Французская журналистика первой половины XIX века в системе оппозиции "власть-пресса"

 

На стороне правительства выступали, с совокупным тиражом в 14300 экземпляров: "Le Journal de Paris" ("Газета Парижа") (тираж - 4175 экземпляров), "L’Etoile" ("Звезда") (тираж - 2750), "La Gazette" (тираж - 2370), "Le Moniteur" ("Монитер") (тираж - 2250), "Le Drapeau blanc" ("Белое знамя") (тираж - 1900), "Le Pilote" ("Пилот") (тираж - 900).

 

В оппозиции оказались: "Le Constitutionnel" ("Конституционалист") (тираж - 16250), "La Quotidienne" ("Повседневная жизнь") (тираж - 5800), "Le Courrier  francais" ("Французский вестник") (тираж - 2975),  "Le Journal de Commerce" ("Газета коммерции") (тираж - 2380), "L’Aristarque" ("Аристарх") (тираж - 925),  общим тиражом 28300 экземпляров.

 

Количественное преимущество оппозиционной прессы отмечал Стендаль, писавший, что "в каждой деревне корчмарь читает "Le Constitutionnel", в то время как "Le Journal des Debats" читают лишь в замках" (188. С.191).

 

Роялистскому правительству  удалось, благодаря цензурным хитросплетениям, на некоторое время изменить соотношение  сил в свою пользу (44000 против 12500), однако ситуация стала иной в связи с новой позицией редактора "Le Journal des Debats".

 

 Бертеновская "Le Journal des Debats", поддерживавшая монархическое  правительство до 1824 года, перешла  в резкую оппозицию после смещения  Ф.Р.Шатобриана с министерского поста, добавив свой тираж в 13000 экземпляров в общее количество недружественных власти изданий.

 

Ф.Л.Бертен, близкий друг Ф.Р.Шатобриана и монархист по убеждению, счел себя оскорбленным и опубликовал в "Le Journal des Debats" статью, в которой так охарактеризовал взаимоотношение власти и независимой прессы:

 

"Политика нынешнего  правительства оскорбляет чувства  французской нации … Конституционная  монархия чтит общественные свободы;  она видит в них опору монарха,  народа и законов.

 

У нас под представительным правлением разумеют нечто совсем иное. Составляется компания (или даже - конкуренции ради - две соперничающие компании) для подкупа газет. На неподкупных редакторов без зазрения совести подают в суд; их надеются опорочить с помощью скандальных процессов и обвинительных заключений. Так как порядочным людям эта возня претит, для защиты роялистского министерства нанимают пасквилянтов, некогда поливавших грязью королевское семейство. Дело находится всем, кто служил в старой полиции и толпился под дверью императорских покоев; так у наших соседей капитаны вербуют матросов  в кабаках и притонах. Каторжники, именуемые свободными литераторами, подвизаются в пяти-шести купленных с потрохами газетах; их-то писания и именуются на языке министров общественным мнением" (144. С.348).

 

Попытка возврата к абсолютизму  и подавлению основных общественных свобод вызвала ответную реакцию  из лагеря оппозиции, подвергшей резкой критике правительство.

 

Власть явно не поспевала  за изменявшимися настроениями в  обществе, пытаясь привычными методами контролировать ситуацию. Не помог и приход к власти в 1828 году министра Ж.Б.Мартиньяка с его идеей объединить ультрареакционеров и либералов.

 

Одним из идеологов  либерализма стал Бенжамен Констан (1767-1830), постулировавший верховенство свобод индивидуальных и настаивавший на принципе народного суверенитета. В своем главном труде – "Курс конституционной политики" (1818-1820) – под "индивидуальными правами" он подразумевал свободу личности, суд присяжных, свободу совести, неприкосновенность собственности и свободу печати.

 

Идеологически близкой к концепции Б.Констана оказалась группа "доктринеров", возглавляемая Франсуа Гизо (1787-1874), сторонником английской конституционной  монархии, при которой "король устанавливал бы четвертую власть" (150. Т.4.С.80).

 

1 февраля 1820 года Франсуа Гизо и его группа создали газету "Le Courrier" ("Курьер") для того, чтобы обеспечить трибуну для выступлений тем, кто после исчезновения "L’Archives philosophiques" ("Философский архив") остались без собственного издания. Время для начала издания было выбрано весьма удачно - период максимальных цензурных послаблений. Газета заняла жесткую "доктринерскую" позицию, выступив против направленности газет правых.

 

 К редакторству  был приглашен Г.Верморель, но  не смог удержать уровень заявленного издания, что привело к падению интреса со стороны читателей. Тогда газета поменяла название на "Le Courrier francais" ("Французский курьер") и при Бенжамине Констане стала восприниматься как защитница либеральных идей.

 

Политический  кризис пришелся на 1830 год с приходом министерства Жюля-Армана Полиньяка, когда Карл X решил полностью подавить свободу слова. Оппозиция стала создавать новые печатные органы. Уже в первые дни января 1830 года Адольф Тьер, Огюст Минье и Арман Каррель, неудовлетворенные неактивной позицией "Le Constitutionnel", основали газету "Le National" ("Националист"), во многом ставшей катализатором происходивших событий.

 

25 июля в газете "Le Moniteur" были опубликованы  шесть "Ордонансов" Ж.-А.Полиньяка,  послужившие началом Июльской  революции 1830 года. В "Замогильных записках" Ф.Р.Шатобриан вспоминал:

 

Первый ордонанс упраздняет почти полностью свободу  печати; это - квинтэссенция всего, что  вынашивалось в течение полутора десятка лет в недрах тайной полиции" (144. С.401-402).

 

Ордонансы, уничтожавшие свободу прессы, вызвали бурную негативную реакцию как со стороны журналистов, так и всего французского общества. Адольф Тьер, опровергая тезис бывшего министра А.Е.Ришелье о том, что "журналистика - это всеобщее развращение" (188. С.200), опубликовал 26 июля в газете "Le National" статью, ставшую своеобразной декларацией парижских газетчиков о неподчинении власти.

 

Под текстом  статьи-манифеста поставили подписи  около 40 редакторов ведущих парижских  изданий ("Le Constitutionnel", "Le Globe", "Le Temps" ("Время"), "Figaro", "Le Journal de Paris"), и, не случайно, события 27 июля, завершившиеся вооруженным восстанием, иногда называют "революцией журналистов".

 

"Карл Х  поспешил взять свои указы  обратно, снял наиболее одиозных  министров, но было поздно. Временное правительство, состоявшее из ведущих журналистов и депутатов, приняло решение передать королевскую власть Людовику-Филиппу Орлеанскому, не претендовавшему на абсолютную власть. Начался период Июльской монархии и была принята новая Конституционая хартия, в которой было записано, что "цензура не может быть никогда восстановлена" (90. С.40-41).

 

Пришедший к  власти Луи Филипп не только внес поправку об отмене цензуры, но объявил амнистию журналистам, обвиненным по политическим мотивам. Поэтому первые годы Июльской монархии были отмечены небывалой активностью французской прессы.

 

Выборная реформа  удвоила число избирателей, что  увеличило количество "голосующих граждан", интересующихся как политикой, так и прессой. Для прессы этот факт означал рост тиража, о чем свидетельствует следующая статистика.

 

 Средний тираж  парижских газет за 1830 год составил 60 998 экземпляров. В марте 1831 года  тираж возрос до 81 493 экземпляров,  то есть на одну треть. Особенно  этот рост затронул газеты  левой ориентации: тираж "Le Constitutionnel" вырос с 18 622 экземпляров до 23 333, "Le Courrier"  с 5 491 до 8 750, "Le Temps" с 5 150 до 8 500, "Le National" с 2 321 до 3 283.

 

В целом тиражи выросли у всех изданий: "Le Journal des Debats" продававшие 11 715 экземпляров, увеличили продажу до 14 700, "La Gazette de France" имела вместо 9 801 экземпляров в 1830 году 12 400 экзепляров в 1831. Следовательно Июльская революция принесла видимую коммерческую пользу как левым, так и правым и центристским изданиям.

 

Однако вскоре оказалось, что диалога власти и прессы вновь не получилось. Вместо диалога начались судебные преследования журналистов. В период 1831-1832 годов имело место более 400 судебных разбирательств по поводу периодической печати. Журналисты из лагеря оппозиции были приговорены по решению суда в общей сложности к 65 годам тюремного заключения и к уплате 350 000 франков штрафа.

 

Местом заключения для журналистов в основном была тюрьма Сент-Пелажи, директор которой  относился к "своим" политическим заключенным с некоторым почтением. Шарль Филипон, редактор газеты "La Caricature" и король политической карикатуры, попав в эту тюрьму в 1832 году, встретил в ней целую компанию коллег - редактора газеты "La Tribune" А.Марра, рисовальщика О.Домье и других. В тюрьме Сент-Пелажи Ш.Филипон и разработал проект создания знаменитой карикатурной газеты "Le Charivari" ("Кавардак").

 

Многие журналисты-заключенные  хлопотали о переводе из тюрьмы в  клинику душевнобольных доктора  Пинеля. Об этой эпидемии "безумии" в своих мемуарах вспоминал префект парижской полиции Жиске: "Хотя ожесточенные нападки газет должны были бы внушить мне мстительные чувства, я не раз оказывал услуги журналистам! Большинство из тех, кто был осужден на более или менее длительные сроки, судили обо мне не так, как меня описывали их же газеты, а поэтому обращались ко мне с просьбой о переводе в лечебный корпус. И я старался дать такое разрешение всем, кто о нем просил, а именно: Шефферу – редактору "National", Баскану – редактору "Tribune", Филипону – редактору "Caricature", Нюжану – редактору "Revenant", Бриану – редактору "Quotidienne", Бенару – издателю "Cancan", Шарлю Морису – редактору "Courrier de Spectacle" и многим другим" (112. С.63).

 

Парижская пресса, несмотря на хорошее знакомство с  тюремным заключением, вступила в конфронтацию с правительством, ответом на что стал закон от 16 декабря 1834 года, который обязывал уличных продавцов газет, а также всех распространителей печатной продукции просить специальное разрешение муниципальных властей.

 

Неудавшееся покушение на короля ("Адская машина Фьески") инициировало ужесточение репрессивных мер по отношению к прессе (сентябрьские законы 1835 года): сумма обязательного залога была увеличена вдвое, ежедневные газеты должны были вносить 100 тыс. фр., выходившие дважды в неделю газеты – 75 тыс. фр., еженедельные издания – 50 тыс. фр., журналы – 25 тыс. фр.

 

Чтобы затруднить открытие новых газет, закон требовал, чтобы ответственный редактор издания  лично владел по меньшей мере третьей  частью залога. Если эта сумма уменьшалась и ответственный редактор не мог ее восполнить, то он должен был быть заменен другим лицом, владевшим необходимым капиталом. В случае тюремного заключения ответственного редактора, его должен был заменить и.о. редактора, располагавший искомой суммой залога. Если такового не находилось, газету закрывали на время ареста главного редактора.

 

 Тюремное  заключение на срок от 5 до 20 лет  и штрафом от 10 тыс. до 50 тыс.  фр. применялись за "всякое оскорбление  особы короля и нападки против  основ государственного строя, совершаемые путем печати" (188. С.205). (Для сравнения аналогичные наказания по закону 1819 г. составляли от 3 месяцев до 5 лет тюрьмы и от 50 до 6000 фр.).

 

Французам также  запрещалось "заявлять себя республиканцами, вмешивать особу короля в обсуждение правительственных действий, выражать пожелание или надежду на низвержение монархического или конституционного строя или на восстановление низложенного правительства, признавать право на трон за членами изгнанной королевской семьи, публиковать имена присяжных заседателей до или после суда, печатать отчеты о тайных заседаниях присяжных заседателей, устраивать подписки в пользу осужденных газет. Кроме того, судебным учреждениям было дано право приостанавливать на срок до четырех месяцев те газеты, которые в течение одного года два раза подвергались осуждению. Наконец, рисунки, эмблемы, гравюры и литографии могли быть выставляемы, издаваемы и продаваемы лишь с предварительного разрешения цензуры, которой, таким образом, снова открывались двери» (120. С.266-267)

 

Следствием стало  резкое снижение тиражей партийных  газет и … ожидание новых политических потрясений.

 

Если умеренная  оппозиция режиму Июльской монархии, в своих требованиях не шедшая дальше подлинной конституционной  монархии, располагала газетами "Le Siecle" и "Le Constitutionnel", то наиболее радикальная часть ее, стремившаяся к республиканской форме правления, сгруппировалась вокруг газет "Le National" и "La Reforme" А.А.Ледрю-Роллена, тираж которой составил в 1843 году 40000 экземпляров.

 

Свершившаяся в феврале 1848 года революция принесла глубокие качественные изменения в социально-политические судьбы французской журналистики.

 

Кратковременный период относительно мирного развития Второй Республики, обрамленный двумя  революциями, которые произошли с интервалом в четыре месяца, ознаменовался чрезвычайно бурным ростом периодической печати, сопоставимым только с первыми годами Великой Французской революции.

 

Если в 1846 году в Париже насчитывалось 26 газет, то к лету 1848 года количество одних  только политических изданий разной периодичности в Париже достигло 790, не считая более 400 неполитических. Причем 200 новых периодических изданий появилось в столице Франции только за первые четыре месяца 1848 года, а за три последующих года - еще около тысячи.

 

Правительственными  декретами от 5 и 6 марта 1848 года была восстановлена свобода печати. Была отменена введенная при Июльской монархии практика раздачи судебными  учреждениями казенных объявлений по своему выбору, являвшейся одной из форм скрытых субсидий правительственных изданий.

 

И хотя, как справедливо  отмечал Д.И.Писарев, "революция 1848 г. принесла печати очень мало пользы; свобода журналистики была очень  непродолжительна" (113. С. 494), нельзя не признать сам факт расцвета периодических  изданий самых разных типов и направлений между февралем и июнем 1848 года.

 

В этот период лихорадочно  искали своей печатной трибуны не только политические и общественные деятели, но и писатели. Смогли заявить  о себе газеты "La Vrai Republique" ("Правдивая  республика")  Ж.Санд, "Le Bien publique" ("Общественное благо")  А. де Ламартина, "L’Evenement" ("Событие") В. Гюго.

 

Новая революция, явившаяся как бы продолжением старой, начатой  в феврале 1848 года, разразилась  в конце июня. Уличные бои между  восставшими рабочими и мобильной гвардией ("мобили") длились с нараставшим ожесточением 23 - 26 июня. Были убиты тысячи людей, а восстание было жестоко подавлено.

 

События июня 1848 года в Париже привели к установлению во Франции военной диктатуры  военного министра временного правительства генерала Ж.Б.Кавеньяка, ликвидировавшего всякое подобие недавней свободы печати и запретившего целый ряд парижских газет уже в конце июня 1848 года.