Биография Цао Джи

      Одиннадцать лет после смерти отца Цао Чжи  провел в пути, совершая

многотрудные  переходы то в столицу за назначением, то к новому месту службы. Исторические хроники, а также свидетельства самого поэта рисуют мрачную картину  невзгод  и  лишений,  которые  претерпел  он в годы своих печальных странствий. Но больше всего поэт страдал от вечного  одиночества и неудовлетворенности  жизнью. Он много раз просил личной аудиенции у брата, а затем у племянника, намереваясь изложить им свои планы объединения Китая и убедить вернуть его в столицу. Но все попытки поэта принести пользу стране и  трону решительно отвергались.

      В 232 году он получает последнее назначение - правителем в Чэнь, где его и настигла смерть. Умер он в возрасте сорока лет.

      Цао Чжи является одним из самых известных древнекитайских поэтов того времени. Именно Цао Чжи написал знаменитую оду «Фея реки Ло» (на китайском ее название звучит «Ло шень Фу»). В ней он под фантастическим образом феи подразумевает идеал женщины земной. Любовь, возникшая между человеком и бессмертной феей, является выражением свободы чувств, которую воспевает поэт. На русский язык оду впервые перевел академик В. М. Алексеев, а прокомментировал ее Л. Н. Меньшиков. 
 

Раздел III. Культура 

      После гибели Ханьской империи между отдельными "сильными домами" распавшегося государства началась междоусобная борьба за власть. Последующие четыреста лет, вплоть до объединения Китая первым императором династии Тан (618 г.), огромные просторы страны были ареной кровопролитных войн, непрестанно подрывавших экономику страны.

      В начале третьего века в Китае образовались три независимых царства: Вэй  во  главе с Цао Цао и царства Шу и У, императорами которых впоследствии стали Лю Бэй и Сунь Цюань.

      Три эти царства постоянно друг с  другом  воевали, и Цао Чжи был очевидцем этой борьбы; в юности он даже сопровождал отца в одном из его походов.

      Тяготы  военных поборов безжалостно  обрушивались на плечи  народа. Крестьяне, разоренные землевладельцами, оставляли родные места, превращались в бездомных бродяг. Нашествия холеры, чумы, оспы косили людей.

      Крайней остроты достигли классовые противоречия и противоречия внутри самой правящей верхушки, для защиты и упрочения  своей  власти  умело использовавшей конфуцианство. Однако в описываемое время конфуцианство было не единственным учением, которому следовали и  поклонялись. Все большее распространение  получал  даосизм  -  религиозная  система,  оформившаяся из древнего философского учения,  -  особенно  фантастические его элементы. К первому веку  относится  проникновение  в  Китай  буддизма с его проповедью избавления  от страданий,  отрешения  от  соблазнов, достижения нирваны. Конфуцианство и даосизм мирно сосуществовали,  и это справедливо и в отношении общества  в  целом,  и в отношении каждого отдельного человека. С буддизмом дело обстояло иначе, но в век Цао Чжи буддизм еще не приобрел значительного влияния, - это произошло позднее.

      Непрерывные войны, бедственное положение народа, духовное своеобразие эпохи, естественно, нашли свое отражение в литературе, известной в истории под названием "цзяньаньской", по девизу Цзяньань (196-219), обозначившему годы правления последнего ханьского императора.

      До  нас дошло около трехсот произведений цзяньаньских поэтов, и прежде всего поэтов из дома Цао  (Цао  Цао,  Цао  Пи,  Цао  Чжи), а также "Семи цзяньанъских мужей" - Ван Цаня, Кун Юна, Чэнь Линя и других.

      Эпоха Цзяньань была временем, когда звучали  голоса, ратовавшие за

объединение страны, за ее экономическое развитие. Цзяньаньские поэты, люди передовых  взглядов, в своем творчестве отразили эту характерную особенность  эпохи. Они  создавали  правдивые  стихи  о  тяготах  походов,  о  войнах, о скитаниях беженцев и сирот. Первое место среди цзяньаньских поэтов принадлежит Цао Чжи.

      Для того чтобы понять избирательность  при выборе персонажей произведений Цао Чжи, побудительные причины действий и поступков героев, их мечты и мысли, следует обратиться к той идеологической основе, которая определяла социальный, политический и нравственный облик общества, то есть к конфуцианству. При этом следует заметить, что господство философии конфуцианства в течение многих и многих веков над умами китайцев объясняется вовсе не ее абсолютной непогрешимостью и разумностью, а тем, что это учение, по словам одного из первых китайских марксистов, Ли Да-чжао, было продуктом определенной организации общества и соответствовало ей. Вот почему, когда передовые силы Китая начали бескомпромиссную борьбу против феодализма и его идеологии конфуцианства, Ли Да-чжао, не отрицая огромного значения конфуцианства для Китая на определенном этапе развития страны, мог в 1917 году сказать: "Я посягаю не на Конфуция, а на самую суть деспотизма, на его душу". Ли Да-чжао называл Конфуция "мудрым гением своей эпохи" и одновременно "высохшим  трупом тысячелетней давности", так как "конфуцианская мораль не соответствовала сегодняшнему общественному бытию".

      Во  времена же Цао Чжи конфуцианство  царило над умами и сердцами людей. Но и тогда наиболее беспокойным и прозорливым, тем, кто принадлежал к сильным мира сего, не говоря уже о простых крестьянах, в существующем порядке вещей не все казалось разумным. К таким людям принадлежал Цао Чжи, хотя он и был ревностным последователем конфуцианства. Конфуцию и его учению посвящены многие строки стихотворений поэта. В них встречаются и изложение принципов конфуцианства, и выражение  глубокого почтения перед мудростью учителя, мысли которого близки Цао Чжи.

      Идея  Конфуция о "выправлении имен" (пусть отец будет отцом, сын -

сыном, государь - государем, подданный - подданным: каждому на веки веков уготовано его место в системе общественных связей) была понятна Цао Чжи, и он считал ее незыблемой.

      Особенно  близкими Цао Чжи были идеи Конфуция о "совершенном человеке", обладающем высочайшими достоинствами, - гуманностью, которая вмещала в себя понятия сдержанности, скромности, справедливости и доброты, и чувством долга по отношению к государю, отцу, близкому человеку. В письме к другу Цао Чжи писал: "Я стремлюсь все помыслы мои отдавать высокой империи, оказывать милость простому народу, совершать памятные дела, иметь заслуги, достойные быть увековеченными на металле и камне".

      В эпоху Хань конфуцианские книги  стали играть в Китае роль учителей жизни; они были мерилом поступков, сводом морально-этических норм и правил, высшим и единственным авторитетом по части церемонии обрядов. Как писал академик В. М. Алексеев, "для конфуцианства был характерен принцип "вэнь хуа", или "переработка человека на основе мудрого древнего  слова и просвещения"" {Алексеев В. М. В старом Китае. М., Изд-во восточной литературы, 1958, с. 129.}.

      Естественно, что те, кто овладевал всей этой чрезвычайно сложной

премудростью, написанной на языке, доступном лишь образованным людям,

окружались  вниманием и почетом. Получение  чиновничьей должности, от самой незначительной  до самой высокой, было связано со сдачей государственных экзаменов, на которых знание канонов было решающим для получения ученой степени. Естественно также, что овладевшие  конфуцианской премудростью следовали ей в своих поступках и помыслах.

      Однако  Цао Чжи было тесно в рамках ортодоксального конфуцианства, и он постоянно за них выходил. Были и такие сферы творчества, которые требовали иной духовной пищи, иных подтверждений; были  вопросы, на которые ответ конфуцианство дать не могло. Прежде всего, и главным образом это были вопросы жизни и смерти, вопросы бытия, волновавшие поэтов во все времена.

      Конфуций  не говорил о потустороннем. Его  волновали взаимоотношения живых, и до мельчайших подробностей разработанный обряд похорон с последующим трауром по усопшему был тем последним этапом среди множества иных, сопровождавших человека со дня появления его на свет, который был важен и существен для конфуцианства, и где останавливалась его мысль. Культ предков не предполагал вторжения в мир духов, он был  направлен на поддержание культа среди живых (траур, жертвы, содержание  могил). Для конфуцианства определяющей была обрядовая сторона, а смерть  считалась неизбежным концом всех людей, и за ней не было ничего. 
 

Раздел IV. Творчество Цао  Чжи 
 

     Следуя  традициям ханьских народных песен  юэфу, цзяньаньская литература достигла  большого совершенства в пятисложной форме стиха. Ее появление было выдающимся событием  в  истории  китайской  поэзии.  Песни "Шицзина", где царствует четырехсложный стих, являются  творением народного гения, но со временем четырехсложный стих превратился в путы, связывавшие развитие поэзии. Казалось  бы, что произошло? В стихотворной строке вместо четырех слов-иероглифов стало пять. Пятое  слово-иероглиф  придало стиху большую гибкость, выразительность,   значительно увеличило его лексические и стилистические возможности, позволило языку поэзии  приблизиться к разговорной речи.

      Первое  место среди цзяньаньских поэтов принадлежит Цао Чжи.

      О чем же писал древнекитайский  поэт, кто были его герои, и почему

именно  они, а не другие, и как он изобразил  их в своих произведениях?

      В центре внимания Цао Чжи всегда был  человек - человек не абстрактный, а являющийся членом того феодального общества, в котором поэт жил, с точной  иерархической  определенностью и избирательностью. Отсюда - достаточно узкий круг описываемых Цао Чжи персонажей, а также утверждение поэтом вполне определенных идеалов, присущих представителям этой иерархической лестницы.

      В стихотворениях Цао Чжи описаны  беззаботная юность поэта, пирушки  с друзьями, состязание в искусстве стрельбы из лука, петушиные бои, пышный выезд двора на охоту, демонстрирующий могущество и великолепие Сына Неба. Из стихов поэта мы узнаем подробности аудиенции у императора, церемониал отъезда удельных князей из столицы. В стихах повествуется о мужестве и отваге юношей, верных подданных  императора, готовых  на  смертный бой с врагами династии. Часты в стихах образы женщин и "бедных ученых", не понятых людьми и отвергнутых ими; большие циклы посвящены особе императора, а также изображению небожителей - "сяней". Иногда  повествование ведется от третьего лица, но и в этом случае поэт дает героям и событиям свою оценку.

      Однако  же преобладают в творчестве Цао  Чжи произведения, главным героем которых является сам поэт, ведущий повествование от первого лица. Таковы строки: "Я благородных дум не в силах скрыть", "Я взошел на гору Бэйман", "Я печалюсь о душе далекой", "Вдруг вспоминаю того, кому очень плохо", "Долгие ливни - на них я взираю с болью", "Тоска по Лояну терзает жестоко", "Совершить желаю подвиг", "На краю облаков небожителей вижу" и многие другие.

      В образе поэта сконцентрированы характерные  черты человека его времени, потому что, говоря о себе, Цао Чжи говорил о своем современнике - феодале, отмечая в нем не только те черты, которые были ему присущи, но и те идеальные черты, которые Цао Чжи хотелось бы видеть и в нем, и в самом себе.

      Однако  в своих произведениях Цао  Чжи постоянно выходил за четко

очерченные  границы своего класса и его идеологии и обращал свой взор на народ, проникаясь его чаяниями и горестями, в чем проявились неповторимые черты Цао Чжи, передового для своего времени мыслителя, художника и человека.

      Поэзия  Цао Чжи воспевает идеальный  образ "совершенного человека", отличающегося благородством мыслей и дел, широтой устремлений, прямодушием и нравственной чистотой; мужей высоких порывов противопоставляет он ничтожным "червям земным", мелким людишкам, корыстолюбивым и алчным придворным, всеми средствами добивающимся власти и богатства. Но это не посягательство на саму систему, а всего лишь констатация несоответствия идеала (в духе конфуцианства) той реальности, современником которой он был.

      Под кистью поэта рождались строки-афоризмы, имеющие непреходящее значение, и рождались они потому, что Цао Чжи, как и другие поэты-классики, не затрагивая основ конфуцианства, видел дальше конфуцианцев начетчиков: "Совершенный человек постигает великий принцип, но не желает становиться вульгарным ученым", - утверждал Цао Чжи.

  Идеал совершенного человека  мы находим в следующих строках из стихов "На мотив "Желаю отправиться к Южным горам"":

                      Награждать за добро,

                      Сострадать не внимающим долгу  -

                      Так мудрейший из мудрых

                      Поступал в стародавние дни;