без тени  потому, что тень у А.Шамиссо стала отделяемой от человека и «материальной»: ее можно отделить от травы, свернуть как мягкую ткань, положить в карман или же раскатать на солнечной лужайке, и она пойдет вслед за новым хозяином, хоть и страдая.  Тень (она же Отражение) в большинстве сказок – воплощенное Зло. Впрочем, так и неясно, зачем Дьявол купил у Петера Шлемиля именно его тень, – неужто она и

была... душой?

   Произведения  Шамиссо обладают сложной структурой. Автор стремится создать иллюзию  достоверности происходящих событий. Как романтик в своем произведении Шамиссо ставил вопрос не только о том, что ради золота, обогащения, человек не должен жертвовать ни малейшей частью своего существа, даже способностью отбрасывать тени. В произведении автор затрагивает вечный вопрос богатства и совести.

   Андерсен  делает новый шаг по сравнению с Шамиссо. У него тень, ушедшая от человека полностью освободилась, автономизировалась, «обрела телесность, обзавелась плотью и платьем» и сделала головокружительную карьеру в обществе. Андерсен изменяет конфликт: у его героя вскоре выросла новая тень, но он сталкивается со своей прежней, теперь независимой Тенью, претендующей подменить собою человека. Возможности жанра позволяют воплотить великому датскому сказочнику процесс подчинения, а потом полной подмены Тенью человека, которого она приказала казнить за то, что он отказался лечь в качестве тени у ее ног во время торжественной церемонии.

   Тень  здесь антагонист и двойник,  правда не столько героя, сколько человека в современном мире, утратившего  идеалы духовности, истины и справедливости.

   Связка  «тень – антагонист – двойник» уже к середине 19в упрочилась настолько, что наличие в художественной реальности одного из компонентов подразумевает смысловые значения остальных. 

Мотив тени семантически связан с двойничеством. Тень похожа на отражение в зеркале, способна повторить образ человека или какого-нибудь предмета, снять синхронную копию. 

Никакое отражение  не может быть лучше оригинала: стекло мутнеет, амальгама 

трескается, вода подергивается рябью. Но стоит отражению  выйти из подчинения,

плюнуть на оригинал и зажить собственной жизнью, есть немало шансов, что из

рабства отражение  вырвется. Не до конца, ибо без оригинала  отражение просто

перестанет существовать. Это на себе прочувствовала Тень –  не столько в сказке

Андерсена, сколько  в пьесе Евгения Шварца (Шварц Евгений Львович прозаик, драматург. (1896 - 1958). 
 
 
 

                                                                 
 
 
 

   

      

     

     

     

  
 
 
 

             
 
 
 

Е.Шварц – двойничество в отечественной литературе и  ее связь с зарубежной. 

  Едва ли можно назвать в нашей литературе имя писателя, который был бы в такой степени, как Е.Л. Шварц, верен сказке и в такой же степени, как он, предан жизненной правде, глубокому и взволнованному чувству современности. Как истинный сказочник, он видел своих героев по преимуществу в вымышленном, созданном его фантазией мире, но герои эти, одетые в пестрые и причудливые сказочные одежды, неизменно обнаруживали себя как люди нашего времени. Удивительное и обыкновенное всегда шагают рядом у Шварца, и всегда им хорошо друг с другом; они неразлучны потому, что так много удивительного в обыкновенном и так обыкновенно, просто и естественно все удивительное. Евгений Львович Шварц полагал, что как только сам сказочник перестает верить во всмаделишность сказочного мира, он перестает быть сказочником и становится литературным шутником и фокусником. Что такое сказки? Философские пьесы, а может быть особого типа психологические драмы?…

  Рассказывая в своей автобиографии историю одной из написанных им сказок, Андерсен писал: «…Чужой сюжет как бы вошел в мою кровь и плоть, я пересоздал его и тогда только выпустил в свет». Слова эти, поставленные эпиграфом к пьесе «Тень», объясняют природу многих замыслов Шварца. Сказочным сюжетам, получившим долгую поэтическую жизнь в творчестве Андерсена, суждено было пережить еще одну метаморфозу и заново воплотиться в произведениях советского художника.  
  Пьеса «Тень» создавалась в 1937-1940 годах, когда рассеялись надежды на быстрое уничтожение фашизма. В отличие от, например, «Голого короля», «Тень» не вызывала прямолинейных ассоциаций с событиями в Германии и тем не менее и в год своего рождения, и спустя пять лет, поставленная в театрах демократической Германии вскоре после окончания войны, она прозвучала как произведение, полное гневного пафоса. Cнова обратившись в «Тени» к андерсеновскому сюжету, Шварц показал свою способность оставаться в сказках художником, взволнованным самыми сложными проблемами современной жизни. Сказочные образы и на этот раз помогали ему быть до передела откровенным, резким, непримиримым в своих оценках и выводах. 
  Андерсеновскую «Тень» принято именовать «философской сказкой». Ученый у Андерсена полон напрасного доверия и симпатии к человеку, в обличье которого выступает его собственная тень. Ученый и его тень отправились вместе путешествовать, и однажды ученый сказал тени: «Мы путешествуем вместе, да к тому же знакомы с детства, так не выпить ли нам на «ты»? Так мы будем чувствовать себя гораздо свободнее друг с другом». – «Вы сказали это очень откровенно, желая нам обоим добра, - отозвалась тень, которая, в сущности, была теперь господином. – И я отвечу вам так же откровенно, желая вам только добра. Вы, как ученый, должны знать: некоторые не выносят прикосновения шершавой бумаги, другие содрогаются, слыша, как водят гвоздем по стеклу. Такое же неприятное ощущение испытываю я, когда вы говорите мне «ты». Меня словно придавливает к земле, как в то время, когда я занимал мое прежнее положение при вас». 
  Оказывается, увы, совместное «путешествие» по жизни само по себе еще не делает людей друзьями; еще гнездятся в человеческих душах надменная неприязнь друг к другу, тщеславная и злая потребность господствовать, пользоваться привилегиями, выставлять напоказ свое жульнически обретенное превосходство. В сказке Андерсена это психологическое зло воплощено в личности напыщенной и бездарной тени, оно никак не связано с той общественной средой и общественными отношениями, благодаря которым тень умудряется восторжествовать над ученым. И, отталкиваясь от сказки Андерсена, развивая и конкретизируя ее сложный психологический конфликт, Шварц изменил ее идейно-философский смысл. Дело, конечно, не только в том, что в сказке Шварца ученый оказывается сильнее своей бесплотной и ничтожной тени, тогда как у Андерсена он погибает.  
  Здесь можно увидеть и различие более глубокое. В «Тени», как и во всех других сказках Шварца, происходит ожесточенная борьба живого и мертвого в людях. Шварц развивает конфликт сказки на широком фоне многообразных и конкретных человеческих характеров. Вокруг драматической борьбы ученого с тенью в пьесе Шварца возникают фигуры, которые в своей совокупности и дают возможность почувствовать всю социальную атмосферу. 
Так появился в «Тени» Шварца персонаж, которого вовсе не было, да и не могло быть у Андерсена, - милая и трогательная Аннунциата, преданная и бескорыстная любовь которой вознаграждается в пьесе спасением ученого и открывшейся ему правдой жизни. В «Тени» Аннунциата выпадает, казалось бы, из общей системы, у нее нет «сюжета», подтверждением или разрушением которого было бы ее сценическое поведение. Но это исключение, лишь подтверждающее правило. Эта милая девушка всегда готова помочь другому, всегда в движении; ее человеческая сущность ни в какой момент действия не может быть сведена к застывшему определению. И хотя по своему положению (сирота без матери) и характеру (легкая, приветливая) она чем-то напоминает Золушку, в пьесе нет для нее даже этого варианта судьбы – она сама ее создает. Всем своим существом Аннунциата доказывает, что она – настоящая добрая принцесса, которая обязательно должна быть в каждой сказке. 
Многое в замысле Шварца объясняет важный разговор, происходящий между Аннунциатой и ученым. С едва заметным укором Аннунциата напоминала ученому, что ему известно об их стране то, что написано в книгах. «Но то, что там о нас не написано, вам неизвестно». – «Это иногда случается с учеными», - замечает ее друг.  
«Вы не знаете, что живете в совсем особенной стране, - продолжает Аннунциата. – Все, что рассказывают в сказках, все, что кажется у других народов выдумкой, - бывает у нас на самом деле каждый день». Но ученый грустно разубеждает Аннунциату: «Ваша страна – увы! – похожа на все страны в мире. Богатство и бедность, знатность и рабство, смерть и несчастье, разум и глупость, святость, преступление, совесть, бесстыдство – все это перемешалось так тесно, что просто ужасаешься.                                                                                    Очень трудно будет все это распутать, разобрать и привести в порядок, чтобы не повредить ничему живому. В сказках все это гораздо проще». Подлинный смысл этих слов ученого заключается, помимо всего прочего, в том, что и в сказках все должно обстоять не так уж просто, если только сказки правдивы и если сказочники мужественно смотрят в лицо действительности. «Чтобы победить, надо идти и на смерть, - объясняет ученый в конце сказки. – И вот я победил». 
  Наряду с образами ученого и Аннунциаты Шварц показал в «Тени» большую группу людей, которые своей слабостью, или угодничеством, или подлостью поощряли тень, позволили ей обнаглеть и распоясаться, открыли ей путь к преуспеванию. При этом драматург поломал многие укоренившиеся в нас представления о героях сказки и открыл нам их с самой неожиданной стороны.     Сказка не имеет права быть глупее и наивнее своего времени, пугать страхами, которые были страшны только в прошлом, и проходить мимо уродств, которые могут оказаться опасными и сегодня. Прошли, например, времена людоедов, сердито вращавших зрачками и угрожающе скаливших зубы. Приноравливаясь к новым обстоятельствам, людоед Пьетро поступил на службу в городской ломбард, и от его свирепого прошлого только и остались вспышки бешенства, во время которых он палит из пистолета, фатальным образом не причиняя никому вреда, ругается на своих жильцов и тут же возмущается, что его собственная дочь не оказывает ему достаточного дочернего внимания. 
  По мере того как развертывается действие сказки Шварца, со все большей ясностью вырисовывается ее, так сказать, второй план, глубокий и умный сатирический подтекст. Особенность возникающего в «Тени» подтекста состоит в том, что он вызывает, как правило, не случайные и поверхностные ассоциации с тем героем, к которому они обращены, а связывается с ним внутренней, если можно так выразиться, психологической общностью. 
Рассмотрим это на примере. «Почему ты не идешь? – кричит Пьетро Аннунциате. – Поди немедленно перезаряди пистолет. Слышала ведь – отец стреляет. Все нужно объяснять, во все нужно ткнуть носом. Убью!» Трудно представить себе более непривычное чередование интонаций широко распространенного родительского укора – «во все нужно ткнуть носом» - и грубых разбойничьих угроз – «убью!» И тем не менее чередование это оказывается в данном случае вполне естественным. Пьетро разговаривает с Аннунциатой именно теми словами, которыми разговаривают раздраженные отцы со своими подросшими детьми. И именно оттого, что слова эти оказываются вполне пригодными для выражения тех вздорных требований, которые предъявляет к дочери Пьетро, поэтому они и выдают свою бессмысленность и автоматичность. Много ведь произносится в человеческом обиходе слов, которые уже давно потеряли свое настоящее значение и повторяются только потому, что произносить их удобнее и безопаснее: они ни к чему не обязывают и не влекут за собой никаких последствий. Как сатирик, Шварц, разумеется, преувеличивает, усугубляет смешное в своих персонажах, но никогда не отступает при этом от их отношения к себе и окружающим. 
В одной из сцен «Тени» изображается собравшаяся ночью перед королевским дворцом толпа; преуспевшая в подлостях и плутовстве тень становится королем, и в коротких репликах людей, в их равнодушной болтовне можно услышать ответ на вопрос о том, кто именно помог тени добиться своего. Это люди, которым ни до чего нет дела, кроме как до своего собственного благополучия, - откровенные угодники, лакеи, лжецы и притворщики. Они-то больше всего шумят в толпе, поэтому и кажется, что их большинство. Но это обманчивое впечатление, на самом деле большинству собравшихся тень ненавистна. Недаром работающий теперь в полиции людоед Пьетро явился на площадь, вопреки приказу, не в штатском костюме и обуви, а в сапогах со шпорами. «Тебе я могу признаться, - объясняет он капралу, - я нарочно вышел в сапогах со шпорами. Пусть уж лучше узнают меня, а то наслушаешься такого, что потом три ночи не спишь». 
  Коротенькая сказка Андерсена – это европейский роман XIX века в миниатюре. Ее тема – карьера наглой, беспринципной тени, история ее пути наверх: из передней, из-под юбки торговки, через шантаж, обман, к королевскому трону. 
  В андерсеновской истории попытка тени уговорить ученого сделаться его тенью – лишь один из многих ее пути наверх. Несогласие ученого ни к чему не приводит, не случайно ученого даже не пустили никуда после его отказа служить тенью, о его смерти никто не узнал. В пьесе Шварца все этапы переговоров ученого с тенью особо акцентированы, они имеют принципиально важное значение, выявляя самостоятельность и силу ученого.  
  В сказке Андерсена тень практически неуязвима, она многого достигла, сама сделалась богата, ее все боятся. В пьесе Шварца подчеркнут именно момент зависимости тени от ученого. 
Зависимость тени от ученого показана не только в прямых диалогах и сценах, но выявлена в самом характере поведения тени. Так, тень вынуждена притворяться, обманывать, уговаривать ученого, чтобы добиться в письменном виде его отказа от брака с принцессой, иначе не получить ее руки.     В конце пьесы драматург показывает уже не просто зависимость тени от ученого, но невозможность ее самостоятельного существования вообще: казнили ученого - отлетела голова у тени. Сам Шварц отношения между ученым и тенью понимал следующим образом: «Карьерист, человек без идей, чиновник может победить человека, одушевленного идеями и большими мыслями, только временно. В конце концов побеждает живая жизнь». Это уже иная, нежели у Андерсена, тема, иная философия, философия по сути всей, так называемой, эпической драматургии Шварца. 
  Под «Тенью» Шварц уже не поставил подзаголовка «сказка на андерсеновские темы», как в свое время сделал это, например, под «Снежной королевой». Он ощущал, что характер отношений между его новой пьесой и известной историей в чем-то существенно изменился по сравнению с тем, как он определился в «Снежной королеве». При этом связь пьесы со старинной историей небезразлична драматургу, со временем она представляется ему все более важной, он фиксирует и уточняет ее характер в эпиграфах, которых не было в первой журнальной публикации 1940 года.  
Пьесе в последующих ее изданиях предпослано два эпиграфа. В первом, взятом из сказки Г.-Х. Андерсена «Тень», Шварц цитирует то место, где ученый думает о том, что происшедшее с ним напомнило ему «историю человека без тени, которую знали все и каждый на его родине». Этим самым драматург указывает на внутреннюю связь своей пьесы не только со сказкой Андерсена, но и с повестью А.Шамиссо «Необычайные приключения Петера Шлемиля» (1813 г.). 
Второй эпиграф, строки из андерсеновской «Сказки моей жизни», определяет характер связи пьесы с этими известными историями: «Чужой сюжет как бы вошел в мою плоть и кровь, я пересоздал его и только тогда выпустил в свет". Это указание на то, что пьеса не является аналогом уже известных историй, а представляет собой принципиально иное, новое произведение. 
У Г.-Х. Андерсена Тень сама рвется к власти, переступая через человека, занимает королевский трон. В пьесе Е.Шварца, написанной почти через сто лет после истории Андерсена, человек уже противостоит тени, как символу всего паразитического в обществе и несовершенному в самом себе. Ученый Е.Шварца не только достойный противник тени, но в какой-то мере и ее победитель.  
  Героям пьесы известно, как складывалась судьба человека без тени прежде. Аннунциата, живущая в стране, где сказки – это и есть жизнь, говорит: «Человек без тени – ведь это одна из самых печальных сказок на свете». Доктор напоминает ученому: «В народных преданиях о человеке, который потерял тень, в монографии Шамиссо и вашего друга Ганса-Христиана Андерсена говорится, что… Ученый: «Не будем вспоминать о том, что там говорится. У меня все кончится иначе». И вся эта история взаимоотношений ученого и тени строится как преодоление «печальной сказки». 
При этом отношение Шварца к ученому не сводится к беспрекословному утверждению: его благородный, возвышенный герой, мечтающий сделать весь мир счастливым, в начале пьесы показан человеком еще во многом наивным, знающим жизнь лишь по книгам. По ходу действия пьесы он «спускается» к реальной жизни, к ее повседневности и в чем-то меняется, избавляясь от наивного представления каких-то вещей, уточняя и конкретизируя формы и методы борьбы за счастье людей. Ученый все время обращается к людям, пытаясь убедить их в необходимости жить иначе.  
Об эволюции, которую претерпевает в пьесе образ ученого, в той или иной мере писали почти все рецензенты. Но не заметили они другого: и образ ученого, и тема его любви у Шварца (по его собственному мнению) не являются центром, единственным средоточием идейного замысла драматурга. 
  Отношения ученого с принцессой вначале имели сказочный характер: придуманные, предсказанные во вступительном монологе, они затем очень скоро переросли в драматические отношения ученого с тенью, ученого с целой государственной системой, героями, ее представляющими. То есть первые шаги ученого в сторону принцессы привели в действие массу лиц, которые становятся объектом столь же пристального изображения драматурга, как ученый. При этом о самом ученом трудно говорить как о главном герое принятом для собственно драмы понимании: основная группа персонажей находится по отношению друг к другу в равном положении. Отсюда появилось это понятие – многоплановость действия – которое употребляли многие, кто писал и говорил о «Тени».