Анализ творчества Ф.И.Тютчева

Введение

     О Федоре Ивановиче Тютчеве было написано множество критических статей, это говорит о невозможности разгадать загадку, заданную им мировой культуре. Вот уже много лет выходят статьи, в которых авторы пытаются изложить своё виденье стихов Ф.И. Тютчева.

     Творчество Тютчева вызывает интерес у многих исследователей, в первую очередь у литературоведов и литературных критиков. О нём писали С.А.Экштут, агин, К.В. Пигарев и другие.

     Актуальность работы состоит в том, что в наше время личность Фёдора Ивановича привлекает к себе большое внимание. После празднования его 190- летия, в 1993 году, Тютчев вошёл в школьную программу. Но к сожалению его рассматривают всего-навсего как «певца природы».

     Материалом исследования послужили критические статьи Г.В. Чагина, С.А. Экштута, К.В. Пигарева, В.С. Соловьева, Ю.Н. Тынянова, В.Ф. Ходасевича, Н.Я.Берковского, Ю.М. Лотмана, и др.

     Объектом исследования являются исследовательские статьи, написанные о Ф.И.Тютчеве.

     Предметом исследования являются мнения о ночной поэзии, которые критики высказывали в своих статьях.

     Цель работы: проанализировать статьи исследователей творчества Ф.И.Тютчева и выявить, что они писали о ночной поэзии.

     Для достижения данной цели необходимо решить следующие задачи:

1. выяснить, что собой представляет ночная поэзия в целом;
2. изучить статьи исследователей творчества Тютчева;
3. выяснить, что они писали о ночной поэзии Ф.И.Тютчева.

Методы  исследования: анализ научной и учебной литературы, наблюдение, выборка, описание. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

      Выдающимся  стихотворением, посвященным изображению  вечера, является стихотворение «Тени  сизые смесились». Написано оно в 1835 году, когда в поэзии Тютчева  появляются ведущие символы "ночной" поэзии.

      Стихотворение построено в излюбленной Тютчевым двухстрофной форме, в каждой строфе 8 стихов. Первая строфа воссоздает как  будто объективную картину надвигающегося вечера: «тени  сизые смесились, цвет поблекнул, звук уснул». Дневная жизнь  с ее движением, шумом разрешилась, превратилась в сумрак зыбкий, в  дальний гул. Этот час для поэта - час тоски невыразимой. В его душе все смешалось, стало непонятным, таинственным, идущим откуда-то гулом. Заканчивается первая строфа утверждением тождества природного и человеческого: «Я во всем и все во мне». Второе восьмистишие воссоздает состояние души человека, который воспринимает сумрак, мрак как родные стихии, как привычный ландшафт своей души.

                Сумрак тихий, сумрак сонный,

                Лейся в глубь  моей души,

                Тихий, темный, благовонный,

                Все залей и утиши.

                Чувства мглой самозабвенья

                Переполни через  край!

                Дай вкусить уничтоженья,

                С миром дремлющим  смешай! 

      Автор поет настоящий дифирамб главному герою  стихотворения - сумраку, наделяя его неожиданными эпитетами. Он у него и «тихий», и «сонный», и «темный», и «благовонный».

      Зыбкий  сумрак льется, течет, переполняет чувства  мглой самозабвенья, сливается с  душой природы. Для Тютчева нет  больше заветных старых границ между  природным и душевным, человеческим¹.

      Л. Толстой, читая это стихотворение, плакал. Его потрясла идея добровольного  стремления человека  к самоуничтожению, с тем, чтобы возродиться, пусть  в другой форме, к новому потоку жизни.

      Это стихотворение является как бы предварением важнейшей темы лирики Тютчева - темы ночи. Практически все исследователи отмечают в творчестве Тютчева стремление к тайному, темному, ночному. Еще А. Блок называл Ф.И. Тютчева «самой ночной душой русской поэзии»².. Благодаря этой теме его творчество относят к различным течениям: классицизму, романтизму, и при этом все отмечают ее трагический характер. «Ночь у Тютчева , - пишет Е. А. Маймин,- помогает проникнуть в «тайная тайных» человека. Вместе с тем она сама является носителем загадок и тайн всего мироздания. Может быть, поэтому, ночь в изображении Тютчева представляется столь величественной и грандиозной, столь трагической и страшной»³. Именно таким таинственным явлением встает ночь уже в стихотворении «Проблеск» (1825) и особенно в стихотворении «Видение» (1829).

      В стихотворении «Проблеск» (1825) Тютчев утверждает невозможность для человека познать таинственную ночь, дышать ее божественным огнем. Поэт признается:

                 Едва усилием минутным

                 Прервем на час волшебный  сон.

                 И взором трепетным  и смутным,

                 Привстав, окинем небосклон,-

                 И отягченною главою,

                 Одним лучом ослеплены,

                 Вновь упадаем не к покою,

                 Но в утомительные сны.

      Особенно  таинственным, торжественным и недоступным  встает образ ночи в стихотворении 1830 г. «Видение». Ночь у Тютчева –  главный символ, помогающий проникнуть в глубину души человеческой. Но в то же время ночь сама является носителем загадок и тайн.  

      Н.Я. Берковский, относя поэзию Тютчева  в целом к романтическому направлению, признавал, однако, значительное влияние  высокой поэзии Державина на Тютчева, особенно до возвращения поэта в  Россию. Он справедливо и убедительно  писал : "Русская поэзия 18 века по-своему была поэзией философской, и в  этом отношении Тютчев продолжает ее, с той немаловажной разницей, что  его философская мысль - вольная, подсказанная непосредственно самим  предметом, тогда как прежние  поэты подчинялись положениям заранее  преднаписанным и общеизвестным"⁴.

      Ярким подтверждением правоты Берковского  может служить стихотворение  Тютчева «День и Ночь».

      Уже в названии  стихотворения отмечается и тема его  (изображение дня  и ночи), и главный принцип его  построения (противопоставление), и  равноценность и значимость этого  противопоставления, состоящего из двух восьмистиший.

      Стихотворение написано в  1839 г., в том же году напечатано в журнале «Современник».

      Первые 4 стиха - своеобразное, торжественное введение, достаточно абстрактная констатация как бы всем известного факта:

                  На мир таинственный духов,

                  Над этой бездной  безымянной,

                  Покров наброшен златотканый

                  Высокой волею богов.

      Здесь все неясно, недосказано. Мы не знаем, что это за мир таинственных духов, на который наброшен златотканый  покров. Недоговоренность, загадочность, таинственность, так же как и  торжественность, конечно, входит в  замысел автора. М.М. Гиршман пишет: "Ораторская интонация первых четырех  строк с их умеренной, торжественной  лексикой, одинаковым ритмическим рисунком и спокойной завершенностью периода  не содержала в себе ярко выраженной оценки предмета. И вот всплеск, прорыв человеческих эмоций и оценок- четырехстрочный  гимн»⁵.

                    День- сей блистательный  покров-

                    День, земнородных  оживленье,

                    Души болящей исцеленье,

                    Друг человеков  и богов!

      М.М. Гиршман отмечает: «Необычным по своей  смысловой нагрузке и какой- то внезапной  выразительности является слово  «день» (единственное подлежащее, несомненный  семантико-синтаксический и ритмико-интонационный  центр строфической композиции»⁶.

      И хотя слово «день» формально употреблено  лишь дважды, оно является анафорой всех четырех стихов.

      Особенной психологической насыщенностью  и мощным олицетворением отличается третий стих, где утверждается, что  день - это «души болящей исцеленье, друг человеков и богов». С этим стихом открыто входит  образ человека, подчеркивающий идею тождества природного и человеческого.

      Однако  День (по Тютчеву) – это лишь вершина, а не корень земного бытия, он - лишь блистательный покров, «земнородных оживленье», «друг человеков и богов».

      Вторая  часть стихотворения, посвященная  образу ночи, начинается кратким, но резко  противительным союзом «но».

                  Но меркнет день, настала ночь;

                  Пришла- и с мира рокового

                  Ткань благодатного покрова,

                  Сорвав, отбрасывает  прочь…

                  И бездна нам обнажена

                  С своими страхами и  мглами,

                  И нет преград  меж ей и нами-

                  Вот отчего нам ночь страшна.

      Уже в этом стихотворении появляются важнейшие мифологические образы: бездна, мгла, ночь.

      В дальнейшем «ночные» стихотворения  дополняются символическими и мифологическими  образами: ночного хаоса, таинственного  гула, рока… 

      Углублением и как бы продолжением стихотворения  «День и ночь» является стихотворение, созданное уже после возвращения  Тютчева в Россию -«Святая ночь на небосклон взошла». И здесь день назван «золотым покровом», накинутым над бездной, святая ночь раскрывает свои тайны, а человек, как сирота бездомный, стоит теперь, и немощен и гол, лицом к лицу с темной пропастью. Ночь в поэзии Тютчева- "хмурый зверь стоокий", в ней господствуют демонические порывы, зияющая бездна, хаотическая стихия. «Хаос, - пишет В. Соловьев,- отрицательная беспредельность, зияющая бездна всякого  безумия и безобразия, демонические порывы, восстающие против всего положительного, должного- вот глубочайшая сущность мировой души и основа всего мироздания. Космический процесс вводит эту хаотическую стихию в пределы всеобщего строя, подчиняет ее разумным законам, постепенно воплощая в ней идеальное  содержание бытия, давая этой дикой жизни смысл и красоту». "Но для красоты, -утверждает философ, вовсе не нужно, чтобы темная сила была уничтожена, для торжества мировой гармонии достаточно, чтобы светлое начало овладело ею, подчинило ее себе…ограничивая, но не упраздняя ее свободу и противоборство»⁷. Без темных сил, без хаоса, без борьбы хаоса с космосом обесценивался и не ощущался бы свет как благо. Этим и объясняется то, что у Тютчева хаос- «родимый», и душа жаждет слиться с ним. О хаосе воет «ветр ночной и "понятным сердцу языком» твердит человеку о непонятной муке. «Тютчев- поэт,- пишет Маймин,-постоянно и пристально  вглядывается в природу, всматривается в ее загадочные лики, прислушивается к ее загадочным и вещим голосам, - и пытает ее, страстно вопрошает, доискиваясь не столько до ее собственных, сколько до человеческих  душевных тайн»⁸.

      В стихотворении "О чем ты воешь, ветр ночной?» поэт вопрошает ветер  о его «сетованиях», о «непонятной  муке», и мы чувствуем и слышим за этим прямые человеческие  вопросы  и не названные прямо жалобы и  муки человека.. И эти бури, и хаос,  и сами заклинания поэта- все это  человечно, близко и для нас самих.

      Стихотворение состоит из двух восьмистиший. В  первом господствуют риторические вопросы :

                  О чем ты воешь, ветр ночной?

                  О чем так сетуешь  безумно?

                  Что значит странный голос твой?

      Второе  предложение все сплошь состоит  из восклицательных предложений, в  которых выражены и восторг, и  страх человека перед тайнами  ночи.

                    О страшных песен  сих не пой,

                    Про древний хаос, про родимый!

                    Как жадно мир  души  ночной

Внимает повести любимой!

      Обилие  восклицательных и вопросительных предложений, многоточия, тире   передают взволнованность автора, недосказанность  и невозможность выразить словами  весь накал чувств, смятение, ужас и  восхищение. Не случайно эти сложные  чувства передаются языком ветра.

      Тема  ночи, ночного ветра, ночных сновидений становится главной в натурфилософской лирике Тютчева. Как указывал Чижевский  в своей работе «Тютчев и немецкий романтизм»,  из 275 стихотворений  Тютчева в 57 – ночной пейзаж выступает  либо в качестве темы, либо в качестве фона, или они  связаны с ночью  каким- то иным образом»⁹.

      Вместе  с образом ночи входят в лирику Тютчева сопутствующие ночи образы хаоса, мглы, сумрака, ночного ветра, мотивы сна и т. д..

      В очень живописном стихотворении 1836 года рисуется дремлющий в ночи «сад темно-зеленый». В первом четверостишии  господствуют эпитеты, создающие живописную картину цветущего темно- зеленого сада.

                    Как сладко дремлет  сад темно- зеленый,

                    Объятый негой ночи голубой!

                    Сквозь яблони, цветами  убеленной,