Основания и формы международно-правовой ответственности государств

О том, насколько серьезное значение отмечен­ные положения могут иметь в международной практи­ке, можно, судить по делам о правомерности примене­ния силы странами НАТО, рассматривавшихся Международным Судом по искам Югославии к каждой из стран-участниц. В своих постановлениях по этим делам Суд выразил глубокую озабоченность человеческой трагедией, продолжающейся гибелью и страданиями людей во всех частях Югославии. Однако, проанали­зировав соответствующие документы, Суд не нашел оснований для установления своей юрисдикции по данным делам.

При выяснении вопроса о юрисдикции в отноше­нии Бельгии Суд сделал следующий вывод: бомбарди­ровки начались 24 марта 1999 г., а заявление Югосла­вии о признании юрисдикции было сделано 25 апреля. Несмотря на то, что бомбардировки продолжались пос­ле 25 апреля и касающийся их спор продолжал суще­ствовать, на дату возникновения спора это не повлия­ло: «Каждая отдельная воздушная атака не могла по­служить основанием для отдельного последующего спора».                                                                               

Занятая Судом позиция подверглась критике в особых мнениях исполнявшего обязанности председателя Суда К. Вирамантри, а также судей Ю. Ши и В. Верещетина. В обоснование своей позиции они ссылались на приведенное выше положение о длящихся правонару­шениях. В особом мнении Ю. Ши говорилось: «По­скольку воздушные бомбардировки продолжались и после критической даты и все ещё продолжаются, постольку время совершения правонарушения охватывает весь период, в течение которого такие действия продолжаются...».[7] Эта позиция представляется более обоснованной, чем позиция Суда.

2. Ответственность государства в связи с деянием другого государства.

Обстоятельства, которые порождают ответственность государства в связи с деянием другого государства, указаны в гл. IV Проекта статей об ответственности государств за международно-противоправные дея­ния, принятых к сведению LVI сессией Генеральной Ассамблеи ООН 12 декабря 2001 г. В соответствии с принципом ответственности государство несет ответственность за свое собственное поведение. Однако порою противоправное деяние яв­ляется результатом взаимодействия ряда государств. Если государство оказывает помощь другому государ­ству при совершении им противоправного деяния, то оно несет ответственность при условии, что а) это делается со знанием обстоятельств противоправного дея­ния; б) деяние было бы противоправным в случае, если бы оно было непосредственно совершено государ­ством, оказывающим помощь. Та­кие ситуации возникают в тех случаях, когда государство добровольно содействует или помогает другому государству в осуществлении деяния, нарушающего международные обязательства второго государства, на­пример, путем сознательного предоставления существенно важного средства или финансирования соответствующей деятельности, закрытия международного водотока, содействия похищению лиц и т. д. Государст­вом, несущим главную ответственность, в каждом случае является госу­дарство-исполнитель, а содействующее государство играет лишь вспомо­гательную роль[8]. Речь идет о соучастии в противоправном деянии. Поэтому вызывает определенные сомнения требова­ния пункта «б». Оказание помощи другому государству в нарушении договора, не обязательного для оказыва­ющего помощь государства, едва ли соответствует принципу добросовестности. Объяснись такое положе­ние можно лишь новизной института соучастия в меж­дународном праве.

В большинстве случаев этот момент не имеет значения, поскольку в практике обычно имеет место оказание помощи в нарушении общепризнанных норм. После бомбардировки американской авиацией г. Триполи в 1986 г. Ливия заявила претензии и Великобритании, которая разрешила использовать свои авиабазы. Генеральная Ассамблея ООН приняла поэтому поводу резолюцию, призвавшую все государства «воздерживаться от оказания какой-либо помощи или предоставления каких-либо средств для соверше­ния актов агрессии против» Ливии[9]. Генеральная Ас­самблея и Совет Безопасности неоднократно призы­вали государства воздерживаться от предоставления военной помощи государствам, совершившим серьез­ные нарушения прав человека.

Содействующее в совершении международно-противоправного дея­ния государство несет ответственность в следующих трех случаях: 1) со­ответствующему органу или учреждению государства, предоставляюще­му помощь или содействие, должно быть известно об обстоятельствах, придающих поведению государства, которому предоставляется помощь, международно-противоправный характер; 2) помощь или содействие долж­ны предоставляться с целью облегчения совершения такого деяния и фактически должны вести к его совершению; 3) выполнение деяния должно носить противоправный характер, как если бы оно было совер­шено самим содействующим государством.[10]

Более серьезным случаем является тот, когда госу­дарство осуществляет контроль над другим государ­ством при совершении последним правонарушения. Тем не менее условия наступления ответственности те же, что и при оказании помощи. Думается, что предъяв­ление и к этому случаю требования, чтобы деяние было противоправным и при совершении его контролирую­щим государством, еще менее обоснованно, чем при оказании помощи. В практике трудно найти факты, подтверждающие обоснованность такого требования.

Особый случай представляет принуждение другого государства к совершению противоправного деяния. Осуществляющее принуждение государство несет от­ветственность как за данное противоправное деяние принуждаемого государства, так и за его принуждение. Оно несет ответственность и при нарушении принуж­даемым государством договора, не обязательного для принуждающего государства.

              3. Международное преступление.

В международной практике получило признание понятие международного преступления, означающее грубое нарушение государством основополагающей нормы международного права. Ассамблея Лиги Наций в Декларации 1927 г. признала агрессию «междуна­родным преступлением». В принятом Генеральной Ас­самблеей ООН в 1974 г. определении агрессии агрес­сивная война квалифицируется как «преступление против международного мира». Конвенция о предуп­реждении преступления геноцида и наказании за него 1948 г. характеризует геноцид как преступление, кото­рое нарушает нормы международного права (ст. 1).

Значительную роль в формировании концепции международного преступления сыграла отечественная наука (Д.Б.Левин, Г.И.Тункин, Н .А.Ушаков). Кодифици­руя нормы об ответственности государств, Комиссия международного права определила международное преступление как «международно-противоправное де­яние, возникающее в результате нарушения государством международного обязательства, столь

основополагающего для обеспечения жизненно важных интересов международного сообщества, что его нарушение рассматривается как преступление международным сообществом в целом».

Концепция международного преступления нашло поддержку в ООН при обсуждении докладов Комиссии международного права. Решительно выступили против концепции США и Великобритания. Основные доводы противников концепции состояли в том, что она будто бы криминализирует поведение государств, а также то, что проект не предусматривает особой процедуры от­ветственности за них. Если второе замечание имело какие-то основания, то первое было лишено их. Комис­сия заявила, что использование термина «преступле­ние» имеет единственной целью выделить категорию особо тяжких правонарушений и ни в коей мере не означает криминализации поведения государств.

В стремлении к общему согласию Комиссия меж­дународного права приняла компромиссную формули­ровку «Серьезные нарушения обязательств, вытекаю­щих из императивных норм общего международного права», которая в принципе отражает ту же идею, что и «международное преступление».

Современное международное право не предус­матривает уголовной ответственности государства, что не раз отмечалось в международной практике, включая судебную. Например, решение международного уголовного трибунала для бывшей Югославии по делу «Обвинитель против Бласкича». Вместе с тем, необходимо было выделить область особой ответственности за наруше­ние особенно важных норм, имеющих императивный характер. Комиссия международного права предло­жила в 1976 г. следующий примерный перечень таких нарушений. Тяжкое нарушение международного обязательства, имеющего основополагающее значе­ние для: а) обеспечения международного мира и безопасности; б) обеспечения права народов на само определение (запрет колониального господства) в) защиты человеческой личности (запрет рабства, геноцида, апартеида); г) защиты окружающей среды (запрещение масштабного загрязнения атмосферы или моря).

Поскольку речь идет об особой категории обязательств, обязательств перед международным сообществом в целом, имеющих для и него жизненно важное значение, то они обеспечиваются в особом порядке, решении Международного Суда по делу компании «Барселона Трэкшн» говорится: «С учетом важности соответствующих прав можно утверждать, что все государства имеют юридический интерес, связанный с их защитой...». Соответствующие обязательства «являются обязательствами erga omnes».[11] Поскольку все государства имеют юридический интерес, то все он вправе призвать к ответственности государство, нарушившее обязательство erga omnes (между всеми). Более того, государства должны сотрудничать с целью положить конец любому из рассматриваемых правонарушений. Главная роль в организации такого сотрудничества принадлежит Генеральной Ассамблее и Сове-Безопасности ООН.

Ни одно государство не вправе признать право­мерным положение, сложившееся в результате рас­сматриваемых правонарушений и не может оказывать помощь в сохранении такого положения. Эта норма получила широкое признание. В Декларации о принци­пах международного права 1970 г. говорится, что госу­дарства не признают правомерным любое приобрете­ние территории в результате применения силы. Анало­гичное положение содержится и в резолюции Совета Безопасности 662 (1900 г.) о вторжении Ирака в Ку­вейт.

Особый интерес в этом плане представляет поло­жение консультативного заключении Международно­го Суда о Намибии 1970 г. о том, что поскольку непра­вомерность положения Намибии носит характер erga omnes, то она не может быть признана даже государ­ствами, не являющимися членами ООН.

В заключение следует обратить внимание на за­мечание, содержащееся в комментарии Комиссии международного права к рассматриваемым положени­ям: «...Правовой режим серьезных нарушений сам по себе находится в состоянии развития».

4. Обстоятельства, исключающие ответственность    государств.

Как и любая система права, международное право определяет обстоятельства, исключающие противо­правность поведения, которое не соответствует обяза­тельствам. Такими обстоятельствами являются согла­сие, самооборона, контрмеры, форс-мажор, бедствие и состояние необходимости. Этот перечень является исчерпывающим. Указанные обстоятельства не пре­кращают обязательство и не влияют на его содержа­ние. Они лишь оправдывают его неисполнение, пока они существуют.

В решении Международного Суда по делу «Габчиково-Надьмарош» содержится следующее положение: «Даже если будет установлено наличие состояния не­обходимости, оно не является основанием для прекра­щения договора. На это обстоятельство можно ссылать­ся только для освобождения от ответственности государ­ства, которое не выполнило договор...Как только состоя­ние необходимости прекращается, вновь возникает обязанность выполнять договорные обязательства».[12] Статьи об ответственности государств за международно-противо­правные деяния, подготовленные Комиссией международного права и одобренные (точнее, «принятые к сведению») LVI сессией Генераль­ной Ассамблеи ООН 12 декабря 2001 г., содержат перечень обстоятель­ств, исключающих противоправность. Ответственность государств ис­ключается при следующих определенных условиях:

1.Согласие государства на совершение другим госу­дарством деяния, противоречащего его обязательству, исключает противоправность деяния. Согласие долж­но быть юридически действительным. Противоправ­ность исключается лишь в отношении государства, давшего согласие, и в пределах этого согласия. В прак­тике такие случаи встречаются довольно часто, напри­мер, одно государство разрешает другому осуще­ствить транзит через его воздушное или внутреннее водное пространство.

2.Самооборона исключает противоправность мер, предпринятых в ее осуществление в соответствии с Уставом ООН. Последний подтверждает «неотъемлемое право» государства на самооборону (ст.51) и тем са­мым делает исключение из принципа неприменения силы. Это однако не означает, будто самооборона ис­ключает противоправность поведения в отношении всех обязательств. Сохраняют свою силу, в частности, обязательства по гуманитарному праву и в области прав человека, что подчеркивалось и Международным Судом.[13] Следует также иметь в виду, что случай само­обороны оказывает определенное влияние и на обяза­тельства в отношении не участвующих в конфликте нейтральных государств.

3.Контрмеры, т.е. ненасильственные меры, предпри­нимаемые в ответ на правонарушение, совершенное другим государством, являются правомерными. Иными словами, противоправность деяния государства, не со­ответствующего его международно-правовому обяза­тельству, исключается, если такое деяние является контрмерой. Наиболее распространена такая контр­мера, как приостановление действия обязательства, нарушенного другой стороной. Эти положения являются общепризнанными, о чем свидетельствует практика государств и труды теорети­ков. В решении по делу «Габчиково-Надьмарош» Меж­дународный Суд определил, что контрмеры могут оп­равдывать в ином случае противоправные действия, «принятые в ответ на предшествующее международ­но-противоправное деяние другого государства...».

              4.Форс-мажор (непреодолимая сила). Противоправ­ность деяния государства, не соответствующего его международно-правовому обязательству, исключает­ся, если это деяние обусловлено форс-мажором. Под форс-мажором понимается появление непреодоли­мой силы или непредвиденного события, не поддаю­щихся контролю государства, которые сделали в дан­ных обстоятельствах выполнение обязательства мате­риально невозможным. Речь идет о ситуации, когда го­сударство вынуждено действовать вопреки обязатель­ству. Случай форс-мажора отличается от ситуации бедствия или состояния необходимости тем, что он не содержит элемента свободы выбора.

Материальная невозможность выполнения может быть обусловлена естественным событием, например, землетрясением или наводнением, либо политичес­ким событием, например, утратой контроля над частью территории в результате вооруженного восстания. Форс-мажор не относится к ситуациям, которые зат­рудняют выполнение обязательства, например, к эко­номическому кризису. Форс-мажор издавна признан судами в качестве общего принципа права.[14] Он на­шел отражение и в универсальных конвенциях, напри­мер в отношении мирного прохода судов через терри­ториальное море в соответствии с Конвенцией ООН по морскому праву 1982 г. (ст. 18.2) и в ст. 41 Конвенции о территориальном море и прилежащей зоне 1958 г.